Социальная Экономика Германии

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ УПРАВЛЕНИЯ

Институт национальной и мировой экономики

Кафедра государственного регулирования национальной экономики

Курсовая работа

По дисциплине «Теория и практика экономической трансформации»

Тема: «Особенности ордолиберальной модели экономической трансформации. Социальная экономика Германии»

Выполнила студентка 3 курса,

группа «Регулирование

национального рынка»

Горулько О. А.                                            

Студенческий билет № 95/141-00н

Руководитель: Леонова Т.Н.                                                

Москва - 2003

Содержание:

Введение                                                                 

1. Теоретические основы социального рыночного хозяйства

1.1   Ордолиберализм Фрайбургской школы

1.2   «Социальное рыночное хозяйство» А.Мюллер-Армака

1.3   «Секретный меморандум» Л. Эрхарда

2. Экономическая трансформация в Германии

2.1   Послевоенное положение в Германии

2.2   Денежная реформа 1948 г.

2.3   Экономическая реформа в Германии: переход к функционирующему рынку

2.4  Антикартельный закон

2.5  «Германское чудо»

2.6  Основные черты социальной рыночной экономики

3. Перспективы использования опыта Германии в России

Заключение

Литература

ВВЕДЕНИЕ

На сегодняшний день изучение теорий социального рыночного хозяйства, и особенно исторической природы той структуры, которая должна быть сформирована на рынке, представляет особый интерес для тех стран, которые, как и Россия находятся в процессе перехода от коммунистического к рыночному порядку. Сегодня многими экономистами признается, что России предстоит еще создание социально- ориентированной рыночной экономики, а не либеральной, исходя из национальных особенностей страны, ну и конечно с учетом мирового экономического кризиса, криминализации, правового беспорядка, исправления допущенных ошибок.

Руководители посткоммунистической России не­однократно, говоря о желаемых перспективах соци­ально-экономического развития нашей страны, упо­минали Германию и немецкий опыт послевоенного хозяйственного восстановления на принципах соци­ального рыночного хозяйства как один из образцов, на которые следует ориентироваться нашему общест­ву при выборе путей и механизмов экономического развития. Не стал исключением и президент В. В. Путин, который заявил, что в своей деятель­ности вдохновляется примером послевоенных Герма­нии и Японии, сумевших добиться длившихся деся­тилетиями периодов устойчивого и быстрого эконо­мического роста и благосостояния на основе сочета­ния природного трудолюбия народов двух этих стран с эффективной, умело проводившейся на практике экономической политикой.

Да и массовые опросы общественного мнения, проведенные Российским независимым институтом социальных и национальных проблем в последние годы, показывают, что россияне неизменно дают самые высокие оценки хозяйственным и социально-политическим достижениям именно Германии. Ана­лиз общественных установок в отношении некоторых фундаментальных экономических явлений, процессов и основных действующих лиц экономики свидетель­ствует, что между гражданами России и гражданами нынешней ФРГ наблюдается достаточно высокая близость мировосприятия, тем более удивительная, что исторический опыт обоих народов весьма разли­чен.

Одним словом, и на уровне рядовых обывателей, и среди российской элиты присутствует представле­ние о полезности немецкого опыта социально-эконо­мического развития, возможности и даже желатель­ности его использования при решении острейших проблем, тяжелый воз которых Россия тянет из пос­ледних сил. Более того, и на уровне базовых ценнос­тей социальное рыночное хозяйство как путь к “бла­госостоянию для всех” (так озаглавил когда-то свою самую известную книгу Людвиг Эрхард) не вызыва­ет отторжения.

Решению российских экономических и социальных проблем в большей степени могут способствовать методология анализа экономического процесса, механизмов экономических и социальных кризисов и рекомендации по их преодолению, предлагаемые германскими учеными ордолибералами. Идеи ученых этой школы помогли формированию концепции экономической реформы в послевоенной Западной Германии, решавшей проблемы ликвидации административного вмешательства в экономику, восстановления полноценных рыночных хозяйственных отношений, устранения социальной напряженности, утверждения демократического государственно-правового порядка, которые имеют определенное сходство с современными проблемами России.

Из всего вышеперечисленного видно, насколько актуальным является для нашей страны опыт перехода Германии к социальной рыночной экономике. Поэтому в данной курсовой работе будет рассмотрен путь, пройденный Германией за пятьдесят с лишним лет, по построению социальной рыночной экономики, проанализировано это "германское чудо" или "третий путь", как иногда называют социальную рыночную экономику Германии.

Таким образом, предмет данной курсовой работы – экономика Германии в послевоенное время. Объектом курсовой работы является модель перехода Германии к социальной рыночной экономике. Цель данной курсовой работы – анализ использования ордолиберальной модели в процессе экономической трансформации в Германии. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- рассмотреть главные особенности ордолиберализма, в частности взгляды его основателей – В. Ойкена, А. Мюллер-Армака;

- определить основные направления программы  Л. Эрхарда  по реформированию Германии;

- рассмотреть экономическое положение Германии в послевоенные годы;

- проанализировать особенности проводимых Л. Эрхардом реформ: валютной, экономической, реформе о картелях;

- рассмотреть экономическое развитие Германии после проведения реформ;

- определить основные черты социальной рыночной экономики;

- проанализировать перспективы использования опыта Германии в процессе перехода России к социальному рыночному хозяйству.

...Рыночная экономика оправданна с хозяйст­венной и нравственной точек зрения только до тех пор, пока она полнее и лучше, чем какая-либо иная форма экономики, обеспечивает оп­тимальное удовлетворение потребностей всего народа, когда она в максимальной степени на­деляет номинальные доходы граждан реаль­ной покупательной способностью.

Людвиг Эрхард. Полвека размышлений.

1. Теоретические основы социального рыночного хозяйства

1.1.  Ордолиберализм Фрайбургской школы

Экономической и концептуальной основой социального рыночного хозяйства стал ордолиберализм Фрайбургской школы, начало которому, как варианту неолиберализма, было положено экономистом Вальтером Ойкеном и юристом Францем Бемом еще в начале 30-х гг. во Фрайбурге.

Исследования германских ордолибералов (как они назвали себя от латинского ordo-порядок) явились идейной реакцией, с одной стороны, на ущербность результатов реализации на практике социалистического учения и, с другой, - на деформирующее воздействие на "здоровую" рыночную экономику свободной конкуренции и, в целом, на общественную систему стран Запада господства частнокапиталистических монополий, оказывающих давление на государственную власть. Негативное отношение ученых-либералов Германии (и других стран Запада) вызывало также и усилившееся в годы I и II мировых войн и экономических кризисов вмешательство в экономику государства. У германских ученых, переживших фашистский режим правления, оснований для этого было более чем достаточно. Формированию ордолиберальной теории, как и привлечению внимания научной общественности к дискуссии по поводу тех или иных концептуальных положений способствовало издание ежегодника Фрайбургской школы "ORDO".

