ВКС - Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. Официальное издание Конституционного Суда Российской Федерации. ГПК - Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации. Федеральный закон от 14 ноября 2002 года №138-ФЗ. ЕСПЧ - Европейский суд по правам человека в Страсбурге. К - Жилищный Кодекс Российской Федерации. Федеральный закон №188-ФЗ от 29.12.2004 г.
Закон - Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 №1-ФКЗ. ККН - Комитет конституционного надзора СССР. КС - Конституционный Суд Российской Федерации. РФ - Российская Федерация. УК - Уголовный кодекс Российской Федерации. Федеральный закон от 13 июня 1996 года №63-ФЗ. УПК - Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Федеральный закон от 18 декабря 2001 года №174-ФЗ. ФКЗ - Федеральный конституционный закон. ФЗ - Федеральный закон.
Введение
Институту Конституционного Суда в отечественной правовой системе всего лишь немногим более 20 лет. Учреждение его в 1991 году - стало революционным политико-правовым актом на фоне десятилетий попрания законности, зависимого положения судебной власти, во многом декоративно-пропагандистской роли советских конституций. Этот государственный орган создавался прежде всего, как орган правозащитный, куда может обратиться любой гражданин за защитой своих конституционных прав; кроме того, он должен был стоять «на страже Конституции», для чего ему было предоставлено право самостоятельно возбуждать конституционное производство, если судьи усмотрят в каком-либо нормативном акте несоответствие его Конституции, а также по обращениям государственных органов для проверки конституционности принятых законов и других нормативных актов. Именно такой орган был необходим для последовательной реализации задачи движения к правовому государству. Конституция демократического правового государства должна быть надежно защищена. Стоит признать, что за истекшие десятилетия Конституционный Суд в целом выполнял свое предназначение. Правовой нигилизм, отношение к закону как к чему-то необязывающему, постепенно уступает место уважению к закону и к праву, в чем немалую роль сыграл Конституционный Суд. Безразлично-негативное отношение к решениям Конституционного Суда, как к необязательным для исполнения, поначалу в целом характерное для судов общей юрисдикции и арбитражных судов, в том числе высших инстанций, уступают место признанию решений Конституционного Суда как источников права, что говорит о росте правовой культуры в обществе. Конституционный Суд утратил полномочие возбуждать дело по собственной инициативе, что деполитизировало суд; он стал рассматривать исключительно вопросы права, что способствовало росту его авторитета и становлению российского конституционализма. Заслуга Конституционного Суда и в том, что его деятельность получила правотворческий, а отнюдь не только правоприменительный характер - и его решения, и закрепленные в них правовые позиции, стали - по мнению большей части исследователей - особым юридическим феноменом в отечественной правовой системе, по юридической силе равными самой Конституции. Разумеется, все это не означает, что в деятельности Конституционного Суда нет недостатков и упущений. Цель данной работы - изучить практику деятельности Конституционного Суда, его полномочия во взаимосвязи с развитием конституционного законодательства, практикой конституционного правосудия, воплощаемого в решениях Конституционного Суда и проблем исполнения этих решений.
1. История законодательства о конституционном правосудии в России
Истоки, зачаточные формы конституционного контроля как самостоятельного вида государственной деятельности можно обнаружить уже в ряде государств эпохи средневековья. В Великобритании в XVII веке Тайный совет признавал законы законодательных собраний (легислатур) американских колоний недействительными, если они противоречили законам английского Парламента или общему праву. Распространение идей верховенства конституции и права привело к тому, что уже в конце XVIII века некоторые английские акты были признаны судом не действующими на территории северо-американских штатов. Решающее влияние на формирование института судебного конституционного контроля оказало ставшее знаменитым дело «Мэрбери против Мэдисона» (1803 г.), в котором Верховный Суд США установил, что закон Конгресса, противоречащий федеральной Конституции, может быть признан судом неконституционным, т. е. наделил себя полномочиями судебного контроля за соответствием законов Конституции. После первой мировой войны идея судебного конституционного контроля активно развивается и воплощается в жизнь в Европе в виде специализированных конституционных судов с исключительными полномочиями по проверке конституционности законодательных актов. Эта модель судебного конституционного контроля получила название «европейской» в отличие от «американской» (англосаксонской), согласно которой конституционный контроль осуществляют суды общей юрисдикции. Видную роль в формировании института судебного конституционного контроля сыграл профессор права Венского университета Ганс Кельзен. В сентябре 1919 года был создан первый в мире отдельный от остальной системы правосудия конституционный суд, функция которого - решать вопрос о соответствии законодательных актов конституции страны и, в случае несоответствия, объявлять акты недействительными (то есть фактически законодательная компетенция) - Высший Конституционный суд Австрии, а институт конституционного судопроизводства был закреплен в Конституции страны 1920 года. Этот Конституционный суд имеет также полномочия рассмотрения некоторых споров между государственными органами и вынесения импичмента высшим должностным лицам. Следуя австрийской модели, перед второй мировой войной судебный конституционный контроль был учрежден также в Чехословакии (1920 г.), Греции (1927 г.), Испании (1931 г.), Ирландии (1937 г.), Египте (1941 г.). Особо широкое распространение судебный конституционный контроль в различных модификациях получил после второй мировой войны. Он был введен в Бирме, Японии, Италии (1947 г.), Германии, Таиланде, Индии (1949 г.), Сирии, Люксембурге (1950 г.), Уругвае (1952 г.), на Кипре (1960 г.), в Турции (1961 г.), Алжире, Югославии (1963 г.). В некоторых странах конституционный контроль учрежден после свержения диктаторских режимов - в Греции (1968 г.), Португалии (1976 г.), Испании (1978 г.).
Всякая система стремится к устойчивости и укреплению. Поэтому общественная и государственная система вырабатывает внутренние и внешние механизмы контроля своего функционирования. Рост числа законодательных и, особенно, подзаконных актов, создание федераций, расширение международных связей, другие объективные факторы настоятельно формировали потребность осуществления конституционного контроля. Под влиянием международного опыта в ряде бывших социалистических государств были предприняты первые попытки создания специальных структурных подразделений в высших представительных органах государственной власти или специализированных органов, которые осуществляли в тех или иных пределах конституционный контроль. Но, поскольку доктрина правящих коммунистических партий отвергала «буржуазную» систему разделения властей и юридически основывалась на осуществлении всей власти Советами (а фактически правящими коммунистическими партиями), последнее слово относительно конституционности или неконституционности законодательных актов принадлежало не конституционно-контрольным (надзорным) органам, а высшим органам государственной власти. Во всех советских Конституциях утверждалось, что высший орган государственной власти способен адекватно выражать волю и интересы рабочего класса и всех трудящихся, и поэтому никто не может оспаривать конституционность его актов. Он сам следит за тем, чтобы принимаемые им нормы соответствовали Основному закону, не противоречили друг другу. Согласно Конституции РСФСР 1918 г. конституционный контроль возлагался на Всероссийский съезд Советов и избираемый им ВЦИК. Четкого разграничения функций между этими органами не проводилось: ст. 49 Конституции называет обширный круг вопросов, решать которые может и Съезд, и ВЦИК. При этом устанавливалось, что ВЦИК ответственен перед Съездом. Возможные сомнения относительно компетенции Съезда или ВЦИК разрешались с помощью ст. 50 Конституции, где говорилось, что «ведению съезда Советов и ВЦИК подлежат все вопросы, которые они признают подлежащими их рассмотрению.»
В первые годы после образования СССР Верховный Суд участвовал в процедуре конституционного контроля в соответствии с п. «в» ст. 43 Конституции СССР 1924 года. Функциями Верховного Суда СССР являлись «дача заключений по требованию ЦИК СССР о законности тех или иных постановлений союзных республик с точки зрения Конституции», т.е. Верховный Суд имел право определять соответствие Конституции СССР лишь актов союзных республик (причем в расплывчатой форме «тех или иных постановлений»), но не актов органов законодательной власти СССР. Равно и «верховные органы» СССР, под каковыми понимались съезд Советов, а в период между съездами Советов - ЦИК СССР, имели полномочие в виде «отмены нарушающих Конституцию постановлений Съездов Советов и ЦИК союзных республик» (ст. 1 п. «ч»). Основные же полномочия по осуществлению конституционного контроля принадлежали Президиуму ЦИК СССР. Верховному Суду СССР отводилась роль вспомогательного органа Президиума ЦИК СССР по вопросам определения конституционности законов. Иными словами, впервые в истории нашей страны наметилась линия к обособлению функции конституционного контроля от органов государственной власти и управления. Однако в условиях расцвета административно-командной системы довольно скоро она была прервана: на практике уже с начала 30-х годов Верховный Суд СССР прекратил играть какую-либо роль в осуществлении конституционного контроля. 11 мая 1925 года была принята Конституция РСФСР. В ней, по аналогии с Конституцией союзной, съезд Советов и Всероссийский ЦИК были наделены полномочием отменять постановления нижестоящих съездов Советов, нарушающих Конституцию РСФСР или постановления верховных органов РСФСР (ст. 17 п. «к»). Таким образом, презюмировалось, что акты, издаваемые верховными органами государственной власти СССР и РСФСР (съезды Советов и Центральные исполнительные комитеты) конституционны, т.е. не могут не соответствовать Конституции. Конституции СССР 1936 и 1977 года уже не включали Верховный Суд СССР в механизм конституционного надзора. Предусматривалось, что контроль за соблюдением Конституции и обеспечение соответствия Конституций союзных республик союзной Конституции относится к ведению высших органов государственной власти и управления СССР (п. «г» ст. 14 Конституции СССР 1936 года; п. 11 ст. 73 Конституции СССР 1977 года). Пункты «в» и «е» статьи 49 Конституции 1936 г. предоставляли Президиуму Верховного Совета СССР право толковать действующее законодательство, отменять постановления и распоряжения Совета Министров СССР и союзных республик, если они не соответствовали закону. Шульженко Ю.Л. характеризует сложившуюся в стране систему как парламентскую систему конституционного контроля. Он пишет, что Конституция 1936 года сосредоточила всю полноту власти, включая конституционный контроль, в руках парламента. Надо отметить, что после принятия Конституции 1936 года на практике конституционный контроль применялся редко, в основном в виде предварительного контроля.
Конституция СССР 1977 года функции конституционного контроля закрепила также за Президиумом Верховного Совета СССР - постоянно действующим органом высшего органа государственной власти, осуществляющим в период между сессиями его функции (п.4. ст.121). Аналогичные положения содержались в Конституциях РСФСР 1937 и 1978 г.г. (п. «а» ст. 19, п. 2 ст.72 соответственно). Механизма этого контроля, облеченного в юридическую форму, не существовало. Да и потребности в этом механизме не было, поскольку реальная власть принадлежала не Советам, а верхушке Коммунистической партии как в центре, так и в республиках. Во второй половине 80-х годов ХХ века на волне «возвращения к истокам», к «полновластию Советов», когда власть ускользала от сверхцентрализованной структуры Коммунистической партии, Советы спешили воспользоваться «дарованными возможностями», и в первую очередь, в союзных республиках. Принцип верховенства союзного закона стал нарушаться; в некоторых республиках (прежде всего в республиках Прибалтики) звучали требования «экономической самостоятельности», а образовавшиеся «народные фронты» провозглашали лозунги политического суверенитета, принимались «декларации о суверенитете», которые, ввиду их несоответствия статье 74 Конституции СССР, гласящей, что в случае расхождения закона союзной республики с общесоюзным законом действует закон СССР, подлежали отмене. Идея создания специального органа, контролирующего соблюдение Конституции, была выдвинута М.С.Горбачевым на XIX Всесоюзной конференции КПСС в июне 1988 года в рамках программы реорганизации системы органов государственной власти СССР и республик, запланированной на 1989-1990 годы. На основе Закона об изменениях и дополнениях статьи 125 Конституции СССР от 1 декабря 1988 года с последующими изменениями, в результате которых указанная статья получила новый порядковый номер (124) и новую редакцию, был учрежден специальный орган конституционного контроля (квазисудебный) - Комитет конституционного надзора СССР. Для СССР это был принципиально новый институт конституционного контроля, призванный формировать в системе органов государственной власти механизм сдержек и противовесов. 23 декабря 1989 года был принят Закон СССР «О конституционном надзоре в СССР», Председателем ККН СССР был избран II Съездом народных депутатов СССР (им стал С.С. Алексеев), немного позже - 26 апреля 1990 года - третьей сессией Верховного Совета СССР были избраны члены Комитета. Указанным законом СССР полномочия ККН СССР были весьма ограничены, а принцип разделения властей, особенно в части взаимоотношения ККН СССР с высшими органами власти СССР, не был проведен с должной последовательностью. Комитет не получил решающих полномочий, не мог никого обязывать, не обладал правом признавать недействующими несоответствующие Конституции подзаконные акты. Он должен был реагировать на них лишь путем принятия Заключений, а их юридическое значение зависело от органа, издававшего акт, и от вопроса, которому он был посвящен. Отрицательные заключения на акты Съезда народных депутатов СССР и на Конституции союзных республик не приостанавливали их действие и должны были направляться Съезду, который мог отклонить Заключение Комитета конституционного надзора 2/3 голосов общего числа народных депутатов СССР.
Принятие ККН СССР отрицательного заключения на другие акты, кроме нарушающих основные права и свободы человека, влекло лишь приостановление действия такого акта, при этом орган, издавший акт, был обязан в 3-х месячный срок устранить его несоответствие требованиям Конституции или законам СССР, а если нарушение не устранялось, то Комитет мог обращаться в вышестоящий орган; если заключение ККН СССР отклонялось, вопрос восходил вплоть до Съезда народных депутатов СССР, а он в данном случае мог отклонить заключение Комитета конституционного надзора СССР 2/3 голосов общего числа народных депутатов СССР. И только когда речь шла о нормативном акте, нарушающем основные права и свободы человека, заключение Комитета конституционного надзора влекло утрату силы этим актом с момента принятия такого заключения.
Одновременно с Законом «О Конституционном надзоре в СССР» II Съезд народных депутатов СССР принял Постановление о порядке введения его в действие, в котором был пункт, еще более ограничивающий компетенцию ККН СССР. В Постановлении говорилось, что «положения настоящего Закона, касающиеся надзора за соответствием Конституций, законов союзных республик положениям Конституции и законам СССР, кроме нормативных актов, касающихся основных прав и свобод граждан, вступают в силу одновременно с изменением Раздела Конституции СССР о национально-государственном устройстве СССР», который так и не был изменен. По этим вопросам функции конституционного надзора фактически в соответствии с конституционными положениями имел право осуществлять Президент СССР.
Наряду с ограничением сферы деятельности ККН СССР были введены и процедурные ограничения: ККН мог подвергнуть оценке какие-либо республиканские законы только по инициативе Съезда народных депутатов и
Верховного Совета СССР, высших органов власти республик, а также первоначально Президиумом Верховного Совета, позднее Председателем Верховного Совета и Президентом Советского Союза. ККН СССР прекратил свою деятельность в связи с распадом СССР и заключением 8 декабря 1991 года Соглашения о создании Содружества Независимых Государств (СНГ).
2. Становление и развитие конституционного правосудия в России
Россия, проводя демократические преобразования, стала первой на территории СССР страной, учредившей в декабре 1990 г. специализированный орган судебного конституционного контроля - Конституционный Суд, о чем 15 декабря 1990 года в ст. 119 Конституции РСФСР были включены положения о его создании. 12 июля 1991 г. был принят Закон РСФСР «О Конституционном Суде РСФСР», а 30 октября 1991 г. пятый Съезд народных депутатов РСФСР избрал первых 13 членов Конституционного Суда избран его первый состав. Данный Закон определял Конституционный суд как орган судебной власти, высший судебный орган конституционного контроля, осуществляющий судебную власть в форме конституционного судопроизводства (ст.1 ч.1.). Целями его создания декларировались «охрана суверенитета народов РСФСР, защита конституционного строя РСФСР, основных прав и свобод человека, признанных Конституцией РСФСР прав и законных интересов граждан и юридических лиц, поддержания верховенства и непосредственного действия Конституции РСФСР на всей территории Российской Федерации» (ст.2 ч.1). Закон определил численный состав Конституционного Суда в количестве 15 судей, которые избирались Съездом народных депутатов РСФСР путем тайного голосования большинством голосов. Конституционный Суд по закону 1991 года был создан как орган со всеми необходимыми полномочиями для защиты Конституции. Ю.Л. Шульженко определяет его как самостоятельный непарламентский орган, главной задачей которого стал контроль, что особенно ярко проявлялось в санкциях, применяемых Конституционным Судом. Конституционные основы деятельности Суда постепенно расширялись. Законами РСФСР (РФ) от 21.04.1992 г. и от 09.12.1992 г. «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) РСФСР (РФ)» полномочия Конституционного Суда расширились - теперь он имел право разрешать дела о конституционности политических партий и иных общественных объединений и споры о компетенции между государственными органами; Верховный Совет на основании заключения Конституционного Суда мог отменять не только указы Президента, но и его распоряжения.
В период с 1992 г. до 1993 г. Конституционный Суд РФ внес значительный вклад в становление конституционного правосудия в нашей стране, провел значительную работу в сфере конституционного контроля, особенно скрупулезно проверяя конституционность правоприменительной практики, хотя реакция общественности была неоднозначна. Учитывая ситуацию острой конфронтации между органами законодательной и исполнительной власти, Конституционный Суд РФ оказался вовлеченным в водоворот политических страстей и политическую борьбу, чему способствовало положение Закона «О Конституционном Суде РСФСР» о том, что Конституционный Суд может принимать дела к производству по собственной инициативе. С позиций права он постепенно перешёл в политическую сферу, все более превращаясь из органа правосудия в политический орган; все эти факторы привели к приостановлению деятельности Конституционного Суда. Н.В. Витрук характеризует этот период деятельности Суда как период «ошибок, в частности, связанных с желанием и стремлением Конституционного Суда инициативно и более решительно влиять на политические процессы, пренебрегая принципом самоограничения, природой суда как арбитра в споре, в конфликте во имя достижения истины, справедливости на основе права, закона, Конституции.» 21 сентября 1993 года был издан Указ Президента Российской Федерации «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» № 1400, в котором говорилось о роспуске Верховного Совета и ограничении действия Конституции; также Президент Ельцин рекомендовал Конституционному Суду не созывать заседаний до формирования нового двухпалатного парламента России - Федерального Собрания. Однако Конституционный Суд не прислушался к рекомендации и в тот же день провел заседание, на котором указ 1400 признан антиконституционным. Вплоть до 4 октября судьи Конституционного Суда пытались посредничать между Ельциным и Верховным Советом в попытке урегулировать кризис и предотвратить вооруженные столкновения. Одновременно Конституционный Суд продолжал рассмотрение запросов и индивидуальных жалоб: последние решения Коституционным Судом были приняты 01 октября 1993 года. 7 октября 1993 года был принят Указ Президента Российской Федерации №1612 «О Конституционном Суде Российской Федерации», где говорилось, в частности: «Конституционный Суд Российской Федерации оказался в глубоком кризисном состоянии. Дважды в течение 1993 года Конституционный Суд Российской Федерации своими поспешными действиями и решениями ставил страну на грань гражданской войны… Конституционный Суд Российской Федерации из органа конституционного правосудия превратился в орудие политической борьбы, представляющее исключительную опасность для государства». Далее было постановлено «не созывать его заседания до принятия новой Конституции Российской Федерации». Таким образом, деятельность Конституционного Суда была прервана. Так закончился первый этап деятельности Конституционного Суда, этап «революционно-демократического конституционализма» по выражению Н.В. Витрука. Тем не менее, за судьями был сохранен их формальный статус и им вместе с аппаратом суда было предписано готовить для избираемого 12 декабря Федерального Собрания предложения об организационно-правовых формах осуществления конституционного правосудия в РФ, «включая возможность создания Конституционной коллегии в составе Верховного Суда РФ», а также продолжать работу по подготовке дел, находящихся в производстве, к последующему их рассмотрению».
Однако рабочая группа Конституционного совещания, которой было поручено готовить проект новой Конституции для вынесения на референдум, решила сохранить институт Конституционного Суда и полномочия его судей.
После принятия 12 декабря 1993 года новой Конституции Президент своим Указом №2288 от 24 декабря 1993 года «О мерах по приведению законодательства Российской Федерации в соответствие с Конституцией Российской Федерации» объявил закон РСФСР о Конституционном Суде недействующим. Восстановление деятельности Констуционного Суда было отложено до принятия Федерального конституционного закона о Конституционном Суде, соответствующего новой Конституции.
Конституция России 1993 г. сохранила Конституционный Суд как самостоятельный институт власти, хотя и внесла изменения в его компетенцию. Однако на момент вынесения Конституции РФ на всенародное голосование между авторами - составителями проекта не было единого мнения по поводу точной характеристики Конституционного Суда. Этот пробел в Конституции восполнил федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 года №1-ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» (далее по тексту - Закон), который на основе статьи 125 Конституции РФ установил полномочия, порядок образования и его деятельности.
3. Законодательство о конституционном суде Российской Федерации
Источниками законодательства о Конституционном Суде Российской Федерации являются Конституция Российской Федерации, в статье 125 которой говорится о Конституционном Суде, его численном составе и основных полномочиях, ФКЗ от 21.07.1994 г. №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», который стал первым федеральным конституционным законом после вступления в силу Конституции, иные федеральные законы, о которых будет сказано ниже, а также Регламент Конституционного Суда, принятым самим Конституционным Судом 24 января 2011 года.
Конституционный Суд возобновил работу в феврале 1995 года, первое решение состоялось 13 марта 1995 года (№1-О/1995).
По сравнению с ранее действовавшим законом РСФСР «О Конституционном Суде РСФСР» можно отметить следующие основные различия статуса и полномочий Конституционного Суда: 1. Изменилось определение Конституционного Суда - если в ранее действовавшем законе Конституционный Суд РСФСР являлся «высшим судебным органом защиты конституционного строя РСФСР, осуществляющим судебную власть в форме конституционного судопроизводства», то в ныне действующем его статус формально понижен, теперь это «судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства», и в этом определении подчеркивается самостоятельность и независимость Конституционного Суда.
. Конституционный Суд утратил право рассматривать дела по собственной инициативе и оценивать конституционность действий тех или иных должностных лиц, а также конституционность партий.
. Конституция увеличила число судей Конституционного Суда с 15 до 19, а Закон разделил его на две палаты, что, видимо, было сделано с целью увеличить «пропускную способность» рассмотрения дел: наряду с рассмотрением в пленарных заседаниях, т.е. с участием всех 19 судей, дела могли рассматриваться в каждой из его палат, состоящих из 10 и 9 судей. (В дальнейшем Федеральным конституционным законом от 3 ноября 2010 года №7-ФКЗ разделение на палаты было упразднено). 4. Если в ранее действовавшем законе РСФСР существовала отдельная статья 9 «Законодательная инициатива Конституционного Суда РСФСР», по которой в соответствии с Конституцией РСФСР Конституционному Суду РСФСР принадлежало право законодательной инициативы на Съезде народных депутатов РСФСР и в Верховном Совете РСФСР; более того, в законе было записано, что «в случае, если Конституционный Суд РСФСР обнаруживает, что соблюдению положений Конституции РСФСР препятствует отсутствие соответствующего закона, он должен воспользоваться принадлежащим ему правом законодательной инициативы», то в ныне действующем Законе возможности законодательной инициативы Конституционного Суда ограничены только предметом своего ведения (п.6 ч.1 ст. 3 Закона), что соответствует положению Конституции (статья 104). Данным правом Конституционный Суд со времени начала своей работы в соответствии с действующим Законом так ни разу и не воспользовался.
Полномочия Конституционного Суда могут быть установлены ФКЗ «О Конституционном собрании», который до сих пор остается единственным ФКЗ, предусмотренным Конституцией, но не принятым. Вряд ли будущий ФКЗ «О Конституционном собрании» не предусмотрит участие в пересмотре Конституции Конституционного Суда либо его отдельных судей. Перечень полномочий Конституционного Суда, указанный в статье 125 Конституции, таким образом, не является исчерпывающим, он может быть дополнен и конкретизирован законами и договорами, но не изменен или сокращен ими. Поскольку текст п. 1-6 ч. 1 ст. 3 Закона практически дословно воспроизводит текст статьи 125 Конституции, изменение перечня этих полномочий может быть осуществлено только посредством внесения поправок в Конституцию и лишь впоследствии могут быть внесены изменения в Закон. Поэтому нельзя признать обоснованным содержание включенной Федеральным конституционным законом от №4-ФКЗ от 15 декабря 2001 г. в ст. 3 Закона новой части второй, согласно которой «компетенция Конституционного Суда, установленная настоящей статьей, может быть изменена не иначе как путем внесения изменений в настоящий Федеральный конституционный закон». Разумеется, сам Закон неоднократно претерпевал изменения. К настоящему времени в него внесены изменения восемью Федеральными конституционными законами, последним по времени принятия из которых является Федеральный конституционный закон от 28 декабря 2010 года №8-ФКЗ. Эти изменения, в частности, касаются: срока полномочий судей КС; предельного возраста пребывания в должности судей и особенностей предельного возраста пребывания в должности Председателя КС; изменения статуса Председателя и его заместителя (вместо избрания - назначение на должность, изменение порядка прекращения полномочий); упразднения должности судьи-секретаря; упразднения деления Конституционного Суда на палаты; переезда в СПб; введение письменной (усеченной) процедуры принятия решения; конкретизации обязанности государственных органов и должностных лиц по по приведению законодательства в соответствие с Конституцией РФ в связи с решениями Конституционного Суда. Рассмотрим кратко суть тех основных изменений, которые были внесены в Закон со времени его принятия. Во-первых, неоднократно менялся срок полномочий судей и была особо выделена в этом смысле фигура Председателя. Статья 12 Закона, где говорится о сроке полномочий судьи КС, после ее принятия в первоначальной редакции изменялась четырежды, причем дважды в течение 2001 года. В результате «эволюции» статьи 12 Закона сроки полномочий судей КС оказались следующими: 1) срок полномочий 12 лет при предельном возрасте судьи 70 лет (первоначальная редакция статьи 12 Закона); 2) срок полномочий увеличился с 12 до 15 лет независимо от возраста судьи (редакция ФКЗ от 8 февраля 2001 года №1-ФКЗ); 3) срок полномочий остался 15 лет и восстановился предельный возраст судьи 70 лет (редакция ФКЗ от 15 декабря 2001 года №4-ФКЗ); 4) срок полномочий судьи стал неограниченным, достижение судьей предельного возраста в 70 лет не прекращает его полномочий до назначения на должность нового судьи, которое формально не состоится до принятия соответствующего решения Конституционного Суда, являющегося официальным уведомлением об открытии вакансии (часть третья статьи 18 Закона) - (ред. ФКЗ от 05.04.2005 № 2-ФКЗ); 5) на Председателя КС перестал распространяться определенный Законом и другими ФКЗ и федеральными законами предельный возраст пребывания в должности судьи (основание: ФКЗ от 03.11.2010 г. №7-ФКЗ). Не следует думать, что эти множественные изменения в Законе некая формальность. Порой это приводило к очевидным юридическим казусам. Дело в том, что во все периоды действия статьи 12 Закона во всех редакциях и до сих пор в составе КС находились и находятся судьи, избранные до принятия Закона. Они избирались при действии статьи 15 Закона «О Конституционном Суде РСФСР», которая ограничивала предельный возраст пребывания в должности судьи 65 годами. На них распространяется положение абзаца второго пункта 5 раздела второго Конституции, согласно которому «после вступления в силу Конституции судьи всех судов Российской Федерации сохраняют свои полномочия до истечения срока, на который они были избраны», то есть до достижения возраста 65 лет. Таким образом, возникло противоречие между переходными положениями Конституции и положениями Закона в ред. от 05.04.2005 г. Законодатель пошел здесь по оригинальному пути: этим же ФКЗ от 05.04.2005 г. была изменена ранее полностью соотвествующая Конституции формулировка п. 4 раздела 5 Закона, «увеличив» до 70 лет полномочия всех действующих судей, в том числе избранных до введения в действие Конституции 1993 г. Представляется недопустимым и противоречащим принципу правового государства, то есть статье 1 Конституции, любое продление (как и сокращение) срока полномочий судей и любых других должностных лиц после их избрания или назначения на должность. Применительно же к Конституционному Суду, судей которого, в отличие от многочисленных судей судов общей и арбитражных судов, всего 19, любое изменение Закона о сроке их полномочий и нарушение этого принципа неизбежно персонифицируется. Во-вторых, весьма существенные изменения в статус Председателя КС и заместителей Председателя КС внесены Федеральным конституционным законом №2-ФКЗ от 02 июня 2009 года, которых с принятием этого ФКЗ вместо одного стало двое. До вступления в силу этого ФКЗ ряд исследователей полагал, что «важной гарантией независимости Конституционного Суда, равенства прав судей являются положения федерального конституционного закона об избрании самими судьями из своего состава тайным голосованием Председателя, заместителя Председателя и судьи-секретаря Конституционного Суда. Такой порядок исключает политизацию выборов Председателя Конституционного Суда, возможность его политической ангажированности.» «Никто не может указывать судьям Конституционного Суда, кого избирать Председателем КС. Это существенная гарантия независимости Конституционного Суда.»
Если ранее Председатель Конституционного Суда являлся в значительной мере первым среди равных, и к нему можно было отнести статью 16 Закона «Равенство прав судей Конституционного Суда Российской Федерации», то с принятием ФКЗ от 02.06.2009 г. №2-ФКЗ данная статья по отношению к Председателю Конституционного Суда и в меньшей мере к его заместителям приобрела декларативный характер.
Изменения в статусе Председателя Конституционного Суда и его заместителей касаются порядка его назначения (ранее - избрания) на должность и порядке прекращения пребывания в должности; кроме того, как уже сказано выше, в изъятие из общего положения статьи 12 Закона на Председателя не распространяется предельный возраст пребывания в должности судьи.
Ранее Председатель и заместитель его избирались тайным голосованием судей сроком на три года; в редакции от 02.06.2009 года Председатель и два заместителя Председателя назначаются на должность Советом Федерации по представлению Президента сроком на шесть лет из числа судей Конституционного Суда. Наконец, если в ранее действовавшей редакции вопрос о досрочном освобождении от должности Председателя, заместителя Председателя мог быть инициирован не менее чем пяти судьями, считающими, что какое-либо из этих лиц недобросовестно исполняет свои обязанности либо злоупотребляет своими правами, может быть поставлен вопрос о его досрочном освобождении от соответствующей должности. Вопрос о досрочном освобождении от должности указанных лиц решался большинством не менее двух третей от общего числа судей Конституционного Суда тайным голосованием, то в действующей редакции Закона все значительно сложнее: полномочия Председателя или заместителей Председателя Конституционного Суда могут быть досрочно прекращены Советом Федерации по представлению Президента РФ в случае, если решением Конституционного Суда установлено, что Председатель или заместитель Председателя не исполняет должностные обязанности или исполняет их ненадлежащим образом. Указанное решение принимается большинством не менее двух третей голосов от общего числа судей тайным голосованием в порядке, установленном Регламентом Конституционного Суда. Сверх того, прекращение полномочий Председателя или заместителя Председателя Конституционного Суда в качестве судьи Конституционного Суда по основаниям, предусмотренным пунктом 1, 6, 7 или 8 ч.1 ст. 18 Закона, без прекращения его полномочий как Председателя или заместителя Председателя Конституционного Суда Российской Федерации не допускается. Таким образом, если: нарушен установленный законом порядок назначения судьи Конституционного Суда, либо судьей Конституционного Суда совершен поступок, порочащий честь и достоинство судьи, либо, несмотря на предупреждение со стороны Конституционного Суда, судья продолжает занятия или совершает действия, несовместимые с его должностью, либо если судья не участвует в заседаниях Конституционного Суда или уклоняется от голосования свыше двух раз подряд без уважительных причин - в этих случаях полномочия простого судьи прекращаются по решению Конституционного Суда, кроме случая, указанного в пункте 1, когда полномочия судьи прекращаются по решению Совета Федерации по представлению Конституционного Суда. Чтобы прекратить по этим основаниям полномочия судьи, назначенного Председателем или заместителем Председателя Конституционного Суда, сначала потребуется весьма сложная процедура прекращения полномочий этого лица как Председателя или заместителя Председателя. Разумеется, ни о каком равенстве судей в действующей редакции Закона и речи быть не может. Таким образом, это усиливает административный ресурс Председателя в коллективе судей и аппарата суда. Тем самым, как выразился Н.В.Витрук на круглом столе 15.12.2010 г. «Председатель КС из дирижера превращается в управляющего начальника, государственного чиновника…видимо, до «утраты доверия» Президента. Через Председателя КС оказывается встроенным в «вертикаль власти».
В-третьих, упразднена должность судьи-секретаря Конституционного Суда. В прежней редакции это должностное лицо непосредственно руководило работой аппарата КС, организационно обеспечивало подготовку и проведение заседаний Суда, доводило до сведения соответствующих органов решения Суда и организовывало информационное обеспечение судей КС и осуществляло иные полномочия в соответствии с Законом и Регламентом Конституционного Суда.
Указанные полномочия в действующей редакции в значительной мере переданы аппарату Конституционного Суда и в частности, его Секретариату, которые, тем самым, стали «более независимыми» от собственно судей, что несколько обюрократило Конституционный Суд.
В-четвертых, упразднены палаты Конституционного Суда. Палаты, как уже говорилось выше, были созданы для ускорения рассмотрения дел Конституционным Судом. Опыт работы КС в соответствии с ранее действовавшим законом «О Конституционном Суде РСФСР» показал, что, действуя в едином составе судей в перерыве заседания по конкретному делу (в связи, например, с необходимостью подготовки сторон к дальнейшему разбирательству) он не мог рассматривать другие обращения, что приводило к задержке рассмотрения множества поступивших ходатайств и индивидуальных жалоб. Конституционный Суд также и по действовавшему закону не мог переходить к рассмотрению нового дела, пока не вынесет решение по рассматриваемому делу, но очередь для пленарного заседания и для каждой палаты своя, что позволяло рассматривать параллельно три дела (одно в заседании в полном составе и два в палатах). Уравновесило упразднение палат возможность начать рассматривать новое дело до окончания рассмотрения предыдущего, а также введение «письменной» формы рассмотрения, о чем сказано ниже.
В-пятых, местопребыванием Контституционного Суда определен город Санкт-Петербург. В чем смысл данного перемещения Конституционного Суда?
Законодательное собрание Санкт-Петербурга, формально предложившее изменить местопребывание Конституцицонного Суда, обосновывало это, в частности, тем, что «это в определенной степени повысит независимость Конституционного Суда». Приводились также аргументы о «повышении общественно-политической значимости города федерального значения Санкт-Петербурга». С одной стороны, тем самым Конституционный Суд как бы еще больше «удаляется» от политики, от федеральных государственных органов, чтобы осуществлять свои полномочия независимо от кого бы то ни было в соотвествии с одним из принципов своей деятельности. Кроме того, российский законодатель в данном случае отнюдь не оригинален. Например, со времени своего сформирования в 1951 году, Федеральный конституционный суд Германии заседает в городке Карлсруэ, а не в прежней столице Бонне и нынешней - Берлине.