Ряд ученых Фрайбургской школы, в их числе В.Ойкен, активно участвовали в разработке мероприятий экономической реформы, проведенной в послевоенной Западной Германии Л.Эрхардом, федеральным министром экономики, а затем канцлером ФРГ. Не все рекомендации ученых были использованы, однако то, что они были востребованы жизнью, свидетельствует о значимости их идей.

Назовем наиболее важные принципиальные вопросы, на которых концентрирует внимание ордолиберальная теория.

- Критика социализма, повсеместного огосударствления средств производства, ведущего к утверждению тоталитарного политрежима.

- Преимущества и негативные стороны рыночной частнособственнической экономики, критика монополистического капитализма как перерождения рыночной экономики эпохи либерализма.

- Закономерности функционирования рыночной экономики, взаимосвязи экономической и политической системы, общественного строя стран-участниц международного общения и международно-правового порядка.

- Поиски путей создания экономического порядка, свободного как от пороков монопольного положения частнокапиталистических финансово-промышленных групп, обеспечивающих себе протекции госвласти, так и от пороков узурпации экономической и политической власти узкой группировкой политиков в условиях огосударствления всех средств производства и централизации управления экономикой.

- Необходимость социальной ориентации частнокапиталистической экономики, проблемы государственно-правового обеспечения экономической безопасности, экономической и социальной справедливости.

Характерной чертой немецкого ордолиберализма является то, что он обращает особое внимание на общие институциональные условия, в которых осуществляется хозяйственная деятельность, и стремится найти оптимальный вариант таких условий. При этом под общими институциональными условиями, т. е. порядком, понимаются правила и нормы, ограничивающие индивидуальную экономическую деятельность. Сюда относятся конституционные, правовые или организационные правила, соглашения, обычаи и нормы, а также правила, с помощью которых реализуются другие правила. С этими условиями считаются все участники хозяйственной жизни, а их несоблюдение влечет за собой социальные и материальные санкции. Тем самым они способствуют упорядоченности и постоянству хозяйственной деятельности при аналогичных и повторяющихся ситуациях, возникающих в результате решений деловых партнеров, и таким образом содействуют стабильным и уверенным ожиданиям в отношении поведения экономических агентов. В результате этого отношения становятся менее сложными и более стабильными, возникает взаимное доверие, только которое и может надежно обеспечить упорядоченную хозяйственную общественную жизнь.

Итак, ордолиберальная теория требует от политики порядка прежде всего утверждения определенных правовых форм экономических отношений, создания необходимой для него правовой базы (и, разумеется, системы правоохранения). Это требование особенно актуально, когда происходят не частичные изменения существовавшей экономической системы, а разрушение централизованно управлявшейся планово-распределительной экономики и установление рыночной - системные преобразования.

Следует отметить, что согласно ордолиберальной концепции, государ­ство, проводя политику порядка, организует рынок, и именно эта сфера должна быть приоритетной для государственной экономической политики, тогда как политика регулирования процес­сов должна быть сведена к миниму­му, поскольку хозяйственные процессы непосредст­венно регулируются самостоятельными рыночными субъектами. Разделение этих двух сфер экономичес­кой политики имело большое значение и оказало оп­ределенное воздействие на формирование экономи­ческой политики в социальном рыночном хозяйстве послевоенной Германии — определяющее значение имела работа по созданию рамочных условий для функционирования экономики (политика порядка), тогда как политика регулирования процессов носила заведомо конъюнктурный и подчиненный характер.

В Основах национальной экономии Ойкен от­крыто выступил против тотального государства с со­ответствующим типом централизованно-администра­тивной экономики. Последней он противопоставил “меновое хозяйство” как идеальный тип рыночного хозяйства, регулируемого свободной конкуренцией и механизмом цен. По Ойкену, меновое хозяйство не просто эффективнее регулируемого из одного цент­ра — оно отвечает внутренней сути, природе челове­ка как свободного и ответственного субъекта.

В то время как традиционный либерализм исходит из того, что свободное рыночное хозяйство формируется само собой в процессе свободной конкуренции, сторонники ордолиберализма скептически относятся к такому механизму эволюции и отбора. При этом они ссылаются на опыт экономики Германии периода между двумя мировыми войнами, когда она страдала от картелей, слияния фирм, соглашения о ценах, различных государственных мер, направленных против конкуренции. Поэтому, чтобы не допустить подобных антисоциальных и антидемократических тенденций, ордолибералисты выступают за такие правила конкуренции, которые государство должно защищать от постоянных попыток определенных объединений и организаций обойти или ограничить конкуренцию. Конечно, государство должно иметь сильную позицию, что не означает его широкое и частое вмешательство в хозяйственную жизнь. Вместе с тем под сильным государством здесь понимается государство, способное противостоять влиянию объединений и организаций и их стремлениям. Согласно Бему сильное государство — это государство, которое не раздает льготы, а использует политическую власть для того, чтобы создать условия для честной конку­рентной борьбы на рынке, свободном от власти кого бы то ни было.

Экономическая политика, не должна быть “точечной”, т.е. ведущей­ся ради решения краткосрочных задач и нарушаю­щей дееспособность системы цен. Напротив, основ­ным принципом “хозяйственной конституции” (так он называл систему законов и правил хозяйствова­ния) должно стать создание дееспособной системы цен в условиях полной конкуренции как главного критерия эффективности любой меры в сфере эконо­мической политики. Это — основной принцип хозяй­ственной конституции. В конкурентный порядок должна быть встроена система обеспечения стабиль­ности денег. Поэтому для государства существует примат валютно-денежной политики.