С другой стороны, перевод любого высшего федерального органа, каковым является Конституционный Суд, из столицы, был бы безусловно конституционным (но отнюдь не необходимым) только при условии предварительного соответствующего изменения Конституции, поскольку конституционный смысл положения статьи 70 (часть 2) Конституции, согласно которому столица России - Москва, в том, что он означает пребывание в столице всех, по крайней мере высших, федеральных органов государственной власти. Есть мнение, что перевод в Санкт-Петербург затрудняет доступ граждан к правосудию и умаляет конституционное право на судебную защиту, что не допускается статьями 46 (часть 1) и 55 (часть 2) Конституции. На этот случай в Закон (статью 114) тем же законом от 05.02.2007 №2-ФКЗ введено положение о представительстве Конституционного Суда в г. Москве. В шестых, уточнено и конкретизировано понятие «юридической силы решения» Конституционного Суда (статья 79), конкретизированы обязанности государственных органов и должностных лиц по по приведению законодательства в соответствие с Конституцией Российской Федерации в связи с решениями Конституционного Суда (статья 80) и суть юридических последствий итогового решения по делу (статья 87). Так, в первоначальной редакции статьи 79 было записано, что «решение Конституционного Суда … вступает в силу немедленно после его провозглашения». Но многие Определения, в том числе не внутреннего и процедурного характера, содержащие правовые позиции Конституционного Суда, принимаются по обращениям, на которые Конституционный Суд выносит определения об отказе в принятию к рассмотрению и не оглашаются. Поэтому они и не могли вступить в силу «после провозглашения»; кроме того, статья 15 (часть 3) Конституции требует опубликования любого нормативного правового акта, затрагивающего права, свободы и обязанности граждан. Неопубликование таких актов означает недопустимость их применения. В нынешней формулировке ст. 79 Закона вступает в силу немедленно после провозглашения решение Конституционного Суда Российской Федерации, назначенного к слушанию в заседании КС, иные решения вступают в силу со дня их принятия. Переработана и часть четвертая статьи 79. Если в первоначальной редакции просто констатировалось, что «в случае, если признание нормативного акта неконституционным создало пробел в правовом регулировании, то применяется Конституция Российской Федерации», то действующая обязывает соответствующий орган (должностное лицо) принять нормативный акт, устраняющий неконституционные положения в сроки, указанные в ст. 80 Закона.Часть четвертая статьи 79 Закона, подтверждая прямое действие Конституции (часть 1 статьи 15 Конституции), во взаимосвязи со статьей 80 Закона вместе с тем ориентирует на незамедлительное восполнение пробелов в правовом регулировании. Названные положения, находясь во взаимосвязи, косвенно подтверждают, что Конституция не способна длительное время непосредственно восполнять пробелы в правовом регулировании. Данная правовая позиция содержится в Постановлении от 5 февраля 2007 года №2-П: «признание соответствующих норм ГПК противоречащими Конституции Российской Федерации и утратившими силу создавало бы такой пробел в правовом регулировании, который в данном случае не может быть устранен непосредственным применением Конституции Российской Федерации и требует внесения системных изменений в действующее законодательство».
Первоначальная редакция статьи 80 Закона была максимально лаконична: «Статья 80. Сроки исполнения решения Решение Конституционного Суда Российской Федерации подлежит исполнению немедленно после опубликования либо вручения его официального текста, если иные сроки специально в нем не оговорены». Данная редакция практически ничего не добавляла к смыслу пункта 12 части первой статьи 75 и статьи 79 Закона и не могла «заставить» надлежащим образом исполнять многие решения Конституционного Суда. Изложение статьи 80 Закона в действующей редакции в большей степени способствует исполнению его решений, укреплению авторитета Конституционного Суда и усилению судебной власти. Фактически она установила, что под исполнением решения Конституционного Суда следует понимать приведение неконституционного положения нормативного акта в соответствие с Конституцией. Вместе с тем новая редакция статьи 80 в отличие от прежней, стала распространяться на исполнение решений Конституционного Суда лишь в части приведения неконституционных положений в соответствие с Конституцией. Она перестала «снисходить» до обязанности исполнения решений Конституционного Суда в части, касающейся пересмотра конкретных дел граждан и организаций, и фактически стала «пригодна» лишь для исполнения решений, принятых по запросам законодательных и исполнительных огранов государственной власти. Для пересмотра своих дел в соответствии с решением Конституционного Суда частным лицам необходимо сначала дождаться исполнения решения Конституционного Суда указанными органами в соответствии со статьей 80 Закона, а затем требовать его исполнения применительно к своим делам на основании статей 79 и 100 Закона. Отсутствие исполнения решений Конституционного Суда органами государственной власти в порядке статьи 80 Закона может быть одним из препятствий пересмотра дел частных лиц, если решения по таким делам основаны на положениях, признанных неконституционными. В седьмых, важной новеллой является включение в Закон статьи 47.1, касающейся разрешения дел без проведения слушания (т.н. «письменного, или усеченного производства). Данное нововведение призвано уравновесить упразднение палат и ускорить разрешение определенных категорий дел. Если Конституционный Суд придет к выводу о том, что оспариваемые положения нормативно-правового акта аналогичны нормам, ранее уже признаны Конституционным Судом неконституционными постановлением КС, либо такая норма применена судом в конкретном деле, а подтверждение Конституционным Судом неконституционности нормы необходимо для устранения фактов нарушения конституционных прав и свобод граждан в правоприменительной практике, то дело может быть разрешено без проведения слушания. Однако в перечень оспариваемых актов на соответствие их Конституции согласно статье 47.1 не включаются федеральные конституционные законы, федеральные законы, Конституции (Уставы) субъектов федерации. Кроме того, дело согласно статье 47.1 без проведения слушания не может быть разрешено, если с ходатайством с возражением против применения такой процедуры подано Президентом РФ, палатой Федерального Собрания, Правительством, органом государственной власти субъекта РФ либо подано заявителем в случае, когда проведение слушаний необходимо для обеспечения его прав.
4. Конституционный суд Российской Федерации - судебный огран конституционного контроля
Статья 165 Конституции, которая действовала ранее, характеризовала Конституционный Суд как высший орган судебной власти по защите конституционного строя. Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» не использует термин «высший» при определении Конституционного Суда; в статье 1 Закона приводится более четкое определение Конституционного Суда - это судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства.
Являясь специальным органом судебной власти, Конституционный Суд Российской Федерации, учитывая возлагаемые на него функции и полномочия по обеспечению верховенства и непосредственного действия Конституции и баланса властей, выступает еще и как высший конституционный орган одного уровня с федеральными звеньями президентской, законодательной и исполнительной властей. В этом выражается его двуединая правовая природа. И он действительно не является высшим органом в том понимании, что он не возглавляет какую-либо систему судебных органов, в том числе конституционные (уставные) суды субъектов РФ и не является для судебной системы надзорной, кассационной либо апелляционной инстанцией.
Однако Конституционный Суд РФ все же можно назвать высшим органом в том смысле, что он занимает высшее положение в механизме конституционного контроля в стране, не поднадзорен никаким инстанциям, его решения носят общеобязательный характер, в том числе для всех других высших государственных структур, он связан при осуществлении судопроизводства только Конституцией РФ как вершиной правовой системы и Законом. В силу такого особого статуса из всех высших судебных органов только его компетенция определена непосредственно и развернуто в Конституции РФ. Конституционный Суд - не единственная составляющая механизма правовой защиты Конституции. Ответственность за ее соблюдение и охрану лежит на всех органах публичной власти и должностных лицах. Гарантом Конституции Российской Федерации является Президент Российской Федерации (ст. 80, ч. 2, Конституции Российской Федерации). В конституционном контроле участвуют (должны участвовать) Федеральное Собрание, Правительство Российской Федерации, законодательные и исполнительные органы субъектов Федерации, судебные, прокурорские и иные органы федерального и регионального уровня в пределах своей компетенции. Данная функция осуществляется этими государственными органами (исключая судебные) в процессе исполнения ими основных функций либо наряду с другими функциями и в значительной степени испытывает влияние проводимой ими политики. Этот вид конституционного контроля можно квалифицировать как общий (общеполитический) конституционный контроль. Для его осуществления государственные органы могут создавать специальные вспомогательные органы и учреждения (комитеты, советы, комиссии и т.п.) либо специализированные органы, подобные парламентскому институту уполномоченных по правам человека, народных защитников. Так, согласно Конституции (часть 2 статьи 85) «Президент Российской Федерации вправе приостанавливать действие актов органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации в случае противоречия этих актов Конституции Российской Федерации и федеральным законам, международным обязательствам Российской Федерации или нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом.» Президент Российской Федерации также отклоняет принятые палатами Федерального собрания законы в частности, в случае их противоречия, по его мнению, Конституции. Так, Федеральный закон «О Российском обществе Красного Креста и об использовании в Российской Федерации эмблемы Красного Креста и словосочетания «Красный Крест», принятый Федеральным собранием, отклонен Президентом РФ 01.06.1999 г. в связи с его несоответствием Конституции РФ и другим законодательным актам Российской Федерации. Принятие данного Закона, устанавливающего специальный статус конкретного общественного объединения - Российского общества Красного Креста (далее - РОКК), считает Президент РФ, противоречит части 4 статьи 13 Конституции РФ и статье 15 Федерального закона «Об общественных объединениях» (далее - Федеральный закон), гарантирующих равенство общественных объединений перед законом. Попытка закрепить в Законе правовой статус РОКК, определить структуру устава РОКК, его цели, задачи, основные направления и формы деятельности, что является внутренним и добровольным делом общества согласно статье 6 Федерального закона, представляет собой, по мнению Президента РФ, прямое нарушение свободы деятельности самого РОКК, гарантированной статьей 30 Конституции РФ и статьями 2-5, 15, 17 Федерального закона. Таким образом, сама концепция Закона противоречит Конституции РФ и Федеральному закону. Другой, более свежий пример. Президент России наложил вето на поправки в закон об изменениях в федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», который был палатами Федерального собрания. Президент пояснил, что предлагаемые поправки затрудняют свободную реализацию конституционного права граждан проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирования. Он отметил, что «право на проведение публичных мероприятий непосредственно связано с правами граждан на участие в управлении делами государства, свободу мнений и другими конституционными правами, ограничение которых допускается только в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Предусматриваемые Федеральным законом ограничения не в полной мере соотносятся с указанными целями». Тем не менее конституционный контроль для большинства из указанных государственных органов не основная, а дополнительная функция, нормотворческая же деятельность государственных органов является в свою очередь объектом специального конституционного контроля - судебного. Поэтому именно судебный конституционный контроль, осуществляемый Конституционным Судом России, конституционными (уставными) судами субъектов Федерации, призван занять ведущее место в правовой защите Конституции. Особенность же осуществления конституционного контроля Конституционным Судом состоит в том, что этот контроль осуществляется специальным судебным органом и в форме особого вида судопроизводства. Особенности конституционного судопроизводства, его стадии подробно регламентируются Законом, а также Регламентом Конституционного Суда. Нормы о Конституционном Суде включены в главу 7 Конституции «Судебная власть», где говорится об осуществлении судебной власти посредством конституционного и иных видов судопроизводства (ч. 2 ст. 118) и имеется специальная статья о нем (ст. 125). Тем самым подчеркивается принадлежность Конституционного Суда к судебной ветви государственной власти. К федеральным судам относит Конституционный Суд и ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (п. 3 ст. 4).
Таким образом, Конституционный Суд включается в судебную систему государства, является органом правосудия, составной частью судебной власти и занимает главенствующее место в судебной системе государства, которое определяется не иерархической подчиненностью ему других видов судов, а его компетенцией, оказывающей существенное влияние на правотворчество и правоприменение. Решения Конституционного Суда по результатам рассмотрения дел обязательны для всех других органов и должностных лиц (ст. 6 Закона). Особенностью российской системы судебного конституционного контроля является то, что по времени осуществления его он суть последующий (репрессивный) конституционный контроль, распространяющийся на вступившие в силу акты, юридически действующие, в противоположность существующему в некоторых государствах предварительному контролю, когда акт проверяется до его вступления в силу.
По своим правовым последствиям это - учреждающий (постановляющий) конституционный контроль, в противоположность консультативному контролю, имевшему место в СССР, когда такой контроль осуществлялся Комитетом конституционного надзора СССР.
Конституционное судопроизводство - это процессуальная форма деятельности конституционных судов, которые применяют и интерпретируют конституционные нормы и решают различные юридические дела, относящиеся к их компетенции, регламентированная Законом и законодательными актами субъектов РФ о конституционных (уставных) судах по осуществлению целей и задач конституционного правосудия в соответствии с предоставленными этим судам правомочиями. Результат конституционного судопроизводства - устранение неопределенности в вопросе о соответствии нормативного акта либо договора Конституции РФ, подтверждение или отрицание полномочий соответствующего органа государственной власти издать акт или совершить действие правового характера либо дать официальное истолкование Конституции РФ.
Основные принципы деятельности КС РФ, как они сформулированы в ст. 5 Закона, это: независимость, коллегиальность, гласность, состязательность и равноправие сторон.
В отличие от других высших государственных структур, например Федерального Собрания, Президента, полномочия Конституционного Суда как органа не ограничены каким-либо сроком, что обеспечивает его большую самостоятельность, независимость во взаимоотношениях с законодательной и исполнительной ветвями власти. Этим же целям служит принцип несменяемости конституционных судей в течение срока, на который они назначены. Срок полномочий судьи Конституционного Суда неоднократно изменялся законодателем, как об этом уже подробно сказано выше.
Целям обеспечения независимости и беспристрастности, деполитизации Конституционного Суда и его судей служат положения федерального конституционного закона о занятиях и действиях, несовместимых с должностью конституционного судьи.
Суд ни при каких обстоятельствах не должен отдавать предпочтение политической целесообразности, пытаться оценивать чьи бы то ни было практические действия вне их правовых форм.
Закон закрепляет не только цели и структуру Конституционного Суда, но и принципы конституционного судопроизводства, поскольку не существует соответствующего процессуального кодекса или закона для регламентации этого вопроса. Закон предусматривает гарантии независимости Суда, призванные обезопасить его от любых влияний. Установлено, что Конституционный Суд независим в организационном, финансовом и материально-техническом отношениях от любых других органов. Финансирование Суда производится за счет федерального бюджета и обеспечивает возможность независимого осуществления конституционного судопроизводства в полном объеме. Необходимыми для обеспечения своей деятельности средствами Суд распоряжается самостоятельно. Он ни от кого не зависит в отношении информационного и кадрового обеспечения и распоряжения имуществом.
Президент РФ и Государственная Дума РФ назначают своих постоянных представителей в Конституционном Суде РФ, которые участвуют в заседаниях Суда, представляя соответствующую правовую позицию по конкретному делу. Они не вправе оказывать давление на Суд или предпринимать действия, способные нарушить независимость Конституционного Суда в принятии решений.
Конституционный Суд РФ обладает так называемой связанной компетенцией, что означает возможность осуществления Судом своих полномочий только по запросам или жалобам лиц, упомянутых в Конституции и не вправе рассматривать какое-либо дело по собственной инициативе.
Конституционный суд РФ по результатам рассмотрения дел принимает постановления, определения, заключения, основным из которых является Постановление. Главным образом именно в постановлениях выражаются правовые позиции по рассмотренным конституционным вопросам. Только постановления выносятся именем Российской Федерации. Они обладают отличной от других решений Конституционного Суда юридической природой.
Особым юридическим феноменом обладают определения Конституционного суда с так называемым «положительным (позитивным) содержанием». При отказе в принятии обращения к рассмотрению или при прекращении производства по делу данные определения могут: а) основываться на ранее принятых решениях Конституционного Суда РФ и сформулированных в них правовых позициях. Эти решения уже устранили неопределенность в вопросе о конституционности тех или иных законоположений, поэтому в данных Определениях подтверждаются, при необходимости конкретизируются, развиваются ранее принятые правовые позиции; б) в таких Определениях на основе интерпретации Конституции указывается на очевидную конституционность оспоренного правоположения, на отсутствие неопределенности в этом вопросе. Однако представляется, что уловить разницу между таким Определением и возможным принятием Постановления с подтверждением конституционности обжалуемого нормативного акта по этому же вопросу весьма трудно. Между тем, во-первых, конституционность обжалуемых положений далеко не всегда «очевидна», а во-вторых, на практике юридическая сила Постановления и высказанных в нем правовых позиций «легче» воспринимаются правоприменителем и решения в форме Постановлений лучше защищают права граждан.
5. Полномочия конституционного суда Российской Федерации
Полномочия Конституционного Суда определены как в Конституции Российской Федерации (статья 125), так и в статье 3 Федерального Конституционного закона, основанной на положениях Конституции.
Кроме того, ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» вступившим в силу 19 октября 1995 года, Конституционному Суду вменено в обязанность проверять соблюдение инициаторами референдума требований Конституции. Содержание этой нормы еще ожидает своего истолкования, поскольку в самой Конституции о порядке назначения референдума не говорится ничего.
В ст. 125 Конституции перечислены 5 категорий дел, рассматриваемых Конституционным Судом:
разрешение дел о соответствии нормативных актов и международных договоров, не вступивших в силу, - по запросам Президента, Совета Федерации, Государственной Думы, одной пятой депутатов (членов) любой из палат парламента, Правительства, Верховного и Высшего Арбитражного Судов, органов законодательной и исполнительной власти субъектов РФ;
разрешение споров о компетенции органов власти;
проверка конституционности законов, применяемых в конкретном деле - по индивидуальным жалобам граждан и запросам судов;
толкование Конституции - по запросам Президента, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства, органов законодательной власти субъектов РФ;
дача заключения о соблюдении порядка выдвижения обвинения Президента (в процедуре отрешения его от должности) - по запросу Совета Федерации. Полномочия Конституционного Суда, в отличие от полномочий ВС и ВАС, определены Конституцией наиболее обстоятельно и «опережают» в ее тексте полномочия названных судов. Решения именно Конституционного Суда обязательны для всех других органов и должностных лиц, в том числе Верховного и Высшего Арбитражного Судов, что неоднократно подтверждалось решениями самого Конституционного Суда.
5.1 Субъектный состав конституционного обращения
Стоит отметить, что перечень субъектов, обладающих правом обращения в Конституционный Суд, указанный в статье 125 Конституции, вопреки ее содержанию, не является исчерпывающим. Он расширен другими законами, а также решениями самого Конституционного Суда. Таковыми являются Уполномоченный по правам человека в РФ, Генеральный прокурор РФ, юридические лица и органы местного самоуправления.
Так, ФКЗ от 26 февраля 1997 года № 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» предусматривает, что по результатам рассмотрения жалобы, поступившей Уполномоченному, он вправе (не обязан) обращаться в Конституционный Суд с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод граждан законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле (пп. 5 п. 1 ст. 29). Таким образом, Уполномоченный вправе обращаться в Конституционный Суд только в порядке конкретного нормоконтроля - с жалобой на нарушение конституционных прав другого человека.
Право Генерального прокурора РФ обращаться в Конституционный Суд
обосновано Постановлением Конституционного Суда от 18 июля 2003 г. №13-П
которым установлено: «Закрепленные федеральными законами полномочия органов прокуратуры с одной стороны, и исключительные полномочия Конституционного Суда в области судебного конституционного контроля - с другой, предопределяют для Генерального прокурора РФ возможность обращаться в Конституционный Суд по вопросу о соответствии Конституции Российской Федерации конституций и уставов субъектов Российской Федерации, в том числе вне связи с их применением в конкретном деле». Кроме того, согласно п. 6 ст. 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» Генеральный прокурор РФ вправе обращаться в Конституционный Суд по вопросу нарушения конституционных прав и свобод граждан законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле.
Таким образом, Генеральный прокурор РФ вправе обращаться в Конституционный Суд по вопросу нарушения конституционных прав или свобод граждан в порядке конкретного нормоконтроля, а также о соответствии Конституции РФ положения конституции (устава) субъекта РФ в порядке как абстрактного, так и конкретного нормоконтроля. В зависимости от категории дела это обращение должно именоваться жалобой или запросом.
В отношении органов местного самоуправления Конституционный Суд сначала придерживался позиции о том, что они не вправе обращаться в Конституционный Суд. Это устанавливалось в Определении от 19 марта 1997 года №20-О, принятом по жалобе органа местного самоуправления - Омского горсовета. В этом Определении, которым было отказано в принятии жалобы к рассмотрению, указывалось, в частности, что органы местного самоуправления имеют иные, чем объединения граждан, признаки. Поскольку ни Конституция, ни Закон не наделяют органы местного самоуправления правом на обращение в Конституционный Суд жалобу Омского городского Совета нельзя признать допустимой.
Однако в дальнейшем Конституционный Суд изменил свою позицию.
Таким образом, Конституционный Суд не вправе проверять конституционность актов органов местного самоуправления, но они вправе обжаловать в Конституционном Суде нормативные акты федеральных органов государственной власти и её субъектов. Поскольку органы местного самоуправления приравнены к объединениям граждан, они могут обжаловать в Конституционном Суде лишь те положения нормативных актов, которые применены или подлежат применению в конкретном деле с их участием, и не вправе обращаться в Конституционный Суд в порядке абстрактного нормоконтроля.
Таким образом, налицо тенденция к расширению перечня субъектов обращения в Конституционный Суд, установленного Конституцией и ФКЗ.
5.2 Полномочие конституционного суда по разрешению дел соответствии конституции нормативных правовых актов
Согласно статье 125 Конституции, п. 1 ч. 1 ст. 3 Закона Конституционный Суд, в частности: разрешает дела о соответствии Конституции Российской Федерации: а) федеральных законов, нормативных актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации; б) конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации; в) договоров между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, договоров между органами государственной власти субъектов Российской Федерации; Сам Конституционный Суд РФ дал толкование по содержанию ст. 125 Конституции РФ, а соответственно определил и свои полномочия. В постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. №19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации» предметого которого являлось определение разграничения компетенции в области нормоконтроля между Конституционным Судом и другими судами, отмечено, «что
в правоприменительной практике имеют место случаи признания нормативных актов, перечисленных в пунктах «а» и «б» части 2 и в части 4 статьи 125, неконституционными иными, помимо Конституционного Суда Российской Федерации, судами». В резолютивной части Постановления указано, что предусмотренное статьей 125 Конституции полномочие по разрешению дел о соответствии Конституции федеральных законов, нормативных актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, конституций республик, уставов, а также законов и иных
нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению Российской Федерации и совместному ведению Российской Федерации и субъектов, относится к компетенции только Конституционного Суда Российской Федерации. Никакие иные суды, кроме Конституционного Суда, не
могут признавать нормативные акты не соответствующими Конституции Российской Федерации и потому утрачивающими юридическую силу. В случае же, если суд, рассматривая то или иное дело, придет к выводу о несоответствии Конституции федерального закона или закона субъекта Федерации, он не вправе применить такой акт в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд с запросом о проверке конституционности этого закона.»
Однако вопрос о том, какие суды на день принятия данного Постановления могут проверять на соответствие Конституции Российской Федерации и, следовательно, признавать недействующими и теряющими свою юридическую силу федеральные нормативные акты ниже уровня постановлений Правительства РФ (нормативные акты федеральных министерств и ведомств, нормативные акты субъектов Российской Федерации по предмету их ведения, строго определенного федеральными законами в рамках совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации), в этом Постановлении четкого ответа не получил, что и отметил в своем особом мнении судья КС Н.В. Витрук.
Статья 125 Конституции и статья 3 Закона под федеральными законами подразумевают также и федеральные конституционные законы. Об этом сказано в Постановлении Конституционного Суда от 21 марта 2007 года №3-П. По ходу заседания Суда было заявлено ходатайство о прекращении дела ввиду того, что по мнению ходатая Е.Б. Мизулиной, ни в Конституции, ни в ФКЗ не решен вопрос, вправе ли Конституционный Суд осуществлять проверку конституционности федеральных конституционных законов.
Конституционный Суд не нашел оснований для удовлетворения данного ходатайства, указав, что Конституция не допускает существование нормативных правовых актов, конституционность которых не подлежит судебной проверке в порядке предусмотренных ею видов судопроизводства, а объектом проверки Конституционного Суда РФ являются все законы, принимаемые Федеральным Собранием РФ. Об этом свидетельствует и использование в статьях Конституции, термина «федеральный закон», которым, поскольку иное специально не оговорено,
охватываются как федеральные конституционные законы, так и собственно федеральные законы.» (статья 1, часть 1; статья 2; статья 4, часть 2; статьи 10, 15 и 18; статья 118, части 1 и 2; статья 120).
Кстати, неоднократно оспаривалась конституционность положений самого Закона. Но до настоящего времени ни одно положение его не было признано неконституционным.
Говоря о решении дел о соответствии Конституции иных правовых актов, кроме федеральных законов, в Законе указано, что Конституционный Суд вправе проверять лишь «нормативные» акты Президента Российской Федерации, Правительства РФ и палат Федерального Собрания, т.е. обладающих существенными признаками, каковыми, в частности, являются, наличие в нем правовых норм (правил поведения), обязательных для неопределенного круга лиц, рассчитанных на неоднократное применение, направленных на урегулирование общественных отношений либо на изменение или прекращение существующих правоотношений.» А также если такие акты изданы по предметам ведения РФ, по которым субъекты РФ не вправе принимать свои акты в силу ч. 1 ст. 76 Конституции, или полномочиям РФ по предметам ее совместного ведения с субъектами РФ, указанным в ст. 71 и 72 Конституции. Если акт принят по вопросу, находящемуся в ведении субъекта Федерации, то вопрос о его соответствии Конституции республики либо Уставу иного субъекта решается Конституционным (Уставным) судом субъекта.
Между тем, в настоящее время в правотворческой практике преобладает тенденция передачи полномочий Правительства по изданию Постановлений в соответствии, на основании, во исполнение и развитие положений законов, в том числе в случаях прямого предписания данного закона, уполномоченному Правительством федеральным органом исполнительной власти. Представляется, что по аналогии закона Конституционный Суд должен проверять конституционность и таких актов по запросу либо жалобе. Как указано в Законе (ст. 79), «акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу.» Между тем, ГПК (ст. 27) наделяет Верховный Суд РФ правом по первой инстанции рассматривать дела об оспаривании нормативных правовых актов Президента Российской Федерации, Правительства РФ и федеральных органов исполнительной власти, затрагивающих права, свободы и законные интересы граждан и организаций; согласно ст. 253 ГПК, если суд установит, что оспариваемый нормативный правовой акт противоречит федеральному закону либо другому акту, имеющему большую юридическую силу, суд признает такой акт недействующим полностью или в части. Посчитав, что проверка таких актов на предмет их соответствия закону в случаях, когда Правительство РФ обязано осуществить соответствующее правовое регулирование в силу прямого предписания закона, по существу, означает их оценку с точки зрения установленных Конституцией Российской Федерации разделения властей и разграничения компетенции между федеральными органами законодательной и исполнительной власти, которая может быть осуществлена только Конституционным Судом Российской Федерации и такого рода акты могут утратить силу по судебному решению лишь в результате признания их неконституционными в процедуре конституционного судопроизводства, Правительство РФ обратилось в Конституционный Суд с запросом о соответствии Конституции отдельных положений п. 2 ч. 1 ст. 27, ч.ч. 1, 2, 4 ст. 251 и ч.ч. 2 и 3 ст. 253 ГПК. Постановлением Конституционного Суда от 27.01.2004 №1-П выявлен конституционно-правовой смысл взаимосвязанных положений указанных статей. В частности, в решении Конституционного Суда сказано, что «взаимосвязанные положения статей 27, 251 и 253 ГПК в его конституционно-правовом истолковании означают, что Верховный Суд РФ рассматривает дела об оспаривании нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, лишь если при этом не затрагивается вопрос об их конституционности или о конституционности федерального закона, на котором они основаны». Конституционным же Судом разрешается вопрос о соответствии Конституции РФ как самого закона, так и постановления Правительства, принятого в силу прямого предписания данного закона, на основании и во исполнение которого оно издано и который оно конкретизирует, тем самым предопределяя практику его исполнения, без применения которого невозможно и применение закона.
5.3 Полномочие конституционного суда по спорам о компетенции
Согласно статье 125 Конституции, п. 2 ч. 1 ст. 3 Закона Конституционный Суд
разрешает споры о компетенции: а) между федеральными органами государственной власти; б) между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации;
в) между высшими государственными органами субъектов Российской Федера- ции. Хотя, по мнению некоторых исследователей, «споры о компетенции между органами публичной власти давно уже стали весьма распространенным явлением российской государственно-правовой действительности», в практике Конституционного Суда дела по спорам о компетенции весьма немногочисленны. Объяснение этому находим в Законе, ст. 92-95 которого конкретизируют порядок обращения и рассмотрения данной категории дел.Как отмечает Л.В. Лазарев, «такие споры могут быть связаны с вторжением одного органа в компетенцию другого, присвоением чужих полномочий посредством издания акта (нормативного или правоприменительного) или совершения действия правового характера, с уклонением органа от осуществления собственной компетенции или игнорированием компетенции другого органа при решении вопроса совместного ведения». Споры о компетенции могут носить конституционно-правовой характер, если их участниками выступают субъекты конституционно-правовых отношений, статус которых, а значит, и оспариваемые правомочия установлены Конституцией и основанными на ней законами. Одна из причин возникновения споров о компетенции «кроется в неправильном применении компетенционных норм, что, в свою очередь, обусловлено низким уровнем правовых знаний и правовой культуры, отсутствием системности и иными дефектами в официальном и доктринальном толковании конституционных норм, например признанием полномочий государственных органов, не получивших нормативного закрепления, исходя при этом якобы из их общего конституционно-правового статуса (доктрина так называемых скрытых полномочий Президента, выраженная в ряде решений Конституционного Суда), что противоречит принципу правового государства (ст. 1, 15 Конституции)». Ключевое значение имеет статья 93 Закона о допустимости ходатайства. Оно допустимо, в частности, если спор не был или не может быть решен иным способом; заявитель считает издание акта или совершения действия правового характера … нарушением установленного Конституцией разграничения компетенции между органами государственной власти; в случае обращения органа государственной
власти к Президенту Российской Федерации с просьбой об использовании согласительных процедур в соответствии со ст. 85 Конституции в течение месяца со дня обращения Президент не использовал эти процедуры либо они не привели к разрешению спора. Однако пока применение согласительных процедур не получило детального законодательного регулирования. Поэтому остаются не вполне ясными вопросы о содержании этих процедур, порядке и правовых последствиях их применения.
Судебное разрешение споров о компетенции является прерогативой как Конституционного, так и Верховного Суда (который полномочен рассматривать споры на основании п. 6 ч.1 ст. 27 ГПК). В оба этих органа вправе обратиться Президент Российской Федерации в соответствии с упомянутой статьей 85 (частью первой) Конституции, где указано, что «он может передать разрешение спора на рассмотрение соответствующегосуда». Между тем, если конституционно-правовой смысл полномочий Верховного Суда по оспариванию нормативных правовых актов выявлен Конституционным Судом, как это показано выше, Постановлением от 27.01.2004г. №1-П, то по отношению к рассматриваемым полномочиям подобного решения Конституционным Судом не вынесено. Можно лишь отметить, что Конституцией и Законом Конституционному Суду предписано разрешать вопросы «по спорам о компетенции», причем если рассматриваемая компетенция «определяется Конституцией Российской Федерации» (ст. 93 Закона), а ГПК - Верховному Суду - просто «споры» между органами государственной власти Федерации и субъектов, причем, переданных на рассмотрение в суд Президентом в порядке реализации полномочий в соответствии со ст. 85 Конституции. Среди рассмотренных Конституционным Судом дел по обращениям управомоченных субъектов публичной власти можно отметить несколько.
Одно из них - это Постановление Конституционного Суда РФ от 6 апреля 1998 г. от 6 апреля 1998 г. № 11-П, по делу о разрешении спора между Советом Федерации, Государственной Думой и Президентом Российской Федерации об обязанности последнего подписать принятый федеральный закон. Палаты
Федерального собрания в апреле-мае 1997 года в соответствии со статьей 107 (часть 3) Конституции Российской Федерации повторно рассмотрели отклоненный Президентом ФЗ «О культурных ценностях, перемещенных в СССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» и квалифицированным большинством голосов приняли постановления о его одобрении в ранее принятой редакции. Однако Президент 21 мая 1997 года возвратил закон в Совет Федерации и Государственную Думу без рассмотрения,
ссылаясь на то, что при повторном его рассмотрении в палатах Федерального Собрания была нарушена конституционная процедура одобрения федерального закона. Позиция Президента была следующая: те положения Регламента Совета Федерации, на основе которых палата повторно принимала федеральный закон, не соответствуют Конституции, а Государственной же Думой был нарушен её Регламент. Как указал Конституционный Суд, Президент РФ не наделен правом
оценивать конституционность Регламента Совета Федерации, являющегося нормативным актом палаты, - он лишь может обратиться в Конституционный Суд с соответствующим запросом, каковой в Конституционный Суд не поступал; что касается вопроса о нарушении Государственной Думой своего Регламента то его рассмотрение Конституционным Судом, в том числе установление фактических обстоятельств и оценка доказательств, фактически означало бы проверку конституционности данного ФЗ по порядку принятия. Однако, по смыслу статьи 125 Конституции Российской Федерации и статей 36, 84-87 и 94 Закона, Конституционный Суд РФ не осуществляет предварительный контроль законов, не вступивших в силу. Конституционный Суд, подтверждая обязанность Президента Российской Федерации подписать и обнародовать данный закон и указал, что по смыслу статьи 107 (часть 3) Конституции Российской Федерации и с учетом того, что установленные Конституцией Российской Федерации требования к принятию федерального закона и предусмотренные ею условия и процедуры носят безусловный характер и не могут меняться по усмотрению участников законодательного процесса, Президент Российской Федерации обязан подписать и обнародовать Федеральный закон. Сама эта обязанность не может рассматриваться как подтверждение его соответствия или несоответствия Конституции Российской Федерации, в том числе по порядку принятия. Уже после исполнения своей обязанности подписания и обнародования федерального закона Президент вправе обратиться в Конституционный Суд с запросом о проверке его конституционности по основаниям, предусмотренным статьей 86 Закона.
Отметим Постановление Конституционного Суда от 01.12.1999 г. №17-П «По спору о компетенции между Советом Федерации и Президентом Российской Федерации относительно принадлежности полномочия по изданию акта о временном отстранении Генерального прокурора РФ от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела». Конституционный Суд указал, что полномочия Совета Федерации по назначению на должность и освобождению от должности Генерального прокурора по представлению Президента Российской
Федерации сами по себе не предопределяют его компетенцию по временному отстранению Генерального прокурора Российской Федерации от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела; Из статей 83, 102, 105 (части 3, 4 и 5), 106, 107 (часть 3) и 108 (часть 2) Конституции Российской Федерации вытекает, что Совет Федерации как коллегиальный представительный орган, принимающий решения большинством голосов от общего числа его членов, рассматривает такие вопросы, которые предполагают юридическую и политическую их оценку, а следовательно, возможность выбора и обоснование целесообразности вариантов решения.
Между тем временное отстранение Генерального прокурора Российской Федерации от должности на период проводимого расследования, производное от регулируемых уголовно - процессуальным законом отношений, предопределено самим фактом возбуждения уголовного дела в установленном законом порядке. Поскольку из статей 83, 102, 105 (части 3, 4 и 5), 106, 107 (часть 3) и 108 (часть 2) Конституции вытекает, что Совет Федерации как коллегиальный представительный орган, рассматривает такие вопросы, которые предполагают юридическую и политическую их оценку, а следовательно, возможность выбора и обоснование целесообразности вариантов решения. При принятии акта об отстранении Генерального прокурора РФ от должности в связи с возбуждением в отношении него уголовного дела какая-либо оценка этого основания отстранения исключается, важен самый факт возбуждения уголовного дела, а потому Совет Федерации как коллегиальный представительный орган не может решать такого рода вопросы. Президент же Российской Федерации в силу своего конституционного статуса обязан издавать обеспечивающие исполнение Конституции РФ и законов правовые акты (статья 90 Конституции) во всех случаях, когда отсутствуют иные предназначенные для этого механизмы. Президент Российской Федерации не только вправе, но и обязан - в отсутствие иного регулирования - издать акт о временном отстранении Генерального прокурора Российской Федерации от должности.
Наконец, следующее дело: Определение от 08.06.2000 г. № 90-О «Об отказе в принятии к рассмотрению ходатайства Московской областной Думы о разрешении спора о компетенции между Московской областной Думой и Московской городской Думой по определению состава территории» и Определение от 14.12.2000 №245-О о разъяснении Определения от 08.06.2000 г.