Чтобы конкурентный порядок сохранил свое влияние как фактор обеспечения свободы и благосостояния, должны реализовываться определенные конституирующие и регулирующие принципы государственной экономической политики, к которым В. Ойкен относил:

· создание дееспособной, т. е. в основном не подверженной государственному влиянию, системы цен;

· примат денежной политики, т. е. политики стабильных денег, препятствующей искажению рыночных цен в результате инфляции или дефляции и потере ими своей регулирующей функции;

· открытые рынки, т. е. свободный доступ на рынок отечественных и иностранных контрагентов;

· свободу заключения договоров как средство осуществления права на свободу;

· полную ответственность, препятствующую тому, что собственники перекладывают на других риски и последствия ошибочных решений в процессе рыночных отношений;

· стабильность экономической политики, не допускающей роста неуверенности граждан и фирм под влиянием быстро меняющихся мер;

· контроль за монополиями, т. е. меры, препятствующие возникновению монополий и господства на рынке;

· коррекцию внешнего влияния на издержки, т. е. государственное вмешательство в тех случаях, когда невозможна полная калькуляция в смысле полного учета издержек через механизм рынка в соответствии с принципом материальной ответственности лица, деятельность которого обусловило возникновение убытков (например, при расходах на обеспечение экологически чистого производства);

· меры против негативных социальных последствий, связанных с тем, что, например, при низкой зарплате, чтобы выжить, работникам приходится увеличивать интенсивность использования предложений своей рабочей силы;

· меры политики доходов по корректировке их распределения, которое является результатом рыночных и конкурентных процессов. При таком регулировании, во-первых, исключаются те, кто, даже несмотря на свои активные усилия, не может выступать на рынке, во-вторых, в положении участников рынка могут возникнуть большие различия, которые с точки зрения большинства граждан нарушают принципы честности и справедливости и подрывают их доверие к существующему общественному и хозяйственному порядку.

Эти конституирующие принципы эффективной и цельной экономической политики, по Ойкену, взаи­мообусловлены и неразрывны. Они позволяют про­водить не точечную, а комплексную, взаимосвязан­ную и долгосрочную политику.

Впрочем, Ойкен и его соратники не идеализиро­вали конкурентный порядок и ясно видели его недо­статки и риски. Для некоторой корректировки нега­тивных последствий и сбоев конкурентного механиз­ма Ойкен предлагал специальные “регулирующие принципы”. Это — политика доходов, ограничение свободы планов предприятий в точно устанавливае­мых случаях (например, если они наносят экологи­ческий ущерб), вмешательство в случаях аномально­го предложения (прежде всего на рынке труда).

Первоначально ордолибералы намеревались проводить всеобъемлющую и радикальную структурную политику, соединяющую организацию рынка, решение социальных проблем, регулирование отношений собственности. Целью была трансформация экономических и общественных структур для их наибольшего соответствия рыночному механизму. Однако государственное вмешательство всегда рассматривалось как лекарство, излечивающее недуги, но чреватое негативными побочными последствиями. Если рынок подчинялся "экономическому порядку", то государство подчинялось рынку.

 Чрезвычайно важно, что ни о каком равноправии двух регулирующих форм — рыночной и государственной — не было и речи. Государственное вмешательство рассматривалось как исключение, допустимое лишь при отказах рынка (если рыночные механизмы не обеспечивают действительно свободное ценообразование, а цена перестает играть роль информационного импульса для действий всех субъектов хозяйства), причем важнейшим критерием обоснованности государственного вмешательства было содействие конкуренции. Разумеется, запрещалось любое государственное вмешательство в экономические процессы, если оно подрывало конкуренцию, разрушительно действовало на рыночные формы.

Ойкен считал, что успех ордолиберальной политики возможен, если будут применяться комплексно все выдви­нутые им принципы и подходы. В реальной политике это было невозможно — Эрхард и его сторонники сталкива­лись с множеством ограничений политического, социо-культурного, правового, ресурсного характера. Кроме того, изначальным принципиальным отличием социального рыночного хозяйства как концепции, не просто претворяе­мой в жизнь, но творимой в реальном каждодневном хо­зяйственно-политическом процессе, было то обстоятельст­во, что она строилась исходя из анализа практики. Между тем концепция Ойкена — это, по сути, идеальная модель, в своей чистоте и абстрактности сочетающая как элементы ушедшей эпохи, так и сугубо умозрительные положения и выводы.

1.2. «Социальное рыночное хозяйство» А. Мюллер-Армака

На формирование социальной экономики в Германии огромное значение оказали взгляды А. Мюллер-Армака. Его рекомендации более чем других ордолибералов способствовали разработке концепции западногерманской реформы. Он впервые ввел в научный и практический политический лексикон понятие "социальная рыночная экономика" (sоziale Marktwirtschaft).

Несмотря на то, что ордолиберализм стал теоретическим базисом социального рыночного хозяйства, последнее в некоторых важнейших пунктах отклонялось от него уже на стадии формирования концепции А. Мюллером-Армаком. Произошел отказ от радикальной "структурной политики", что, впрочем, имело свои преимущества: можно было входить в рыночную экономику при сохранении вначале ее старых структур, не проводя предварительного этапа приспособления и трансформации старых структур как социальной предпосылки рынка. Для подготовительных, "стабилизационных" этапов времени уже не было, поэтому была взята на вооружение разумная идея, которая, кстати, спустя сорок два года вновь была принята для восточной части Германии и упорно не видится правительством нашей республики: "Стабилизация через рынок, а не стабилизация для рынка".

В концепции же социального рыночного хозяйства место структурной политики заняла социальная политика. Что касается формирования экономической среды, благоприятной для рынка, установления правил и т. п., то на первых порах не эти вопросы были первостепенными, а освобождение экономики от государственных оков, возрождение свободного предпринимательского духа, содействие ремеслу и торговле. И это было единственно правильным решением, ибо, прежде чем регулировать рынок, обставлять его законами, необходимо увидеть его реальное функционирование. Регулировать же законами деятельность, например, каких-либо товариществ, коих еще нет в природе, занятие малоперспективное.

По Мюллеру-Армаку, "социальное рыночное хозяйство" может быть определено как идея политического упорядочения, целью которого является соединение общества, построенного на конкуренции, частной инициативе с социальным прогрессом, обеспеченным именно производительностью рыночной экономики. На основе рыночного экономического порядка может быть создана многообразная и всеобъемлющая система социальной защиты".

Цели социального рыночного хозяйства включают:

- достижение максимально высокого благосостояния;

- обеспечение экономически эффективной и социально справедливой денежной системы, т.е. обеспечение стабильности цен;

- социальная обеспеченность, социальная справедливость и социальный прогресс, прежде всего защита семьи, справедливость распределения доходов и имущества.

Они обретают свой конечный смысл во внеэкономических общественно-политических целях свободных обществ, основывающихся одновременно на социальном государстве.

Главная идея Мюллер-Армака — “соединить принцип свободы на рынках с принципом социально­го выравнивания”. Хотя для Мюллер-Армака соци­альный аспект нового хозяйственного порядка имел основополагающее значение, это не значит, что он недооценивал принцип конкуренции: напротив, ее формирование рассматривалось им — во всяком слу­чае, в начале 50-х годов — как цель экономической по­литики.