В этих документах Конституционный Суд интерпретирует ст. 93 (пункт 7 части первой) Закона «Допустимость ходатайства», гласящую, что ходатайство органа государственной власти допустимо, если «в случае обращения соответствующего органа государственной власти к Президенту РФ с просьбой об использовании согласительных процедур, предусмотренных статьей 85 Конституции, Президент в течение месяца со дня обращения не использовал эти согласительные процедуры либо такие процедуры не привели к разрешению спора» и, таким образом, носящую диспозитивный характер, как норму императивную. Отказывая в принятии к рассмотрению обращения Мособлдумы (которая дважды обращалась в Мосгородуму с предложением о разрешении возникшего спора во внесудебном порядке, однако последняя от проведения согласительных процедур уклонилась), Конституционный Суд, констатирует, что предмет спора «по своему правовому, политическому и экономическому содержанию имеет «исторически сложившийся комплексный характер», поэтому «ходатайство Московской областной Думы не может быть признано допустимым, поскольку заявитель не использовал указанную конституционную возможность для решения спора», имея ввиду обязательность (в данном случае) обращение Мособлдумы к Президенту с просьбой об использовании согласительных процедур. Таким образом, данное Определение является одним из типичных определений с «позитивным содержанием», по сути, вводящем некое подобие нормы права: Суд указывает, что в обращение органа государственной власти к Президенту с просьбой в порядке применения статьи 85 Конституции обязательно до обращения в Конституционный Суд, в зависимости от того, каково комплексное содержание характера и предмета спора о компетенции. Более того, в Определении от 14.12.2000 №245-О о разъяснении Определения от 8 июня 2000 года Конституционный Суд указал, опять-таки со ссылкой на характер предмета спора на необходимость обращения Мособлдумы к Президенту до обращения в Конституционный Суд; отсутствие же федерального закона, регулирующего процессуальный порядок осуществления согласительных процедур (на что ссылалась, среди прочего, Мособлдума), не является препятствием для реализации положений статьи 85 Конституции, так как нормы её в соответствии со татьей 15 (часть 1) имеют высшую юридическую силу и прямое действие на всей территории Российской Федерации. По итогам рассмотрения споров о компетенции Конституционный Суд РФ выносит решение (статья 95 Закона) подтверждающее либо отрицающее полномочие соответствующего органа государственной власти издать акт или совершить действие правового характера, послужившие причиной спора о компетенции. В случае, если Конституционный Суд РФ признает издание акта не входящим в компетенцию издавшего его органа государственной власти, акт утрачивает силу со дня, указанного в решении. Между тем, такая свобода усмотрения Судом даты утраты силы акта, которая должна быть указана в решении, критикуется некоторыми исследователями. В частности, Г.А. Гаджиев считает, что существующая формулировка ч. 2 статьи 95 Закона позволяет придать решению Конституционного Суда обратную силу, что, по его мнению, может привести к неблагоприятным юридическим последствиям. Следовательно, пишет Г.А. Гаджиев, в качестве общего правила следует применять такие варианты, когда в решении Конституционного Суда по спору о компетенции акт признается утратившим силу с момента вынесения этого решения.
5.4 Полномочие конституционного суда по проверке конституционности закона, примененного в конкретном деле - по жалобам граждан, а подлежащего применению - по запросам судов
Защита прав и свобод граждан - это одно из главных направлений деятельности Конституционного Суда.
Субъектом такой жалобы могут быть не только граждане Российской Федерации, но и иностранные граждане, лица без гражданства. Граждане получили право вступать в спор с государством в лице законодателя.
Данное полномочие определено в ч.4 ст. 125 Конституции, где записано, что Конституционный Суд «по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле в порядке, установленным федеральным законом». Данный текст, за исключением слов «в порядке, установленном федеральным законом» был буквально воспроизведен в ранее действовавшей редакции п. 3 ч. 1 ст. 3 Закона. С изменениями, внесенными в Закон ФКЗ от 03.11.2010 №7-ФКЗ текст Конституции и текст Закона несколько разошлись: данное полномочие было разнесено на два пункта 3 и 3.1. Законодатель передал право обращения (и обязал обратиться) в Конституционный Суд по делам, которые не закончены, исключительно судам, т.е. профессионалам, которые, по его мнению, гораздо убедительнее и доказательнее могут обжаловать в Конституционный Суд оспариваемые положения законодательства, нежели обычные граждане, что должно избавить Конституционный Суд хотя бы от некоторого количества жалоб, заведомо не отвечающих критерию допустимости.
Граждане же в соответствии с п. 3 могут подать конституционную жалобу только после того, как оспариваемый закон был применен судом в конкретном деле. В связи с этим были высказаны опасения, что гражданам, которые в суд не обращались или не могли обратиться, невозможно подать конституционную жалобу. Так, признанный судом недееспособным по заявлению своего опекуна гр. П. Штукатуров, по делу которого Европейский суд признал нарушение Европейской конвенции о защите прав и основных свобод, впоследствии обратился в Конституционный Суд. По его делу было принято Постановление Конституционного Суда от 27.02.2009 №4-П. По действующей формулировке закона, Штукатуров не смог бы быть заявителем в Конституционном Суде. Тем не менее, как осторожно заметил в своем интервью порталу Право.ru судья Конституционного Суда С.П. Маврин, «любой гражданин должен иметь право на конституционную защиту своих прав. Поэтому мы можем говорить о существовании общего правила в новой редакции закона, из которого, однако, возможны исключения. К тому же, редакция статьи 125 Конституции России осталась неизменной и по-прежнему закрепляет возможность обращения в Конституционный Суд граждан как в случае разрешения их дела судом, так и в том случае, когда этот закон только подлежит применению.По этим причинам я бы не исключал возможности для нашего Суда, исходя из необходимости защиты конституционных прав граждан, принимать заявления граждан в том случае, когда по каким-либо причинам они не имели реальной возможности обратиться в суд для рассмотрения своего дела. Конституционный Суд вправе, руководствуясь нормой статьи 125 Конституции, принять такое решение.» Обращения граждан в Конституционный Суд с жалобами составляют большинство из общего количества обращений. Однако более 90 проц. жалоб не признаются допустимыми, и по ним выносятся Определения об отказе в принятии их к рассмотрению. Жалоба на нарушение законом конституционных прав и свобод граждан допустима (в соответствии со ст. 97 Закона) при соблюдении всего лишь двух условий: 1) если закон затрагивает конституционные права и свободы граждан; 2) оспариваемый закон применен в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде. Пункт 2 статьи 97 подвергся изменению с принятием Федерального конституционного закона от 03.11.2010 №7-ФКЗ одновременно с изменением п. 3 ч. 1 статьи 3. В первоначальной редакции пункта 2 было записано следующее условие допустимости жалобы: «2) закон применен или подлежит применению в конкретном деле, рассмотрение которого завершено или начато в суде или ином органе, применяющем закон.» Такая формулировка позволяла гражданину обратиться в Конституционный Суд, даже если он ещё не прошел все судебные инстанции во внутринациональной судебной системе. Граждане имели более ранний доступ к конституционному судопроизводству; было не важно, в какой момент гражданин захотел защищать свое право при помощи средств конституционного правосудия. Это, по мнению Т.Г. Морщаковой, «расширяло правозащитный, профилактический аспект деятельности Конституционного Суда по жалобам граждан.» Одно из условий допустимости жалобы то, чтобы оспариваемое нарушение должно быть причинено именно применением нормы права, а не решением суда или действием (бездействием) правоприменителя, о чем говорится со ссылкой на статьи 96, 97 Закона в Определении от 06.07.2000 г. №128-О, в котором указано, что «проверка конституционности закона по жалобе гражданина не может быть признана допустимой в том случае, если конституционные права и свободы заявителя нарушаются не самим по себе оспариваемым законом, а в результате неправомерной практики его применения». Как установлено Определением от 8 января 1998 года №34-О, предназначение Конституционного Суда и его компетенция «предполагают необходимость конституционного судопроизводства в случаях, если без признания оспариваемого закона неконституционным нарушенные права и свободы гражданина не могут быть восстановлены иным образом». Ошибочное же применение закона, указано в Определении от 8 октября 1999 года №160-О, не может служить основанием для проверки его конституционности. Далее, недопустимы абстрактные конституционные жалобы (также называемые в иных правовых системах «популярными»). То есть оспариваемая норма права должна быть применена по отношению к жалующемуся. Если сама норма действует, но по отношению к конкретному гражданину не применялась, жалоба такого гражданина считается недопустимой.
Также жалоба должна отвечать установленным Законом требованиям по форме. Необходимо указать, какие конкретно конституционные права нарушены и назвать нормы Конституции РФ, которые закрепляют эти права. Далее, жалоба должна быть мотивирована, то есть заявитель должен обосновать свою правовую позицию, то есть объяснить, почему гражданин считает закон нарушающим его конституционное право. Оспариваемый закон должен быть уже применен в касающемся непосредственно заявителя конкретном деле, рассмотрение которого в связи с правовым спором завершено в суде либо ином органе, применяющем закон. Применение закона должно быть подтверждено копией официального документа. Наконец, заявитель должен уплатить государственную пошлину.
Перечень актов, которые могут обжаловать граждане в Конституционном Суде, в настоящее время расширен самим Конституционным Судом за счет актов, которые не именуются законами. Как показано выше, таким актом может быть нормативный акт Правительства, который принят во исполнение полномочия, возложенного на него непосредственно федеральным законом, по вопросу, не получившему содержательной регламентации в этом законе (так называемое делегированное регулирование). Данная правовая позиция отражена в рассмотренном выше Постановлении от 27.01. 2004 г. №1-П и подтверждена Определением от 14 октября 2004 года № 319-О. Ранее Конституционный Суд отказывал гражданам в проверке конституционности нормативных актов (постановлений) Правительства по их жалобам, даже если положения этих актов применялись в конкретном деле и имели прямую нормативную связь с ФЗ (Определение от 20 ноября 1998 года №176-О). Теперь он рассматривает их. Например, положения нормативного акта Правительства по жалобам частных лиц были рассмотрены и признаны неконституционными Постановлением от 14.07.2005 года №8-П .
Однако Определением от 24 мая 2005 года №173-О Конституционный Суд,
установив, что из обжалуемого Постановления Правительства не следует, что оно принято в силу прямого предписания ФЗ и имеет с ним прямую нормативную связь, отказал гражданину в принятии его жалобы к рассмотрению.
Также обжалованию подлежат постановления Государственной Думы, которыми объявляется амнистия. В Постановлении от 5 июля 2001 года №11-П, принятом по жалобам граждан, Конституционный Суд принял правовую позицию, что Постановление Думы об амнистии является уникальным нормативно-правовым актом, данное полномочие предусмотрено самой Конституцией Российской Федерации, и Постановления об амнистии имеют особую конституционную природу. Конституционный Суд приравнял их по уровню и материально-правовому содержанию к принимаемым Государственной Думой законам.
Граждане не вправе обжаловать: нормативное постановление законодательного органа государственной власти субъекта Российской Федерации - соответствующая
правовая позиция выражена в Определении от 15 июля 2003 года №310-О: нормативные акты Президента, которые издаются им «по вопросам, требующим законодательного решения», «впредь до принятия соответствующего федерального закона». Такие жалобы признавались недопустимыми Определениями от 20 февраля
года № 23-О, от 15 июля 2004 года №266-О, от 16 января 2007 года №127-О-О, и других. Соответственно, недопустимы жалобы на неконституционность положений нормативных актов Правительства, если эти акты изданы во исполнение президентских указов, а не федеральных законов. Представляется, что здесь имеет место очевидный пробел в праве. Действительно, по своему характеру нормативные Указы Президента ничем не отличаются от законов: они могут регулировать конституционные права и свободы неопределенного круга лиц, могут выполнять функцию законодательного регулирования. Конституционный Суд вполне мог бы (при желании) сформулировать по отношению к нормативным Указам Президента, затрагивающих конституционные права и свободы человека, правовую позицию, аналогичную той, что он сформулировал в Постановлении от 5 июля 2001 года №11-П; с другой стороны, субъекты, обладающие правом внесения предложений о поправках к Конституцию Российской Федерации, могли бы выступить с соответствующей законодательной инициативой. Конституционный Суд не рассматривает жалобы на нарушения прав и свобод
гражданина, которые не носят конституционного характера; нарушение иных прав подлежит защите в судах общей юрисдикции. Если любой суд в производстве по любому делу (гражданскому, уголовному или административному) придет к выводу о том, что закон, который он должен применить для разрешения конкретного дела, с его точки зрения не соответствует Конституции РФ, он обязан (не вправе, а обязан) приостановить производство по этому делу и обратиться с запросом в Конституционный Суд РФ. Статья 101 Закона не оставляет суду выбора (суд «не может обратиться с запросом», а «обращается в Конституционный Суд Российской Федерации». Критерий допустимости обращения (статья 102 Закона) - это мнение суда о том, что оспариваемый закон подлежит применению в рассматриваемом судом деле. Предметом запроса суда может быть любой закон, а не только затрагивающий конституционные права и свободы, как при конституционной жалобе.
5.5 Полномочие конституционного суда по толкованию конституции Российской Федерации
Постановления Конституционного Суда о толковании Конституции были приняты в 1995-2000 годах (последнее из них от 12 июля 2000 г.) в общем количестве 12. Субъектами запросов о толковании Конституции Российской Федерации могут быть Президент РФ, Совет Федерации, Государственная Дума, Правительство, органы законодательной власти субъектов Российской Федерации (статья 105 Закона). В отличие от обращений по другим категориям дел Закон не устанавливает критерии допустимости запроса о толковании Конституции, что можно было бы рассматривать как признание допустимым любого запроса, поскольку он может быть направлен только одним из высших компетентных органов государственной власти. Конституционный Суд истолковал это умолчание Закона по-иному: как собственную прерогативу признавать запросы недопустимыми.
По мнению Конституционного Суда, запрос о толковании Конституции недопустим, в частности, если:
а) в понимании положений Конституции отсутствует неопределенность (Определения от 26 сентября 1995 года № 74-О, от 5 ноября 1998 года № 134-О). Но такая неопределенность была у заявителя. Иначе он не направил бы запрос о толковании Конституции;
б) от Конституционного Суда требуется рассмотрение вопросов, не получивших отражение в Конституции, либо путем толкования внесения дополнения в Конституцию (Определения от 22 мая 1997 года № 62-О, от 12 марта 1998 года № 25-О). Представляется, что требуется либо дополнить Закон положением, не допускающим Конституционный Суд отказывать в принятии к рассмотрению запросов о толковании Конституции, а также в самом толковании, либо положением, определяющим допустимость запроса. Решение о толковании Конституции, согласно статье 72 Закона, принимается большинством не менее двух третей от общего числа судей. Саму Конституцию Конституционный Суд проверять на конституционность не вправе ни по каким параметрам, как это он указывал неоднократно в своих решениях. Толкованием Конституции устраняется обнаружившаяся неопределенность в соотношении различных положений, в выяснении объективного смысла и содержащихся в ней позитивных правовых принципов. По существу, толкование Конституции есть ее конкретизация. По мнению В.О. Лучина и А.В. Мазурова, «в процессе толкования Конституционный Суд уясняет содержание и смысл конституционных положений и для самого себя. Было бы неверно считать, что для Конституционного Суда все положения Конституции заранее ясны. Столь же ошибочно думать, что его решения о толковании обусловлены исключительно пробельностью норм Конституции и поэтому как бы дописывают ее, и тем более отождествлять их с самой Конституцией. Это противоречило бы самой сути толкования». Толкование Конституции имеет место и в том случае, когда Конституционный
Суд на основании статьи 83 Закона разъясняет свое решение о толковании. Но необходимость такого разъяснения свидетельствует о том, что цель толкования не была достигнута. Конституционный Суд в своих решениях должен избегать такого толкования, которое само нуждается в толковании. Толкование Конституции, данное Конституционным Судом, является официальным и обязательным для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений (статья 106 Закона), которая, по сути, дублирует статью 6-ю. Можно отметить следующие особенности решений Конституционного Суда о толковании Конституции.
Представляется, что данные акты обладают более высокой юридической силой по сравнению с актами казуального толкования этого органа, что и обуславливает необходимость принятия решения квалифицированным большинством. Они не влекут за собой утрату юридической силы каких-либо нормативных актов, отдельных правовых норм и положений. Содержание решений о толковании Конституционного Суда РФ неотделимо от содержания толкуемой ими конституционной нормы, подвергающейся толкованию, и в случае прекращения ее действия, сами утрачивают силу.
Решения о толковании должны быть совместимы с другими решениями Конституционного Суда РФ, т.е. не должны противоречить ранее принятым решениям о толковании или решениям по другим делам.
Решение Конституционного Суда РФ о толковании Конституции Российской Федерации может являться основанием для судебного обжалования (в судах общей юрисдикции и арбитражных судах) соответствующих решений и действий, если при их вынесении или осуществлении органы и должностные лица руководствовались неправильной интерпретацией своих полномочий, не соответствующими толкованию Конституционным Судом нормами о разграничении предметов ведения и полномочий неадекватным пониманием конституционных положений и т.п. О недопустимости под видом толкования подвергать Конституцию своеобразной ревизии, создавать нормы, обладающие свойствами конституционных, говорит В.О. Лучин. Наоборот «толкование Конституции призвано противодействовать попыткам отойти на практике от точного смысла конституционных норм. При этом оно не создает новых норм, а лишь раскрывает смысл, заложенный в толкуемом положении Конституции... Результат толкования должен быть тождествен смыслу конституционной нормы. При этом недопустимо какое-либо преобразование ее содержания. Конституционный Суд «не вправе подменять собой народ, принявший Конституцию. Он лишь постигает ее подлинный смысл. То обстоятельство, что Конституционный Суд посредством издания актов нормативного толкования придает своему видению Конституции общеобязательное значение, «вовсе не доказывает, что он является «соучредителем», «соавтором» Конституции и вправе по своему усмотрению ее переписывать.» Закономерность того, что последнее Постановление Конституционного Суда по толкованию Конституции было принято довольно давно, А.В. Мазуров объясняет так: «чем больше проходит времени от принятия Конституции, тем меньше вероятность принятия постановления Конституционного Суда о толковании ее положений. Правовое пространство постепенно заполняется актами законодательства, содержащими свое толкование Конституции, а также решениями
Конституционного Суда по другим категориям дел, которые также содержат толкование Конституции. Было бы странно, если спустя полтора десятилетия действия Конституции обнаружилась бы неопределенность ее положений, которые стали основой многочисленных нормативных актов и судебных решений. Такое толкование наиболее вероятно лишь для положений Конституции, которые бездействовали (например, статья 93). Не случайно последнее Постановление о толковании Конституции было принято еще в 2000 году.»
5.6 Полномочие конституционного суда по рассмотрению дел о соответствии конституции международных договоров, не вступивших в законную силу
Данное полномочие - единственное исключение из правила, согласно которому Конституционный Суд не осуществляет предварительный конституционный контроль, т.е. проверку соответствия Конституции положений, не вступивших в силу. Это полномочие регламентировано взаимосвязанными положениями Закона и федерального закона «О международных договорах Российской Федерации». Не вступившие в силу международные договоры Российской Федерации, признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции, не подлежат введению в действие и применению. Об этом же говорится в части 6 статьи 125 Конституции. Международный договор РФ может стать предметом рассмотрения Конституционного Суда и после его ратификации Государственной Думой, но до одобрения Советом Федерации, подписания Президентом, официального опубликования или указанной даты вступления в силу. Не во всех международных договорах предусматриваются отлагательные сроки вступления их в силу. Все это ориентирует Конституционный Суд на внеочередное рассмотрение дел о соответствии Конституции международных договоров РФ. За все время своей деятельности Конституционный Суд не принял ни одного постановления о конституционности международного договора РФ. Соответствующих Закону запросов тоже не было. Единственное подобное дело возникло по запросу 157 депутатов Думы о проверке конституционности отдельных положений Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной, подписанного 31 мая 1997 года, направленного в Конституционный Суд 12 февраля 1999 года. В период предварительного изучения запроса судьей, а именно 17 февраля 1999 года, Совет Федерации одобрил принятый Государственной Думой федеральный закон о ратификации этого Договора, а 2 марта 1999 года Президент его подписал; 1 апреля 1999 года по этому Договору был осуществлен обмен ратификационными грамотами, что согласно статье 39 Договора означает его вступление в силу с этой даты. На этом основании Конституционный Суд Определением от 29 апреля 1999 года № 62-О прекратил производство по данному делу, не высказавшись о конституционности или неконституционности самого Договора. Такая процедура свидетельствует о том, что данное полномочие по рассмотрению только не вступивших в силу международных договоров РФ не может быть реализовано без приостановления процесса ратификации международного договора. В связи с этим представляется необходимым исключить из пункта «г» части 2 статьи 125 Конституции слова «не вступивших в силу». Это позволит Конституционному Суду рассматривать конституционность любых международных договоров РФ. Необходимо также внесение в Закон изменений, обязывающих Конституционный Суд рассматривать запросы о соответствии Конституции международных договоров РФ незамедлительно.
5.7 Дополнительное полномочие конституционного суда
В части 1 статьи 23 ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» указано: «Не позднее чем через 10 дней со дня поступления документов, на основании которых назначается референдум, Президент Российской Федерации направляет их в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о соответствии Конституции Российской Федерации инициативы проведения референдума по предложенному вопросу (предложенным вопросам) референдума. Конституционный Суд Российской Федерации рассматривает данное обращение, принимает по нему решение и направляет это решение Президенту Российской Федерации. Решение Конституционного Суда Российской Федерации подлежит незамедлительному опубликованию.»
Конституционный Суд полномочен принять решение о признании инициативы проведения референдума по предложенному вопросу (предложенным вопросам) референдума соответствующей Конституции Российской Федерации, и в этом случае Президент РФ не позднее чем через 15 дней со дня поступления решения Конституционного Суда Российской Федерации назначает референдум. В случае, если указанная инициатива признана не соответствующей Конституции Российской Федерации, процедуры по ее реализации прекращаются с момента вступления в силу решения Конституционного Суда Российской Федерации.
Этот порядок не изменяется в случае, если Конституционный Суд рассматривал запрос ВС в соответствии с частью 17 статьи 15 этого ФКЗ.
По смыслу статьи 71 Закона такое решение Конституционного Суда должно приниматься в виде определения. Представляется, что само участие Конституционного Суда в процедуре подготовки референдума можно объяснить разве что стремлением ввести дополнительное препятствие на пути его проведения. Конституционный Суд в этом случае будет вынужден проделать примерно ту же работу, что предусмотрена ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» для Центральной избирательной комиссии РФ. Но Конституционный Суд имеет иную точку зрения, свидетельствующую о его намерении «поучаствовать»: Постановлением от 21 марта 2007 года № 3-П Суд предписал «урегулировать в федеральном конституционном законе соответствующие полномочия по судебному конституционному контролю с учетом юридической природы и характера возникающих в процессе подготовки и проведения референдума Российской Федерации споров как конституционных.
По мнению Б.А. Страшуна «при нынешнем состоянии конституционного законодательства в таком случае возникнет сложная юридическая проблема
содержания такого заключения, поскольку Конституция никаких требований к порядку инициативы референдума не предусматривает и проверять здесь Конституционному Суду практически нечего.» Представляется, что в целом объем полномочий Конституционного Суда по действующему законодательству достаточен и сбалансирован; тем не менее, отмечается, что «сегодня пришло время изменить закон о механизме внесения поправок в Конституцию. Потому что изменения и нормы могут быть внесены в статьи Конституции, которые находятся за пределами глав об основах конституционного строя, но противоречат этим основам. 16-я статья Конституции это запрещает. Чтобы обезопасить общество и законодателя от принятия неконституционной нормы, введение новой поправки должно проверяться с помощью органа конституционного контроля. Потому что, когда она принята и утверждена, уже никто не может ее проверить.»
6. Решения кс как особый юридический феномен
В научном сообществе нет единого мнения к определению характера деятельности Конституционного Суда как одного из высших судебных органов: это сугубо правоприменительный орган либо он имеет более сложный характер, сближающийся с правотворчеством. Сторонники первой позиции опираются на тезис Ганса Кельзена, считавшего, что суд в системе разделения властей не может создавать нормы права. Они считают недопустимым подмену решений законодательных органов актами судебной власти, пусть даже конституционной. Последовательным противником признания правотворческой функции за судебными органами являлся В.С. Нерсесянц, указывавший на то, что правотворческие полномочия российскому суду не принадлежат и противоречат его природе, а судебная практика отражает исключительно результаты правоприменительной деятельности суда и не является результатом судебного правотворчества. Той же точки зрения придерживается М.И. Байтин: «Акты Конституционного Суда, в том числе итоговые правовые решения, по своей юридической природе представляют собой не нормативно-правовые установления, но особую разновидность актов толкования права». Е.А. Ершова, рассматривая данную проблему на примере практики Конституционного Суда в области трудового права (по её мнению, достаточно противоречивой), предлагает рассматривать решения Конституционного Суда РФ в качестве «специфических прецедентов толкования Конституции Российской Федерации, производных от буквального смысла Конституции РФ, а не самостоятельных источников права.» По её мнению, «это лишь акты толкования права, а усматриваемая некоторыми тождественность между толкованием, конкретизацией и правотворчеством может привести судебные и правотворческие органы к серьезным негативным практическим последствиям. Конкретизация нормативных правовых актов предполагает необходимость их предварительного толкования, но характеризуется детализацией, углублением и уточнением имеющихся правовых норм. Наконец, правотворчество - восполнение пробелов в нормативных правовых актах. Как представляется, суды могут только толковать правовые нормы. Конкретизацией же нормативных правовых актов и правотворчеством вправе заниматься лишь правотворческие органы.» На её взгляд «суд как правоприменительный орган может лишь признать правовую норму не соответствующей правовой норме, имеющей более высокую юридическую силу, а правотворческий орган, принявший данную правовую норму, обязан исполнить решение суда и признать ее утратившей силу, недействующей и т.п.» Иными словами, суды не создают новых правовых норм, а только толкуют уже имеющиеся. Между тем, отнюдь не только законодательные (представительные) органы являются правотворческими - широчайшее распространение получила правотворческая деятельность органов исполнительной власти, в том числе делегированное законодательство, а также деятельность Президента, имеющего право издавать нормативные Указы, в том числе по вопросам, по которым имеются пробелы в законодательстве. Поддерживающие вторую позицию авторы склоняются к мнению, что в современная судебная власть России, главным образом в лице Конституционного Суда (а также, пожалуй, ВАС) фактически уже осуществляет правотворческие функции. В.Д. Зорькин полагает, что «юридическая сила итоговых решений Конституционного Суда превышает юридическую силу любого закона, а соответственно, практически равна юридической силе самой Конституции». По мнению А.А. Петрова, решения Конституционного Суда в национальной правовой системе обладают юридической силой, которая уступает лишь юридической силе Конституции.
Решения Конституционного Суда РФ, как справедливо замечает Н.С. Бондарь, «как бы обеспечивают «сцепку» собственно конституционно-правовых норм и норм отраслевого законодательства, создают нормативное единство, основанное на выявленной в процессе рассмотрения дела объективной взаимосвязи, переплетении конституционных и отраслевых правоотношений», т. е. содержат в себе нормы не только конституционного, но и других отраслей права. По его мнению «решения Конституционного Суда как источник права, стоят выше федеральных законов, а решения по толкованию Конституции по юридической силе равны конституционным нормам.» Б.А. Страшун считает, что «Конституционный Суд - это субъект правотворчества, поскольку именно он дает общеобязательное, а следовательно, нормативное, толкование Конституции Российской Федерации, прекращает действие правовых норм, признанных им не соответствующими российской Конституции, или не допускает их вступления в силу (ч. 5 и 6 ст. 125 Конституции, ст. 79 и 106 Закона, а также дает такое толкование текущего законодательства (выявляет его конституционный смысл), которое имеет нормативное значение для
правоприменителя». С одной стороны, итоговые решения Конституционного Суда РФ это правовой акт, облеченный в установленную законом форму, принятый им в порядке конституционного судопроизводства и в пределах своей компетенции, констатирующий установление определенных фактов и обстоятельств, содержащий государственно-властное веление, имеющий внешнюю направленность и обязательный характер для субъектов права; с другой стороны «совокупность признаков решений Конституционного Суда, присущих нормативным актам, каковые направлены не только на установление, но и на изменение и отмену норм права или на изменение сферы их действия; сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц; общее значение; многократность применения; особые полномочия по проверке конституционности нормативных актов и толкованию Конституции РФ и иных нормативных актов, позволяют говорить о том, что Суд способен своими решениями создавать правовые нормы; тем не менее с однозначностью отнести постановления Конституционного Суда к нормативным актам как официальным документам, содержащим нормы права, пожалуй, нельзя. Постановления Конституционного Суда уточняют нормативное содержание проверяемых нормативных актов, преодолевают коллизии между нормами права, выявляют системные связи между ними, чем существенно влияют на совершенствование правового регулирования. Вместе с тем решения Суда в формальном смысле не являются нормативными актами, поскольку для системы нормативных актов характерно строгое иерархичное построение, следовательно, включение в данную систему актов Суда нарушит ее необходимые целостность и единство.» Вместе с тем, решения Конституционного Суда - это не прецеденты, потому что подобные дела разрешать никакой другой суд не компетентен. И для самого Конституционного Суда его собственные решения вряд ли можно считать прецедентами, поскольку аналогичные дела Судом повторно не рассматриваются, хотя в определениях об отказе принять дело к рассмотрению соответствующие правовые позиции иногда повторяются и разъясняются дополнительно. Эти решения суть нормативные акты, хотя и особого рода. Юридические свойства решений Конституционного Суда РФ, которые получили правовое закрепление в Законе, суть следующие. Общеобязательность (статья 6); окончательность, вступление в силу после провозглашения и незамедлительное официальное опубликование, непосредственное действие, не требующее подтверждения другими органами и должностными лицами (статьи 78, 79); недопустимость преодоления правовой позиции Конституционного Суда законодателем (статья 79); пересмотр в установленных случаях решений судов и иных органов, основанных на актах, признанных неконституционными (статьи 79, 100), отмена (изменение), а до этого - неприменение судами, иными органами и должностными лицами других нормативных актов и договоров, основанных на признанных неконституционными нормативных актах либо договорах или содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными; пересмотр в установленных федеральным законом случаях.
Именно эти свойства придают решениям Конституционного Суда, сутью которых являются изложенные в них правовые позиции, классические нормативные характеристики источников права, причем равными по юридической силе самой Конституции. Свою принципиальную позицию по данному вопросу Конституционный Суд РФ изложил в Постановлении №19-П от 16 июня 1998 года, указав: «решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов». Конституционный Суд РФ выступает не только как своеобразный законодатель, так как его решения вызывают изменения в законодательстве, при этом отнюдь не только «негативный законодатель», который признает неконституционным то или иное рассматриваемое им положение или акт, которые утрачивает юридическую силу полностью или в части, но и как «позитивный законодатель». Он указывает не только на то, как нельзя действовать правоприменителю, но и на то, каким должно быть его поведение в подобных ситуациях. Хотя Конституционный Суд РФ и не создает новый закон, а только указывает, каким он должен быть в соответствии с Конституцией РФ, тем не менее, он фактически закладывает его новую основу и предопределяет правила, которые должны действовать до его принятия.
Говоря о юридическом феномене этого источника права, о юридической силе решений Конституционного Суда - равна ли она самой Конституции, уступает ей, либо лишь решения по толкованию Конституции имеют силу, одинаковую с юридической силой тексту самой Конституции, можно отметить особенности решений Конституционного Суда по проверке конституционности положений УК и УПК. Так, согласно ст. 1 УК, уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего Кодекса (Уголовного); Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права; согласно ст. 1 УПК, порядок уголовного судопроизводства «устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации.» Таким образом, любое решение Конституционного Суда, признающее не соответствующим Конституции то или иное положение УК и УПК, либо истолковывающее конституционно-правовой смысл их, не может быть не равно по силе конституционным нормам. Таким образом, до внесения соответствующих поправок в законодательство, решения Конституционного Суда действуют непосредственно, как и Конституция. Достаточно часто Конституционный Суд, выявляя своим решением конституционно-правовой смысл оспариваемой (обжалуемой) нормы, не отменяя её, но как бы «сужает», либо, наоборот распространяет её действия на более широкий круг правоотношений. Конституционный Суд, не отвергая закон, дает такое его толкование, путем выявления его конституционно-правового смысла, которое служит непременным условием его конституционности, и имеет нормативное значение для всех правоприменителей и не может быть отвергнуто или преодолено в законодательной и правоприменительной практике (см., напр., Постановления от 27 февраля 2003 года № 1-П и от 21 апреля 2003 года № 6-П). И это предмет спора с судами другой юрисдикции, ибо суды считают, что толкование конкретной нормы, подлежащей применению, есть исключительная прерогатива самого суда, который эту норму применил. И это верно, за исключением единственного случая - когда необходимо выявить конституционный смысл нормы. То есть нужно указать, как понимать закон, чтобы он Конституции соответствовал. Иными решениями Конституционного Суда сфера действия нормативного акта по кругу лиц либо правоотношений расширяется. В этих случаях применяется формула «данная норма не соответствует Конституции в той мере, в какой она допускает (не допускает), или позволяет (не позволяет), или разрешает (не разрешает).» Приведем примеры. Постановлением от 11.04.2011 № 4-П установлено несоответствие статьи 7 ФЗ от 29.12.2004 № 189-ФЗ «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» положениям Конституции РФ в той мере, в какой данная норма не допускает использования норм ЖК о договоре социального найма по отношению к общежитиям, переданным на законных основаниях гражданам введение в действие ЖК. Здесь Конституционный Суд «расширил» применение данной нормы закона, установив равенство прав граждан как тех, кто был вселен в жилое помещение до введения в действие ЖК РФ, так и после этой даты. Напротив, Постановлением Конституционного Суда РФ от 27.05.2008 №8-П положение ч.1 ст. 188 УК признано не соответствующим Конституции РФ в той мере, в какой оно позволяет - во взаимосвязи с примечанием к статье 169 данного документа - при привлечении к уголовной ответственности за контрабанду, в крупном, т.е. превышающем в эквиваленте 250 000 рублей, размере, признавать его таковым исходя из всей перемещаемой суммы, включая и ту ее часть, которую закон разрешает ввозить в Российскую Федерацию без письменного декларирования - в данном случае уголовная ответственность по ч.1 ст. 188 УК РФ наступает, если общий размер перемещаемой через таможенную границу недекларированной инвалюты превышает 500 000 рублей, т.е. она по этой статье «сужена».
В противовес этому, Н.С. Бондарь отмечает: «законодатель вправе, исходя из Конституции РФ и международных договоров Российской Федерации принимать во внимание особенности того или иного вида судопроизводства. Гражданином могут быть использованы, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты, межгосударственные органы.» На самом деле граждане неоднократно пытались обжаловать конституционность части первой статьи 79 Закона, считая, что она ограничивает их конституционное право на судебную защиту и препятствует исправлению судебных ошибок. Ответ на такие жалобы содержится в Определении от 13 января 2000 года №6-О Конституционный Суд установил, что из закрепленного в статье 46 Конституции права на судебную защиту не следует возможность для гражданина по собственному усмотрению выбирать способ и процедуру судебного оспаривания: применительно к отдельным видам судопроизводства они определяются статьями 46 - 53, 118, 120, 123, 125 - 128 Конституции, а также ФКЗ и ФЗ. Это относится и к пересмотру судебных решений, в том числе окончательных. Регулируя процедуры обжалования судебных решений, законодатель вправе, исходя из Конституции, принимать во внимание особенности того или иного вида судопроизводства, а также место соответствующего суда в судебной системе. Статус Конституционного Суда не предполагает обжалование принимаемых им решений. Вместе с тем корректировка правовых позиций Конституционного Суда может иметь место. Поводом же может послужить обращение в Конституционный Суд любого из управомоченных на это субъектов. Кроме того, такая инициатива может исходить от судей КС, пришедших при рассмотрении нового дела к выводу о необходимости изменения правовой позиции. Только путем принятия нового, не подлежащего обжалованию решения, возможно отступить от правовой позиции, выраженной в ранее принятом решении. То есть одновременно могут действовать противоречивые, но формально одинаково обязательные решения Конституционного Суда. В гипотетическом случае признания ЕСПЧ, что имело место нарушение Европейской Конвенции 1950 г. при рассмотрении судом в России конкретного дела и это было связано с применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции, но признанного ранее Конституционным Судом не противоречащим Конституции, ЕСПЧ может присудить справедливую компенсацию потерпевшей стороне. Но и это не повлечет отмены решения Конституционного Суда. Более того, решение Европейского Суда не обязывает Российскую Федерацию изменить национальное законодательство в противоречие с Конституцией; напротив, КС может обязать законодателя изменить нормативный акт, признанный неконституционным.