Отстаивая идею социальной рыночной экономики, в полемике с социалистами Мюллер-Армак не отрицает огульно все положения социалистического учения, но он указывает на принципиальное различие "позиций в ответе на вопрос: какой инструмент лучше подходит для достижения этой цели: управляемая экономика или рыночная экономика".

Мюллер-Армак считает, что управляемая по плану экономика не может решить социальные проблемы вследствие ее неэффективности, которую он объясняет, во-первых, тем, что плановая деятельность обречена на просчеты - "невозможно ... овладеть предварительно всеми экономическими данными и понять функциональные взаимосвязи, без чего любое планирование так часто приобретает характер ирреальных искусственных конструкций"; и, во-вторых, тем, что социалисты, боясь злоупотреблений экономической свободой, стремятся "снять с людей собственно хозяйственную ответственность и заменить ее коллективной защищенностью". Рыночная экономика, по его мнению, эффективна прежде всего потому, что ее сторонники "закладывают основы порядка экономической жизни, исходя из свободы каждого отдельного человека, которая может быть ограничена лишь тогда, когда этого требуют насущные интересы общества".

Отстаивая свободу частного предпринимательства, Мюллер-Армак не умаляет роли государства в рыночной экономике. Так, говоря об условиях формирования социальной рыночной экономики в послевоенной Западной Германии, он на первое место ставит "создание центральных государственных и административных органов, которые самостоятельно, под собственную ответственность в состоянии осуществлять экономическую и финансовую политику".

Концепция социальной рыночной экономики исходит из того, что без эффективной и стабильно развивающейся экономики невозможно обеспечить экономическую и социальную защиту населения, а, с другой стороны, без социальных гарантий не может достигаться экономическая эффективность и стабильность.

Мюллер-Армак определяет основные направления государственной деятельности по созданию социальных гарантий, наибольшее значение из которых, на наш взгляд, имеют следующие:

- установление на предприятиях такого "социального порядка", при котором работники наемного труда имеют право участвовать в формировании этого порядка "без ограничения хозяйственной инициативы и ответственности предпринимателя";

- проведение антимонопольной политики для преодоления возможных злоупотреблений экономической властью;

- проведение политики в области занятости, "для того чтобы в пределах возможного гарантировать рабочему безопасность в случаях кризисных явлений";

- "выравнивание доходов в духе рыночной экономики" в целях устранения "нездоровых" различий в доходах и имущественном положении (через систему налогообложения, социальных пособий нуждающимся, пособий на детей, дотаций на жилье);

- проведение жилищной политики и осуществление социального жилищного строительства.

Мюллер-Армак предостерегает от того, чтобы "идеал социальной справедливости подменять идеалом социальной обеспеченности": "социальная справедливость означает не "каждому равную долю", а "каждому свое", то есть "соответственно результатам его деятельности".

Концепция социальной рыночной экономики устанавливает рамки для экономических свобод (прежде всего свободы предпринимательства), руководствуясь не только требованиями охраны общенациональных интересов и гарантирования всем участникам экономического процесса равных условий конкуренции. Она ограничивает экономические свободы также рамками соблюдения принципа социальной справедливости: "... сегодня не смог бы выдержать проверку жизнью никакой экономический порядок, целью которого стало бы только одно-обеспечение свободы. Одна лишь свобода превратилась бы в пустой звук, если бы не сочеталась с социальной справедливостью как обязательной задачей ... социальная справедливость, наряду и вместе со свободой должна ... стать составной частью нашего будущего экономического порядка".  Такого рода положения стали важными ориентирами в практике немецкой экономической реформы.

Общей чертой во взглядах ордолибералистов и Мюллера-Армак является поиск “среднего пути” между полным либерализмом XIX в. и центрально-административными системами. Но Мюл­лер-Армак акцентировал внимание не на идеологи­ческий спор между капитализмом и социализмом, а на поиск порядка, способного в индустриальном об­ществе обеспечить каждому индивиду должный уро­вень экономической и социальной безопасности. Только на этом базисе могла реализоваться и свобода индивида.

При этом его позиция по важнейшим мерам соци­ально-политического характера существенно отлича­лась от точки зрения ордолибералов. Это относится, прежде всего, к проблемам социальной помощи для семей, соучастию работников в управле­нии, образованию собственности с применением пере распределительных инструментов и т.д. Отношение Мюллер-Армака к этим элементам социальной поли­тики было в основном позитивным. Он полагал, что они (как и охрана окружающей среды, развитие ин­фраструктуры и доступность образования) являются важнейшими элементами укрепления и совершенст­вования модели социального рыночного хозяйства.

Таким образом, Мюллер-Армак цель социального рыночного хозяйства видел в том, чтобы "в условиях основанной на конкуренции экономики соединить свободную инициативу с социальным прогрессом, который обеспечивается именно достижениями рыночного хозяйства". Вместе с тем в отличие от традиционного ордолиберализма Мюллер-Армак рассматривал социальное рыночное хозяйство не как замкнутую концепцию, а как более широкую и гибкую парадигму, которая способствовала миру и общественному примирению, объединяла различные мировоззрения в единую концепцию.

Отметим также, что концепция социального рыночного хозяйства не является завершенной и тем более единственно верной, поэтому требует постоянной корректировки, и теоретическая работа немецких ученых в этом направлении не прекращается до сего дня..

1.3. “Секретный меморандум” Людвига Эрхарда

В архиве Фонда им. Людвига Эрхарда в Бот хранится фолиант объемом в 268 страниц машинописного текста. Заголовок на титульном листе гла­сит “Военное финансирование и консолидация за­долженности”. Этот документ, который сам Эрхард часто называл “Меморандумом”, был закончен в марте 1944 г. и сыграл впоследствии немалую роль при разработке концепции экономической и финан­совой реформы 1948 года.

История появления Меморандума Эрхарда достаточ­но любопытна и заслуживает того, чтобы посвятить ей не­сколько строк.

Далеко не всем в промышленных кругах Германии вскружили голову первые военные победы Гитлера. По мере милитаризации страны все более напряженным стано­вилось положение дел в тех отраслях промышленности, которые не были связаны напрямую с военным производ­ством. Нехватку сырья, рабочей силы, падение платеже­способного спроса населения особенно остро ощущали от­расли по производству потребительских товаров. Уже в 1938 г. доля производства потребительских товаров снизи­лась в общем объеме производства до 35 % по сравнению с 53 % в 1932 г. К исходу войны объемы производства упали до 25 % к уровню 1928 г.

При всех различиях во взглядах относительно полити­ческих аспектов будущего устройства Германии промыш­ленным кругам страны требовался беспристрастный анализ реального положения дел в сфере экономики и финансов, а также общие принципы новой экономической политики на случай наступления дня “X”, который многие связыва­ли с уходом Гитлера с политической сцены. Именно для Решения этой задачи под крышей “имперской группы про­мышленности” (“рейхсгруппе индустрии”) в 1943 г. был задан небольшой исследовательский центр, получивший название "Промышленный институт”. Его первым директором стал будущий министр экономики, а затем и кандидат.

Выбор пал на Л. Эрхарда. Меморандум Эрхарда состоял из двух основных частей. В первой давалась оценка состояния экономической и финансовой системы нацистской Германии в конце 1943 г. — начале 1944 г. Bo второй была сделана попытка наметить общие контуры программы перехода от “военной экономики” к “экономике мирного времени”.

Подводя итоги констатирующей части своего Ме­морандума, Эрхард перечисляет общие признаки любой экономической системы, где государство начи­нает “командовать” экономикой: планирование сверху, административное распределение ресурсов, жесткий контроль над ценами, диктат крупнейших производителей — монополистов, наплевательское отношение к интересам подавляющей массы населения, гипертрофированная роль военного сектора, добывающих отраслей и тяжелой промышленности. Первопричиной такой системы ведения хозяйства, подчеркивает Эрхард, является “игнорирование объективной природы экономических законов, государственный волюнтаризм”, а неизбежным следствием — струк­турные диспропорции, постоянная угроза инфляцион­ного взрыва, низкая производительность труда, недо­вольство и апатия населения. Такая экономика (Эр­хард называл ее “принудительной”), по его глубоко­му убеждению, никогда и нигде не может быть эффек­тивной.

Этот заключительный вывод служит для Эрхарда своеобразным мостиком для перехода ко второй части своего исследования, где он формулирует свои рекомендации перехода от “военной экономики” к мирной.

С удивительной прозорливостью Эрхард предска­зывает, что инерция мышления и неизбежные труд­ности послевоенного периода породят в Германии сильнейшее искушение вновь вернуться к апробиро­ванным уже “командным” методам управления на­родным хозяйством. Такой путь Эрхард считал губи­тельным, настаивая на необходимости максимально короткого переходного периода освобождения экономики страны от государственного диктата.

Однако такое освобождение от “государственного диктата” вовсе не означает возвращения к “чистому капитализму”, где государству отводится всего лишь роль “ночного сторожа”. В понимании Эрхарда, го­сударство в переходный период вынуждено заниматься макроэкономическим регулированием метода­ми финансовой, кредитной, таможенной, валютной, налоговой политики, но не мелочной опекой над производством. И уж тем более оно не должно потакать эгоистическим интересам наиболее влиятельных промышленных групп за счет государственной казны.

Социальная политика государства в свою очередь ничего общего не может иметь с филантропией и поощрением иждивенческих настроений, но она должна присутствовать   —   ведь   экономическая   эффективность не самоцель, а лишь одно из средств для удовлетворения материальных и духовных потребностей граждан.

Характерно, что перечисление своих предложе­ний по выходу послевоенной экономики из кризиса Эрхард начинает не с конкретных рецептов финансо­вого или экономического характера, а с психологии.

Любая экономическая политика, претендующая на успех, по его убеждению, начинается с обеспечения доверия к ней со стороны населения, ибо именно че­ловек с его психологией, надеждами, планами, нако­нец, со своими заблуждениями является центром эко­номической жизни. Без доверия населения даже самая разумная с точки зрения экономической науки политика “зависнет в воздухе”. Соответственно, Эр­хард формулирует основные требования, которым должна соответствовать эффективная политика пере­ходного периода. Она должна быть понятной гражда­нам; политики должны убедить людей в ее правиль­ности; политика должна быть последовательной, ибо шараханье из стороны в сторону есть худшая разно­видность любой политики; она должна быть открытой и честной; наконец, она должна быть правильно вы­строена тактически, т.е. ориентироваться не только на долгосрочный конечный результат, но и на убедитель­ный демонстрационный эффект в разумные с точки зрения ожиданий населения временные сроки.

Именно поэтому в числе первоочередных мер своей антикризисной программы Эрхард называет отказ от распределительной системы, либерализацию Цен и восстановление жизнеспособной денежной еди­ницы. Только так, считал Эрхард, можно в короткий срок насытить рынок и дать убедительные стимулы к труду.

Государство  должно  немедленно  и  решительно провести   санацию   денежной   системы, перекрыв, прежде всего, главный источник инфляционной угрозы ― широкомасштабное бюджетное финансирование тяжелой промышленности и военного сектора. Вместе с тем следует создать льготный режим для быстрого роста производства потребительских това­ров и жилищного строительства, где размеры инвес­тиций и срок оборота капитала существенно меньше, чем в тяжелой промышленности, а “демонстрацион­ный эффект” в глазах населения значительно выше. Эрхард предупреждает об опасности использова­ния методов “дозированной инфляции” для повыше­ния платежеспособного спроса и оживления деловой активности.  Не отрицая совершенно кейнсианских ре­цептов лечения кризисных явлений в экономике, он считает, что прибегать к ним (с большой осторожнос­тью и на короткий срок) можно лишь в одном — единственном  случае:   когда достаточно  продолжи­тельное время проводившаяся жесткая дефляционная политика привела к полной стагнации производства и массовой безработице. В остальном же, считает Эр­хард, попытки “управлять” инфляцией очень схожи с попытками бактериологов получить новое лекарст­во, способствующее выработке в организме иммуни­тета против еще не известного вируса. В конечном счете, все зависит от дозировки: больной может приобрести иммунитет, но может и погибнуть.

Общая тональность и политическая направленность “Меморандума” Эрхарда не оставляют широкого поля для его толкования. Основные акценты расставлены в нем достаточно четко и однозначно. Исход войны в общем и целом для него предрешен. Как экономист, он концентрирует свое внимание не на военно-политической стороне дела, а на доказательстве порочности основополагающих принципов экономической и финансовой системы нацистского государства, где деньги не играют никакой роли, а фюрер предписывает экономике свою волю. Иррациональность такой экономической модели для Эрхарда настолько очевидна, что вопрос о ее крушении для него — вопрос времени. И время это, считал Эрхард в 1944 г., приближается неумолимо и с огром­ной скоростью.

Не вдаваясь опять же в политический аспект во­проса о том, кем и как будет изменена государствен­ная система, он пытается обрисовать общие контуры новой экономической модели послевоенного времени и пути решения главных проблем в первый переход­ный период. При этом конечная цель движения не вы­зывает никаких сомнений: рыночная экономика с до­статочно активным участием государства в регулиро­вании макроэкономической и социальной политики.