7. Правовые позиции в решениях конституционного суда
конституционный суд законодательство правовой
Говорить о существовании феномена правовых позиций Конституционного Суда давала основание ныне утратившая силу статья 73 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», в которой было сказано, что «в случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание». В настоящей редакции Закона, в части третьей ст. 29, фигурирует понятие «правовая позиция», применительно к судьям в личном качестве: «Решения и другие акты Конституционного Суда РФ выражают соответствующую Конституции Российской Федерации правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий.» Из правовых позиций отдельных судей формируется общая правовая позиция Конституционного Суда, которая воплощается в его решении. Правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционно-правовой смысл закона, на которых основаны итоговые выводы решений, составляют суть, сердцевину, основу аргументации и обоснования итогового правового решения Конституционного Суда; они соотносятся с решениями как содержание и форма. «Правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц (статья 6 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Собственно термин «правовые позиции» первоначально не использовался в тексте решений Конституционного Суда, и этот период связан деятельностью Конституционного Суда на основе закона РСФСР от 12 июля 1991 года и до прекращения деятельности в декабре 1993 года. Следующий период не имеет явно выраженных временных рамок. Но именно тогда термин «правовые позиции», закрепленный в действовавшем в этот период тексте Закона (ст. 73), впервые появился в решениях Конституционного Суда. Здесь имел место путь развития практики упоминания правовых позиций. Если ранее суд упоминал свои решения непосредственно, то со временем ссылки непосредственно на решения уступили первенство ссылкам на правовые позиции, как более совершенному механизму, позволяющему конкретизировать часть решения, к которой обращается суд. Пожалуй, формирование практики применения правовых позиций в принятом сейчас смысле стало возможным благодаря наличию особых мнений судей. В особых мнениях судьи излагают аргументы против принятого решения и обращаются к ранее принятым решениям, «позициям», указывая на противоречия в практике Конституционного Суда.
В научной литературе исследованию феномена правовых позиций Конституционного Суда РФ уделяется довольно много внимания, которое, находит отражение в довольно широком спектре различных мнений по обозначенным вопросам. Все больше исследователей склоняется к тому, что деятельность Конституционного Суда РФ связана с правотворчеством, одной из форм реализации которого правоведы называют формулирование им правовых позиций. Н.В. Витрук понимает под ними «аргументированные представления общего характера Конституционного Суда по конкретным конституционно-правовым проблемам. Правовые позиции Конституционного Суда РФ есть правовые представления (выводы) общего характера Конституционного Суда как результат толкования им Конституции Российской Федерации и выявления им конституционного смысла положений законов и других нормативных актов в пределах компетенции Конституционного Суда, которые снимают конституционно-правовую неопределенность и служат правовым основанием итоговых решений (постановлений) Конституционного Суда РФ» и считает, что именно правовые позиции «занимают самостоятельное место в правовой системе и служат источниками конституционного и иных отраслей российского права.»
Г.А. Гаджиев определяет правовые позиции как «выявленные и сформулированные судом правовые принципы, пригодные для решения ряда (аналогичных) дел», «важные правовые выводы, идеи, представляющие собой выявленное судом, кристаллизированное право», имеющие «прецедентное значение», являющиеся «источником права.» Б.С. Эбзеев подчеркивает, что «правовые позиции не есть просто обоснование решения, а его сущность, выводы Конституционного Суда, являющиеся результатом толкования Конституции, ее духа и буквы, выявленных им правовых принципов, и лежащие в основе решения, заключающие в себе нормативные установления.» Он считает, что «Конституционный Суд идет дальше простой интерпретации, он формирует конституционно-правовую доктрину, тем самым выполняя правотворческую функцию, а его решения, хотя формально и считаются имеющими силу только для тех дел, в связи с которыми они были вынесены, в действительности являются источниками права.» В.А. Кряжков полагает, что правовые позиции - «это логико-правовое (прежде всего - конституционное) обоснование конечного вывода Суда, содержащегося в постановляющей части его решения, формулируемое в виде правовых умозаключений, установок, имеющих общеобязательное значение.» По мнению В.О. Лучина и М.Г. Мойсеенко «правовая позиция - это коллегиальное решение Конституционного Суда, выражающее понимание им конкретных положений Конституции в процессе соотнесения с проверяемой правовой нормой с целью устранения неопределенностей, возникших у инициаторов обращения (запроса, жалобы, ходатайства)»; правовые позиции выполняют роль нормативной основы в правовой системе, служат ориентиром в правотворчестве и правоприменении.» В.А. Сивицкий и Е.Ю. Терюкова квалифицируют правовые позиции как «квазинормы» и как постоянные и общие основания принятия Конституционным Судом всех последующих решений по аналогичным делам, т.е. имеющих для него значение правового прецедента.» Н.С. Бондарь, особо подчеркивая, что «источниками права являются не сами по себе правовые позиции, а решения Конституционного Суда, в которых они сформулированы» и определяет правовые позиции Конституционного Суда как «аргументированные, получающие обоснование в процедуре конституционного правосудия нормативно-доктринальные выводы, установки и оценки по вопросам права в рамках решения Конституционного Суда, принятого по итогам рассмотрения конкретного дела». О.Н. Кряжкова определяет правовую позицию Конституционного Суда РФ «как результат толкования Судом Конституции РФ и конституционного смысла иных нормативно-правовых актов, который служит правовым основанием решения Конституционного Суда РФ и носит общеобязательный и устойчивый характер. Объективными признаками правовой позиции являются подконституционность, интерпретационный характер, юридическая обязательность и устойчивость.» И.А. Чернышев считает, что «правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации - это его мнение по определенному вопросу, содержащееся в мотивировочной части решения, используемое (в необязательном порядке) при рассмотрении нового дела в качестве одного из аргументов.» А.В. Мазуров полагает, что «правовая позиция может быть определена как выявленный Конституционным Судом общеобязательный смысл положения Конституции или иного акта, являющийся результатом их толкования, обосновывающий решение Конституционного Суда и выражающий официальную конституционно-правовую доктрину. Правовая позиция Конституционного Суда в правовом государстве не может не быть конституционно-правовой (конституционной) позицией.» Л.В. Лазарев, автор самого объемного и всестороннего исследования правовых позиций, определяет их как «нормативно-интерпретационные официальные установления общего, обязательного и императивного характера, имеющими качество нормативно-интерпретационного акта.»
С.П. Маврину принадлежит самое многословное определение правовых позиций, а именно, это «высказанные в его решениях аргументированные точки зрения, мнения, суждения, умозаключения и выводы КС относительно конституционно-правовых принципов, правовых идей и иных фундаментальных конструкций, которыми руководствовался КС, принимая решение по конкретному делу и которыми надлежит руководствоваться в дальнейшем субъектам правотворчества и правоприменения при регулировании соответствующих общественных отношений».
В научной литературе неопределенно решается вопрос о том, что считать источником права: правовые позиции или решения Конституционного Суда РФ. Г.А. Гаджиев полагает: «В мире юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда ближе всего находятся к racio decidendi (решающий довод), и в силу этого именно правовые позиции Конституционного Суда следует считать источниками права.» С ним солидарен Н.В. Витрук, по мнению которого правовые позиции КС «являются источником российского права, юридическая сила которого равна юридической силе самой Конституции.» Развивая эту позицию, Л.В. Лазарев считает: «Прецедентный характер акта конституционной юрисдикции означает, что выраженная в нем правовая позиция относительно конституционности конкретного акта или нормы является образом (правилом), которым должны руководствоваться законодательные, судебные и иные органы, должностные лица при решении вопросов в рамках своей компетенции.»
О роли правовых позиций как о средстве аргументации в конкретном деле, то есть в случаях, когда Конституционный Суд ссылается на правовые позиции, содержащиеся в ранее принятых решениях, речи в Законе нет. Допустимо ли использование ранее исследованных Конституционным Судом материалов, к которым относятся и правовые позиции, ничего не сказано. Суд сам счел возможным указывать на свои решения по схожим вопросам. Существенно начало возрастать число решений, где суд прибегает к обращению к ранее сформулированным правовым позициям по схожим либо аналогичным делам, примерно с середины 1998 года. Основная тенденция, касающаяся использования правовых позиций в решениях Конституционного Суда, с 1998 года - это расширение сферы их применения. Произошло широкое признание правовых позиций в качестве основного способа обращения Суда к своим решениям. Также очевидно, что применение правовых позиций в их современном виде было выработано на практике, и отличается от предусмотренного в Законе.
Как правило, правовая позиция распространяет свое действие не только на ту конкретную конституционно-правовую проблему, которая была разрешена Конституционным Судом РФ в данном деле, но и на все аналогичные случаи правовой практики, в т.ч. и те, что не были предметом рассмотрения Конституционного Суда. Об этом сказано в части второй статьи 87 Закона: «Признание нормативного акта или договора либо отдельных их положений не соответствующими Конституции Российской Федерации является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, основанных на нормативном акте или договоре, признанном неконституционным, либо воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были предметом обращения. Положения этих нормативных актов и договоров не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами». Конституционный Суд Российской Федерации принял практику, согласно которой его правовые позиции, сформулированные в итоговых решениях по конкретным делам, имеют общий характер и обязательны для всех государственных органов, органов местного самоуправления, должностных лиц во всех аналогичных правовых ситуациях. На примере конкретной нормы закона Конституционный Суд Российской Федерации разрешает определенную конституционно-правовую проблему, которая и составляет предмет рассмотрения этого дела. Законодатели и правоприменители самостоятельно, по своей инициативе должны изменять содержание нормативных актов, договоров, предпринимать необходимые правовые действия в соответствии с требованиями прямого действия положений Конституции Российской Федерации и правовых позиций Конституционного Суда. В силу такого подхода Конституционный Суд отказывает в принятии обращений к рассмотрению, если конституционно-правовая проблема уже разрешена им в аналогичном деле и им уже сформулирована соответствующая правовая позиция. В этом заключается конституционность как правового режима функционирования всех органов публичной власти. При обращении в Конституционный Суд по предмету обращения которого было уже принято решение и сформулирована соответствующая правовая позиция, Суд принимает специальное решение - определение по обращению с «положительным содержанием», в котором содержится формальный отказ в принятии обращения к рассмотрению в публичном заседании, но содержится указание на обязательность для всех субъектов правоприменения ранее сформулированной правовой позиции Конституционного Суда. Этот общий, универсальный характер правовых позиций Конституционного Суда - первое из двух их существенных свойств.
Второе же их свойство заключается в том, что они имеют такую же юридическую силу, как и сами решения Конституционного Суда, откуда вытекает их официальный, обязательный характер для всех субъектов права. Таким образом, правовые позиции Конституционного Суда являются источником российского права, носят всеобъемлющий, межотраслевой правовой характер, как бы «возвышаясь» над законами, обладают превышающей их юридической силой, приближающейся к юридической силе самой Конституции. Решения же Конституционного Суда РФ, в которых правовые позиции сформулированы, как представляется, являются источником российского права в формальном смысле, что особенно можно отнести к решениям по толкованию Конституции, неотделимым от текста Конституции, юридическая сила которых, собственно, равна Конституции по юридической силе.
К признанию правовых позиций источниками права приходят многие ученые-юристы, исследующие природу и юридическую силу, место и роль в современной правовой системе решений и содержащихся в них правовых позиций Конституционного Суда. Однако, как правило, к такому выводу они приходят опосредованно, полагая, что Конституционный Суд осуществляет правотворческую функцию, а его решения и содержащиеся в них правовые позиции являются источниками российского права в силу того, что они есть своеобразные нормативные правовые акты, содержащие правовые нормы, правовые принципы, либо как квазинормативные акты, содержащие правовые констатации. Достаточно часто решения Конституционного Суда и содержащиеся в них правовые позиции рассматриваются как судебные прецеденты, в контексте набирающей силу тенденции рассматривать судебную практику в качества творца права, источника права.
Продолжение отрицания роли правовых позиций Конституционного Суда (а равно ВС и ВАС) как источников права явно противоречит современным реалиям, характеризуемым глобализацией правовых процессов. Правовые позиции, находясь «на переднем крае» повседневного праворегулирования, будучи наиболее гибким правовым явлением, актуализируют, одушевляют и обновляют правовую действительность, приспосабливая законодательство, «затачивая» его под существующую общественно-правовую реальность. Поскольку эта реальность изменчива, феномен правовых позиций органа правосудия - Конституционного Суда подвержен изменению, трансформации.
7.1 Трансформация правовых позиций конституционного суда
Решение Конституционного Суда окончательно и обжалованию не подлежит (ст. 79 Закона). Из этого правила нет каких-либо исключений. Решение Конституционного Суда нельзя преодолеть решением какого бы то ни было государственного органа, в том числе и его самого: Конституционный Суд не может вернуться к ранее разрешенному делу и пересмотреть свое собственное решение. Этим решения Конституционного Суда отличаются от актов законодательной и исполнительной власти, органов местного самоуправления, изменения в которые могут быть внесены в любое время по усмотрению принявших их органов, и от решений судов общей и арбитражной юрисдикции, имеющих нижестоящие и вышестоящие инстанции. Причем решения высших судов общей и арбитражной юрисдикции - ВС и ВАС - также могут быть пересмотрены исходя из решений Конституционного Суда. Однако правовую позицию, объективированную и формализованную в решении, при разрешении новых дел Конституционный Суд может изменить, причем в некоторых случаях на прямо противоположную. Таким образом, ранее принятый акт суда, формально не подлежащий пересмотру как таковой, фактически теряет силу (по сути отменяется) более поздним актом; правовой же позицией, изложенной в таком формально не отмененном решении, уже не будут руководствоваться при принятии последующих решений. Приведем примеры двух прямо противоположных правовых позиций по одному и тому же предмету рассмотрения. Определением от 5 июня 1995 года №32-О по жалобе гражданина о признании не соответствующим статье 19 Конституции положения Закона «О приватизации жилищного фонда в РСФСР», запрещавшего приватизацию комнат в коммунальных квартирах, Конституционный Суд отказал ему в принятии жалобы к рассмотрению; чуть более трех лет спустя Постановлением от 3 ноября 1998 года № 25-П, это же положение было признано не соответствующим статье 19 Конституции.
При этом одним из доводов изменения позиции Конституционного Суда было то, что в 1995 году Суд посчитал, что признание неконституционности оспариваемого положения Закона «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» расходилось бы с поставленной государством и выраженной законодателем задачи ликвидации коммунальных квартир; через три с половиной года Суд посчитал, что «в настоящее время состояние экономики Российской Федерации не дает оснований рассчитывать на ликвидацию в обозримом будущем коммунальных квартир как вида жилищного фонда социального использования», и с учетом этого конституционно-правовое значение оспариваемых положений статьи 4 Закона Российской Федерации «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» изменяется. Другой яркий пример - так называемое «дело о назначении (выборах) губернаторов». Постановлением от 18 января 1996 года №2-П ч. 2 ст. 83 Устава Алтайского края (в соответствии с которой глава исполнительной власти не избирался населением, а Законодательным собранием) признана не соответствующей Конституции Российской Федерации, поскольку «народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти; хотя в Конституции и нет прямого указания на порядок избрания глав исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации, по смыслу ст. 3 (ч. 2) её вытекает, что высшее должностное лицо, формирующее орган исполнительной власти, получает свой мандат непосредственно от народа и перед ним ответственно. В оспариваемой же редакции Устава Алтайского края Законодательное Собрание превращено в своеобразную избирательную коллегию, решение которой подменяет прямое волеизъявление избирателей. Избранный в таком порядке глава администрации не может считаться легитимным независимым представителем». Отступая от этой правовой позиции в Постановлении от 21 декабря 2005 года №13-П, принятом по жалобам около 60 граждан, соглашаясь с отменой выборов глав субъектов РФ, тем самым толкуя статью 3(часть 2) Конституции противоположным образом, Конституционный Суд сформулировал основание для отступления от правовых позиций по различным иным вопросам и категориям дел: «Поскольку положения Конституции Российской Федерации проявляют свое регулятивное воздействие как непосредственно, так и посредством конкретизирующих их законов в определенной системе правового регулирования, притом в развивающихся в социально-историческом контексте, правовые позиции, сформулированные Конституционным Судом РФ в результате интерпретации, истолкования тех или иных положений Конституции Российской Федерации применительно к проверявшемуся нормативному акту в системе прежнего правового регулирования и имевшей место в то время конституционной практики, могут уточняться или изменяться, с тем чтобы адекватно выявить смысл тех или иных конституционных норм, их букву и дух, с учетом конкретных социально-правовых условий их реализации, включая изменения в системе правового регулирования.». Другими словами, в условиях стабильной Конституции (хотя, по мнению некоторых исследователей, она содержит достаточное число внутренне противотиворечивых положений) для Конституционного Суда основанием изменения собственной правовой позиции становится изменение не Конституции, а иного нормативного акта по вопросу, по которому такая позиция выражалась. Получается, смысл положений Конституции столь различен, что позволяет принимать и обосновывать противоположные решения. Судья А.Л. Кононов, выступивший с особым мнением, отметил: «Для Конституционного Суда было самым сложным объяснить кардинальное изменение своей позиции по одному и тому же предмету, однако, по нашему мнению, это в принципе невозможно. Нормальная логика не позволяет». Однако Председатель Конституционного Суда В.Д.Зорькин в своей статье нашел нужным ответить критикам следующим образом: «Конституционный Суд не связан жесткими рамками ранее принятых правовых позиций. Это обусловлено тем, что изменение жизненных реалий может приводить и к отступлению от ранее сформулированных правовых позиций, поскольку Суд, применяя и истолковывая Конституцию, выявляет не только «букву», но и дух тех или иных её положений на каждом новом этапе развития и тем самым приспосабливает её к меняющимся отношениям в обществе («живое право, «живая Конституция).» Тезис о том, что Конституция - развивающееся явление, содержание которого преобразуется без изменения «формы» (текста) и фактическая конституция преобразуется с учетом реальной практики и условий её реализации, чему конституционное правосудие всемерно способствует, подвергается обоснованной критике влиятельных ученых (напр. М.И. Байтина, Н.В. Витрука). Они усматривают данную концепцию как «ущербную», которая может служить оправданием обхода сути Конституции, искажения её смысла в угоду преобладающему в каждый данный период дуновению политического климата. Как бы чувствуя «неловкость» от таких правовых «кульбитов» действующий судья КС А.Н. Кокотов стремится оправдаться следующим образом: «Очевидно, что практика изменения собственных правовых позиций должна быть исключительной, что требует установления для неё четких нормативных органичений (законодательных, выработанных самим Конституционным Судом)». В любом случае корректировка ранее сформулированных правовых позиций не означает отмены уже принятого решения и не приводит к пересмотру в целом практики Конституционного Суда. Его решение сохраняет юридическую силу (хотя бы формально) и не подлежит пересмотру, хотя в реальности не применяется. Остается в силе и сформулированная в нем правовая позиция. Конституционный Суд может вернуться к ней в будущем, когда она будет соответствовать новым жизненным реалиям. Поэтому представляется, что Конституционному Суду может быть предоставлено полномочие отменять либо изменять собственные решения вследствие изменения законодательства. Среди решений Конституционного Суда есть и такие, которые не противоречат ранее выраженным правовым позициям, но изначально ошибочны и начинают противоречить позднее принятым правовым позициям. Например, Определением от 3 февраля 2000 года №22-О устанавливалось, что «ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции РФ не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой», что противоречит юридическому принципу «lex posterior derogat priori» («последующий закон отменяет предыдущие»). Именно этот принцип отражен в более поздних Постановлениях от 25 июня 2001 года №9-П и от 09.06.2004 г. № 13-П .