2. Экономическая трансформация в Германии

2.1. Послевоенное положение в Германии

После второй мировой войны немцы начали строить свое экономическое чудо на руинах.  Ситуация  была  действительно  катастрофической.  Проведенные  в  начале  1946  года  исследования не  оставляли никакой надежды на оптимизм: каждый немец получит одну  тарелку  на 5  лет.  Пара  обуви  будет  выдаваться  на  12  лет,  одежда  на  15  лет,  каждый пятый ребенок будет иметь свои пеленки и только каждый третий немец будет похоронен  в деревянном гробу.

Промышленное производство в 1946 г. составляло 33 % от уровня 1936 г. Почти вдвое сократилось производство зерна и картофеля, поголовье скота составляло примерно 1/3 от довоенного уровня.  Усугубило положение Германии то, что Восточная Пруссия была отдана Польше, а ведь  эта территория давал 31,8% зерна, 30,8% картофеля и 25,2% кормового зерна всей страны. 

Повсюду не хватало жилья и самых элементарных потребительских товаров.

В войне погибли примерно 3,5 миллиона человек, 40% населения входило в число непосредственных жертв войны, являясь пострадавшими от военных действий, бомбардировок, беженцами или выселенными. Около 60% населения страдали от сильного недоедания.

Политика союзников, под властью которых первое время находилась Германия, в начале определялась в основном соображениями мести за лишения войны, что лишило немцев политико-экономической самостоятельности. В соответствии с этим был произведен демонтаж промышленных установок, некоторые виды производства были запрещены, остальные ограничены. Около 20% промышленных строений и промышленного инвентаря, 20-25% квартир, 40% транспортных сооружений были уничтожены войной; 25% бывшей имперской территории в границах 1937 г. пришлось отдать. Немецкое имущество за границей подверглось конфискации. В общей сложности потери германского народного хозяйства в 50% от довоенного уровня. Оставшаяся часть реального капитала была в основном устаревшей и изношенной.

К 1947 г. по­ложение дел в финансовой сфере еще более усугуби­лось. Оборот наличной денежной массы вырос с б млрд марок в 1935 г. до 73—75 млрд марок в конце 1946 г. Количество денег на банковских депо­зитах увеличилось с 30 до 150 млрд марок. Государ­ственный долг достиг астрономической суммы в 415 млрд марок. Общие размеры не обеспеченного товар­ной массой денежного спроса оценивались примерно в 300 млрд марок.

Еще в 1938 г. бюджетное финансирование осуществля­лось на 60 % за счет налоговых и других поступлений, а на 40% — за счет заемных средств. К 1943 г. пропорции изменились и составляли, по оценке Промышленного ин­ститута, соответственно 45:55.

Попытки оккупационных властей взять ситуацию под контроль путем “замораживания” цен и введения карточно-распределительной системы успеха не имели. При то­тальном дефиците и фактически обесцененной марке рас­цвели “черный рынок” и спекуляция. Обесценившиеся рейхсмарки население отказывалось принимать, стремясь воспользоваться иностранной валютой, а также такими средствами платежа, как сигареты, кофе или шелковые носки. Подлинной денеж­ной единицей стала пачка американских сигарет. За одну пачку “Camel” или “Lucky Strike” можно было приобрес­ти полфунта масла, за блок — пару ботинок, а за 300 бло­ков — украденный “Фольксваген”.

В отношениях между предприятиями тоже господствовал бартер. Как вспоминал позднее Эрхард, фактически экономическая жизнь в стра­не вернулась к состоянию примитивного натурального об­мена. Огромный денежный “навес”, прогрессирующая ин­фляция при замороженных ценах сводили на нет любые попытки административного регулирования хозяйственной жизни.

Продовольственные  карточки  и  нормы  отпуска  продуктов  в  одни  руки  стали  инструментами  распределения  товаров.  К  примеру,  в  Мюнхене  на  один  талон  на  получения одежды можно  получить 25 см. простыни шириной 80 см.,  либо  стельки для обуви  или  два  носовых  платка.  После  войны  дневная  норма  потребления  для  немцев  составляла 2000  калорий.  Суровая  зима  1946-47  г.  привела  к  тому,  что  дневной  рацион  сократился  до 800  калорий.  Месячная  норма  жира  на  человека  составляла 75  гр.  Для  сравнения  во  время  мирового  экономического  кризиса  в  1932  году  потребление  жира  составляло 2,25  кг  на  человека. В  американской сфере ФРГ  месячный  набор  продуктов  составлял 6  кг  хлеба,  12  кг  картошки, 250  гр.  сахара, 400  гр.  жира, 2,5  кг  мяса.  В  то время была популярной шутка  «еды  слишком  много,  чтобы  умереть,  и  слишком  мало,  чтобы  жить».  Как  в  странах Африки  сегодня,  частыми  были  случаи  голодной  смерти,  а  Бельгия  и  соседние  страны  предпринимали  активные  действия,  чтобы  оградить  себя  от  немецким  иммигрантов. 

Германия представляла собой страну без сырья и продуктов, без функционирующей транспортной системы, с морально подавленным населением, где голод и страх убили надежду на будущее.

  Помощь пришла оттуда, откуда ее не ждали. 5 июня 1947 года в речи перед студентами Гарвардского университета госсекретарь США Джордж Маршалл предложил экономическую программу возрождения Европы(«план Маршалла»), в первую очередь- Западной Германии. В целом западные зоны получили по «плану Маршалла» сырья и продовольствия на 1,8 миллиардов долларов, в рамках «Программы восстановления Европы»- 1,3 миллиардов и по другим программам- еще 235 миллионов долларов.

Помощь извне сыграло свою роль. Но в Западной Германии по-прежнему царила унаследованная от нациского режима система продуктовых и промтоварных карточек, административного распределения сырья, замороженных цен и зарплаты, госконтроля над экспортом и валютой.

В  то  время  общественное мнение  в  Германии  было  резко  против  рыночной  экономики.  Требовался резкий толчок, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Им стала денежная реформа. Ее разработали американские специалисты в тесном сотрудничестве с группой экспертов-немцев, среди которых особо выделялся Людвиг Эрхард. Однаку  Л.  Эрхарду  пришлось  серьезно  попотеть,  чтобы  убедить  американцев  принять  его  план  либерализации  экономики.

2.2. Денежная реформа 1948 г.

Денежная реформа пер­воначально окажет серьезное шоковое воздействие, предсказывал Эрхард. Но лучше уж один раз пере­терпеть боль и получить реальный шанс на выздо­ровление, чем продолжительное время подвергаться мучительным процедурам с неопределенными пер­спективами на конечный результат.

Денежная реформа началась в западных зонах оккупации 20 июня 1948 г. "За честную работу снова честный зароботок!" - под таким заголовком газеты в субботу, 19 июня 1948 года, сообщили об историческом переломе послевоенного времени - денежной ре форме. Ее главная задача своди­лась к тому, чтобы быстро избавиться от опасного “навеса” неимоверно разбухшей денежной массы, восстановить ключевую роль денег в хозяйственном обороте. Основные меры, осуществленные в рамках денежной реформы, сводились к следующему:

— Введение вместо рейхсмарки (RM) в качестве единственной денежной единицы новой немецкой марки (DM). Каждый житель получал право обме­нять 60 марок по курсу 1:1 — из них 40 нем. марок выплачивались немедленно, а остальные 20 нем. марок — через два месяца. Половину сбережений можно было обменять по курсу 1:10. Временно “замороженная” вторая половина позже обменивалась в соотношении 1:20;

— Текущие платежи: зарплата, пенсии и кварт­плата — пересчитывались в соотношении 1:1;

— Все предприятия получили первоначальную сумму из расчета 60 нем. марок на каждого занятого. В дальнейшем они должны были осуществлять все выплаты за счет текущих доходов. Взаимные обяза­тельства предприятий пересчитывались в соотноше­нии 1:10;

— Все обязательства государства, выраженные в рейхсмарках, аннулировались без всякой компенса­ции. Это привело к обесценению примерно ²/з бан­ковских активов, что потребовало в свою очередь провести санацию обремененных долгами банков;

— Монопольное право на выпуск в обращение новых банкнот было передано Банку немецких зе­мель. Он же был уполномочен регулировать снабже­ние деньгами народного хозяйства при помощи учет­ной ставки и установления норм обязательного резе­рвирования для коммерческих банков. При этом с самого начала своей деятельности Банк немецких зе­мель был независим от государственных и полити­ческих структур, в том числе и от федерального пра­вительства. Правда, для наличного обращения была законодательно установлена верхняя граница в 10 млрд немецких марок;

— Бюджетам разных уровней были направлены средства для первоначального наполнения. Вместе с тем по закону органы государственной власти всех Уровней были обязаны покрывать свои расходы из текущих доходов. Одновременно было резко сниже­но налоговое бремя на предприятия и физических лиц, введены многочисленные налоговые льготы для стимулирования сбережений и инвестиций.

Итак, новая марка родилась. В понедельник 21 июня 1948 г. в карманах жителей трех западных окупационных зон хрустели 2 млрд. немецких марок. Журналисты  начали  писать  об  экономическом  чуде:  магазины  и  базары  вдруг  заполнились  товарами,  которые  ранее  были  доступны  только  по  талонам.  В  июле  1948  г.  были  опубликованы  результаты  социологического  опроса:  негодующее  либеральными  шагами  Эрхарда  общественное  мнение  71  процентами  поддержало  валютную  реформу  и  с  оптимизмом  смотрело  в  будущее.   Но ответ на вопрос, насколько крепким будет здоровье немецкой марки, оставался от­крытым.

Стратегическая линия Эрхарда состояла в том, чтобы, используя стабилизирующий эффект жесткой денежной реформы, немедленно приступить к ради­кальной   перестройке  всего   механизма  управления экономикой: осуществить либерализацию цен; отме­нить многочисленные регламентации и постановле­ния, сковывающие инициативу хозяйствующих субъ­ектов; создать условия для рыночной конкуренции путем принятия жесткого антикартельного законода­тельства; переориентировать инвестиционные потоки в сферу производства потребительских товаров и жи­лищного   строительства;   использовать   социальные амортизаторы для защиты наиболее слабых и неза­щищенных.  В одном из своих выступлений за не­сколько месяцев до начала денежной реформы Эр­хард заявил: “Я действительно считаю, что наилуч­шим решением было бы одновременно с денежной реформой перейти к рыночной системе со свободным ценообразованием... Можно в основном сохранить контроль над ценами на продукты питания, полнос­тью оставить его над квартирной платой и в уголь­ной промышленности, но главную свою позицию, думаю, я сформулировал ясно”.

2.3. Экономическая реформа в Германии: переход к функционирующему рынку

Убежденность Эрхарда в том, что единственный способ быстро покончить с разрухой, нищетой и за­сильем спекулянтов — демонтаж командно — распре­делительной системы и включение рыночных меха­низмов, в послевоенной Германии разделяли немно­гие.

В американской военной администрации тоже далеко не всем пришлась по вкусу идея дополнить денежную ре­форму радикальной ломкой системы административного регулирования цен.

В этих условиях от Эрхарда потребовалось не­малое политическое мужество, чтобы под свою лич­ную ответственность отдать распоряжение о введении в действие принятого Экономическим советом, но не получившего одобрения оккупационных властей за­кона об Основных принципах хозяйственной струк­туры и политике цен после денежной реформы. Как вспоминал позднее сам Эрхард, этот шаг позволил ему одним махом выбросить в мусорный ящик сотни всяких предписаний, которые регулировали экономи­ческую жизнь и цены.

В июне 1948 г. было отменено около 90 % действо­вавших до этого инструкций по контролю над це­нами. Но 10 % продолжали действовать. Сохранил­ся контроль над ценами на транспорте, на основные продукты питания, на квартплату, на почтовые услуги, на основные виды сырья, на сталь, уголь, чугун и еще по нескольким позициям. Жесткие го­сударственные регламентации сохранялись поначалу и в сфере внешней торговли.

Было бы ошибкой пытаться свести хозяйственную реформу в Германии к единовременному акту. Мини­мально необходимая критическая масса рыночных преобразований была действительно осуществлена быстро, а главное — комплексно. Одновременный запуск денежной и хозяйственной реформы, либера­лизация цен на достаточно большие и связанные друг с другом товарные группы в обрабатывающих отраслях позволили добиться, чтобы заработали це­новые сигналы, которые постоянно вынуждали про­изводство приспосабливаться к спросу. Но из этого вовсе не следует, что стержнем стратегии эрхардовских реформ была концепция “большого скачка” или “шоковой терапии”.

Скорее хозяйственная реформа в Германии пред­ставляла собой серию взаимосвязанных, но постепен­ных и растянутых во времени шагов, осуществление которых заняло не недели и не месяцы, а годы. Так, контроль над ценами основных продуктов питания был снят лишь в 1958 г., когда была восстановлена конвертируемость марки. Транспортные и почтовые тарифы повысились только в 1966 г. — после снятия дотаций отраслям средств связи, но с переводом со­ответствующих социальных выплат в бюджет Минис­терства труда.