Правовые позиции Конституционного Суда обязательны для всех субъектов правоприменения. Это подтверждается Постановлением от 27 февраля 2003 года №1-П, согласно которому «данная Конституционным Судом Российской Федерации оценка проверяемой правовой нормы как не соответствующей или, напротив, как соответствующей Конституции Российской Федерации, а также выявленный им конституционный смысл правовой нормы являются обязательными как для законодателя, так и для правоприменителя и не могут быть отвергнуты или преодолены в законодательной и правоприменительной практике». На практике суды зачастую не принимают во внимание выявленный конституционно-правовой смысл нормы, выявленный Конституционным Судом. Как признался в своем интернет-интервью 15 июня 2009 года Председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин, «тем не менее судьи не несут ответственности за ошибочные судебные решения.» И здесь приходится говорить о проблеме обеспечения исполнения решений Конституционного Суда и ответственности за неисполнение.
8. Проблемы исполнения решений конституционного суда Российской Федерации
Следует отметить, проблема неисполнения решений Конституционного Суда особенно остро стояла в первый период деятельности Конституционного Суда. Это было связано с тем, что орган конституционного контроля являлся новым в отечественной правовой системе; в обществе был особенно распространен правовой нигилизм, неуважение к закону и конституционному порядку; зачастую не воспринимался общий, универсальный, прецедентный характер решений Конституционного Суда и выраженных в них правовых позиций. Исполнение решений Конституционного Суда Российской Федерации - обязанность всех тех, к кому они обращены. Исполнению решений Конституционного Суда посвящена статья 80 Закона, в первоначальной редакции называвшаяся «Сроки исполнения решения», и имевшая весьма лаконичную формулировку: «Решение КС РФ подлежит исполнению немедленно после опубликования либо вручения его официального текста, если иные сроки в нем специально не оговорены». ФКЗ от 15.12.2001 №4-ФКЗ статья была чрезвычайно расширена и был определен конкретный механизм исполнения решений, включая предписание уполномоченным государственным органам порядка исполнения решения и сроки исполнения; при этом: во-первых, не отменяется непосредственное действие решения Конституционного Суда и не требуется его подтверждения другими органами <#"justify">Однако и после принятия Определения от 27 мая 2004 г. №211-О, в частности, арбитражные суды, отказывались пересматривать дела по вновь открывшимся обстоятельствам (в ныне действующей редакции АПК - «новые обстоятельства»), исходя из определений Конституционного Суда. На указанное обстоятельство обратил внимание Конституционный Суд в «Информации об исполнении решений Конституционного Суда РФ», утвержденной решением от 21.04.2009 г.
Другая проблема. Если в решении Конституционного Суда содержится указание законодателю на необходимость соответствующего правового регулирования, но при этом решение остается им исполненным, судебные органы нередко отказывают в рассмотрении соответствующих дел. В таких случаях следует говорить о неисполнении решения Конституционного Суда как федеральным законодателем, нарушившим сроки, установленные Законом (статья 80 Закона), так и судами, отказывающимися от рассмотрения дел при отсутствии соответствующего законодательного регулирования.
Так, в Постановлении от 25 января 2001 года № 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 ГК РФ, Конституционный Суд указал на необходимость законодательного регулирования оснований и порядка возмещения государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) суда (судьи), а также определения подведомственности и подсудности соответствующих дел, однако изменения в законодательство до настоящего времени не внесены, а суды отказывали в принятии к рассмотрению обращений о возмещении вреда, причиненного в том числе нарушением разумных сроков судебного разбирательства, ссылаясь на необходимость их рассмотрения и разрешения в ином судебном порядке, отличном от общего порядка гражданского (арбитражного) судопроизводства, а также на отсутствие необходимых законодательных норм о порядке рассмотрения подобных дел. Только в 2010 году в соответствии с решением Конституционного Суда, а также в соответствии с положениями Конвенции по защите прав человека и основных свобод Федеральным законом от 30.04.2010 г. в ГПК была внесена новая глава 22.1 (а в АПК - глава 27.1) о производстве по делам о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного постановления в разумный срок. Следующей проблемой, мало затрагивающей права граждан, но почему-то в указанной «Информации» Конституционного Суда поставленной выше проблемы исполнения решений в правоприменительной практике, является сохраняюшееся длительное время несоответствие актов субъектов РФ, в основном, республик, в частности их Конституций, Конституции Российской Федерации, о чем был принят ряд решений Конституционного Суда. Они касаются сохранения в Конституциях некоторых республик понятия «суверенитет» республики, установления понятия «гражданство республики» и некоторых других понятий. Пытаясь сохранить эти понятия и термины в своих Конституциях, Конституционные Суды данных субъектов принимают решения по «конституционному истолкованию» этих терминов, без учета конституционно-правовых приоритетов, позиций Конституционного Суда Российской Федерации. Подобные решения были приняты Конституционными Судами Башкортостана, Татарстана, Республики Саха (Якутии). Тем самым, хотя собственно эти понятия и сохранены в текстах актов некоторых субъектов, их конституционно-правовое истолкование практически не дает усомниться в верховенстве федеральных законов и неделимости суверенитета Российской Федерации на всей её территории. Между тем, главным образом именно для того, чтобы искоренить юридические последствия «парада суверенитетов» 90-х годов, была изменена ст. 80 Закона, среди прочего, конкретизирующая обязанности органов государственной власти субъектов Российской Федерации по приведению законодательства субъектов в соответствии с Конституцией Российской Федерации в связи с решениями Конституционного Суда. Здесь же указано, что в случае невыполнения данной обязанности «применяется механизм ответственности, предусмотренный федеральным законодательством». Данный механизм описан в Федеральном законе от 06.10.1999 г. №184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (ст. 29.1 этого федерального закона) в виде предупреждения соответствующему органу власти (должностному лицу) субъекта Федерации и возможное последующее досрочное прекращение их полномочий (отрешение от должности). Неисполнение решения Конституционного Суда РФ может быть основанием и для применения к соответствующему должностному лицу исходя из ст. 81 Закона уголовной ответственности за неисполнение судебного акта (ст. 315 УК). Представляется, что возможно дополнение различных законодательных актов (УК, Кодекса об административных правонарушениях и т.д.) специальными нормами об ответственности за неисполнение решений Конституционного Суда. Исполнение решения КС возможно по результатам прокурорского надзора. В соответствии с ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации» прокуратура осуществляет надзор за соблюдением прав и свобод граждан различными органами. Если неисполнение решения КС нарушает конституционное право или свободу гражданина, он вправе обратиться в прокуратуру, которая обязана провести проверку и при выявлении неисполнения решения Конституционного Суда принять меры по привлечению виновных к ответственности. Что же касается иных субъектов, ответственных за ненадлежащее исполнение решений Конституционного Суда, каковыми являются, как правило, высшие органы государственной власти Российской Федерации и ее субъектов или же руководители этих органов, для них главным видом ответственности может быть ответственность политическая, заключающаяся в отказе им в повторном избрании или назначении на соответствующие должности.
Заключение
Подводя итог данной работы по исследованию деятельности Конституционного суда Российской Федерации можно сделать ряд выводов, проследив устойчивые тенденции, имеющие важнейшее значение для понимания возрастающей роли конституционного правосудия. Они в основном заключаются в том, что:
углубляется процесс конституционализации общественной системы, основные конституционные права и свободы человека и гражданина приобретают непосредственно действующий характер, укрепляются конституционные гарантии их защиты;
все более доминирующими становятся конституционные ценности, принципы конституционализма постепенно воспринимаются и уясняются отечественной правовой системой;
принцип верховенства права приобретает реальное содержание, приводятся в соответствие основные конституционные принципы и конкретные механизмы конституционных правоотношений, укрепляются требования к усилению конституционной ответственности.
Конституционный Суд, несмотря на имеющиеся недостатки в его деятельности и имеющиеся проблемы, обрел достаточный авторитет, эффективность исполнения его решений законодателем и правоприменителем, как под влиянием растущей правовой культуры, так и под воздействием влияния решений Европейского Суда, значительно возросла;
Вместе с тем, налицо, после внесения поправок в Закон, некоторое «обюрокрачивание» Конституционного Суда. Неоднозначно воспринимается выделение фигур Председателя Конституционного Суда и его заместителя в связи с их «особым» статусом на фоне статуса остальных судей. Концепция «живой» Конституции и её «преобразования» в решениях Конституционного Суда в зависимости от некоей политической конъюнктуры также воспринимается неоднозначно. Задачей Конституционного Суда должно быть не изменение содержания, смысла и духа Конституции, а на более глубокое ее познание, исследование глубинных сущностей.
В ряде случаев Конституционный Суд отступал от демократических начал в государственно-правовом поле, обосновывая свои правовые позиции необходимостью учета изменяющихся форм общественно-экономических отношений, за которыми неявно просматриваются - в ущерб праву - мотивы политической целесообразности, «лояльности» государству (но не Конституции). Представляется, что в итоговых решениях Конституционного Суда следует избегать формулировок «конституционная сдержанность», «воздержания от признания» того или иного акта неконституционным - данные дефиниции вполне могут быть «правовой оболочкой» указанных неправовых мотивов. Разумеется, учет сложившихся правовых и общественных реалий необходим во избежание еще большего нарушения конституционных прав граждан и их объединений при оценке последствий принятия того или иного решения, но нужно пытаться найти баланс между принципами конституционности и целесообразности.
Каковы же должны быть следующие шаги по укреплению конституционной законности и дальнейшему созданию гармоничной, стройной системы права, вершиной которой является Конституция? - прежде всего, это всемерное обеспечение и укрепление статуса независимости Конституционного Суда и судей в целях подчинения их исключительно Конституции; - в целях гарантий независимости суда следует упразднить введенный порядок назначения Председателя Конституционного Суда и его заместителей Советом Федерации и вернуться к практике избрания этих лиц самими судьями; - наделить Конституционный Суд полномочием предварительного конституционного контроля при внесении поправок в конституцию на предмет их соответствия главам 1,2,9, которые не могут быть изменяемы в рамках действующей Конституции; - внести изменения в Закон, позволяющие субъектам конституционной жалобы право обжалования нормативных актов Президента, которые издаются им «по вопросам, требующим законодательного решения», «впредь до принятия соответствующего федерального закона и нормативных актов Правительства, если эти акты изданы во исполнение президентских указов, а не федеральных законов; - следует устранить определенную коллизию существующей редакции п.3 ч.1 ст. 3 Закона и ч. 4 ст. 125 Конституции, имея ввиду, что гражданин должен иметь право обратиться с конституционной жалобой не только, когда оспариваемый им закон уже применен в его деле, но и на стадии его применения, т.е. вернуться к прежней формулировке данного пункта; - дополнить Закон положением, определяющим допустимость запроса о толковании Конституции; - уточнить формулировки статьи 71 Закона «Виды решений», имея ввиду определения с «положительным содержанием», указав, в каких конкретно случаях принимаются данные определения, возможно, отредактировав самое наименование данного решения Конституционного Суда и предусмотреть, что в тексте такого определения должно быть прямое указание, что по делу данного заявителя наступают те же юридические последствия, что и по делу, по которому ранее было уже принято Постановление, касающееся аналогичного рассматриваемого вопроса; - предусмотреть в Законе механизм внесения законопроектов депутатами Государственной Думы в соответствии с ее регламентом, с целью приведения нормативного правового акта либо его положений, признанных противоречащими Конституции, в соответствие с ней, а также сроки рассмотрения законопроекта; - следует подумать над внесением в Закон положения о возможности и механизме отмене решений Конституционного Суда им самим в случае внесения изменений и дополнений в Конституцию; - наконец, разработать меры по повышению эффективности исполнения решений Конституционного Суда в совокупности с конкретными мерами политической ответственности за неисполнение его решений соответствующими органами государственной власти и должностными лицами.
Библиографический список
1.Кряжкова О.Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации. Теоретические основы и практика реализации судами России. - М.: Формула права. 2006 г.
2.Лазарев Л.В. «Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации». М., ОАО "Издательский дом "Городец"; "Формула права", 2003 г.
3.Гаджиев Г.А «Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права»//Конституционное право: восточно-европейское обозрение.1999.№3.
4.Витрук Н.В. «Правовые позиции КС РФ: понятие, природа, юридическая сила и значение»//Конституционное правосудие в посткоммунистических странах. - М., 1999.
.Витрук Н. В. Конституционное правосудие в России (1991 - 2001 гг.): Очерки теории и практики. М., Городец. 2001.
.Байтин М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 2006. №1. С. 5-11.
7.Ершов В.В., Ершова Е.А. О правовом статусе Конституционного Суда Российской Федерации // Российский судья. 2004. №3. С. 8-13.
.Ершова Е.А. Юридическая природа правовых позиций Конституционного Суда // Трудовое право. 2004. №11(57). С. 13-20.
9.Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" (1994г.) Постатейный комментарий авторского коллектива под редакцией Н.В.Витрука, Л.В.Лазарева, В.С.Эбзеева. М., «Юридическая литература», 1996г.
.Лучин В.О., Мазуров А.В. Толкование Конституции Российской Федерации (Обзор практики Конституционного Суда) // Право и власть. 2001. №1.
11.Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации //Журнал российского права. -2004 - № 12.
12.Страшун Б.А. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник права: Материалы международной конференции, посвященной 10-летию Конституционного Суда Российской Федерации (1 - 2 ноября 2001 г., г. Москва). //Конституционное правосудие на рубеже веков. -М.: НОРМА, 2002. Петров А.А. Решения Конституционного Суда как правовой институт//Академический юридический журнал. 2010 г. №4(42). Бондарь Н.С. Акты конституционного правосудия как источники права: их нормативно-доктринальная природа. Национальная государственность и европейские интеграционные процессы. В 2 т. Т.1 Национальное законодательство и его гармонизация с правом Европейского союза: сб. науч. тр./ Белорус. гос. ун-т, юрид. фак.; редкол.: С.А. Балашенко и др. - Минск: Изд. центр БГУ, 2008. Шульженко Ю.Л. Конституционный контроль в России. М., 1995. Зорькин В.Д., Конституционный Суд России в европейском правовом поле «Журнал российского права», № 3, март 2005. Мазуров А.В. Комментарий к Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации» 2-е изд., переработанное и дополненное. М., «Частное право».2009 Маврин С.П. «Некоторые соображения о понятии правовых позиций КС РФ»//Журнал конституционного правосудия. 2010 г. №4. с.12-18. Лучин В.О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М. Юнити-Дана. 2002 Бондарь Н.С. Конституционализация социально-экономического развития российской государственности (в контексте решений Конституционного Суда РФ). М. Виктор-Медиа. 2006.
13.Талалаев А.Н. Конституционный Суд и международные договоры России// Государство и право. 2006. №3. Кряжкова О.Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: вопросы теории и практики. дис. … канд. юрид наук . М. 2004
.Нерсесянц B.C. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право (о правоприменительной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права. М., 1997. С.34-41; Он же. У российских судов нет правотворческих полномочий //Судебная практика как источник права. М.. 2000.С.107-112. Брежнев О.В. Споры о компетенции между органами власти как объект судебного конституционного контроля// Конституционное и муниципальное право, 2005, № 4
.Кушнир Г.А. Дискуссионные аспекты учения о судебных ошибках// «Законодательство», №10, октябрь 2007.с.29.
.Кокотов А.Н. Обязательность решений Конституционного Суда РФ//Журнал конституционного правосудия. 2011 г. №4.