Довольно долго сохранялись государственные до­тации для поддержания цен на уголь, чугун, сталь, электроэнергию, газ. К слову сказать, в угольной промышленности ФРГ дотации существуют и сегод­ня. Ратификация Закона о свободе конкуренции, ко­торый Эрхард считал одним из центральных элемен­тов своей реформы, тоже затянулась до 1957 г. Если иметь в виду создание всех необходимых рыночных институтов, структур и законодательной базы, то процесс становления послевоенного экономического порядка в известном смысле завершился в Германии лишь в конце 50-х — начале 60-х годов.

Из сказанного выше, однако же, вовсе не следует и другого — что Эрхард однозначно отдавал предпо­чтение стратегии постепенной трансформации,  был сторонником   градуалистского  подхода. Многие из осуществлявшихся в ходе реформы мероприятий носили вынужденный характер и объяснялись либо необходимостью дости­жения политического компромисса с оппонентами в парламенте, либо прямым давлением со стороны ок­купационных властей. Речь идет не только о темпах либерализации цен, но и о таких, например, фактах, как предоставление специальной финансовой помощи государства для реализации программы жилищного строительства и организации общественных работ, o введении административных ограничений импорта и усилении  валютного  контроля  в  качестве  средства борьбы с внешнеторговым дефицитом, о создании в январе 1952 г. специального инвестиционного под государственным патронажем для оказания финансовой поддержки   “приоритетным” отраслям и т.д. С точки зрения Эрхарда, все это были вынужденные  отклонения  от последовательной  стратегии рыночных преобразований,  а вовсе не сознательно избранная и оптимальная политика.

В целом же германский опыт свидетельствует ско­рее о том, что обе стратегии — “большой скачок” градуализм — представляют собой не столько взаимоисключающие, сколько взаимодополняющие, о6огащающие друг друга стратегии преобразования системы.  Центральный вопрос заключается не в том, какой стратегии в конечном счете следует изначала отдать предпочтение, а в том, в какой мере в различ­ных условиях тот или иной способ действий позволя­ет более успешно идти к конечной цели. Для Эрхар­да, во всяком случае, первичным был вопрос не ско­рости движения, а системного, комплексного харак­тера рыночных преобразований.

Внешне жизнь, особенно в больших городах, из­менилась довольно быстро. Витрины магазинов впе­рвые за много лет вновь наполнились товарами. Цены “кусались”, но люди начали привыкать к мысли, что за работу платят реальными деньгами, на которые можно что-то купить. Постепенно вопрос начал смещаться в другую плоскость: как и сколько нужно трудиться, чтобы заработать достаточное ко­личество денег? Одним из таких путей для многих немцев в те годы стала сверхурочная работа, оплата за которую по новым правилам не облагалась подоходным налогом. По данным Федерального бюро статистики, в 1947 г. мужчины работа­ли в среднем 39,8 часов в неделю, в 1948 г. — уже 43 часа, а в 1949 и 1960 гг. - 49 часов в неделю. Труд снова приобрел смысл. Люди поверили, что деньги можно заработать честным трудом, а не только перепродажей аме­риканских сигарет. В этом заключался один из важнейших нравственных аспектов реформы, о которых упоминал позднее Эрхард.

Германия постепенно выходила из спячки и депрессии. Но до окончательного выздоровления было еще далеко. В целом ситуация в экономике и в обществе про­должала оставаться еще очень неустойчивой. Против­ники Эрхарда ждали лишь повода, чтобы выступить единым фронтом против его “рыночных эксперимен­тов”. Очень скоро они его получили. Сам Эрхард скажет впоследствии, что второе полугодие 1948 г. стало одним из самых драматических периодов в эко­номической истории послевоенной Германии.

Осенью 1948 г. цены снова поползли вверх. К концу года рост составил 15 % по сравнению с июлем месяцем. Причины замаячившей опасности нового инфляционного витка были достаточно оче­видны. Возникла та самая ситуация, о которой пред­упреждал Эрхард, настаивая на значительно боль­шем, чем планировали американцы, “урезании” де­нежной массы: покупательный спрос и реальное предложение оказались несбалансированными. Теку­щие заработки, деньги, выданные на каждого человека при начале реформы, сбережения, которые были переведены из старых рейхсмарок в новые (послед­ние две суммы вместе составили около 3,5 млрд марок) — все это немедленно хлынуло на потреби­тельский рынок. Даже весьма сенсационный рост производства во втором полугодии 1948 г. — с сере­дины до конца года он составил почти 50 % — ока­зался не в состоянии удовлетворить возникший ажиотажный спрос.

Эрхард интуи­тивно чувствовал: запущенная в оборот новая де­нежная масса даже после всех “обрезаний” все равно велика. При определении ее объема эксперты имели весьма смутное представление о реальных возмож­ностях ее товарного обеспечения, но еще меньше они могли предугадать, как поведет себя покупатель. Ре­альность же выглядела так: за три с половиной меся­ца — с 30 июня по 15 октября 1948 г. — денежное обращение возросло на 156 % (с 2,174 до 5,560 млрд марок). К 31 декабря 1948 г. количество денежных знаков, бывших в обращении, составило 6,641 млрд марок. Понятно, что столь резкий рост количества денег в обращении повлиял и на поведение покупате­лей, и на динамику цен.

Как только в конце лета — начале осени 1948 г. начался рост цен, по инициативе Эрхарда не­замедлительно были предприняты меры, чтобы не дать разгуляться инфляции:

— специальным законом о блокировании вкладов было заморожено 70 % средств на счетах населения;

— для того чтобы оказать давление на производи­телей и торговцев, а покупателям дать правильные ориентиры, регулярно публиковались каталоги так называемых “уместных цен”, учитывающих реаль­ные издержки производства и “разумную прибыль”;

— была принята государственная программа; “Каждому человеку” для обеспечения населения по сниженным ценам довольно узкой номенклатуры самых необходимых потребительских товаров;

— Центральный банк повысил требования к обя­зательным резервам коммерческих банков (с 10 % до 15  %),  чтобы сдержать их кредитную экспансию. Когда же это не помогло,  ЦБ перешел 16 ноября 1948 г. к политике кредитного контингентирования, означавшей, по существу, запрет на выдачу всех кредитов, который был снят 22 марта 1949 г. только для текущих ссуд;

— для быстрого наполнения внутреннего рынка недостающими товарами и создания конкурентной среды были сделаны первые шаги в сторону либера­лизации внешней торговли. Только вся совокупность этих и других мер по­зволила предотвратить раскручивание инфляционной спирали. В конце декабря 1948 г. рост цен заметно замедлился.

Международные котировки убедительнее всяких комментариев показывали динамику стабилизации новой немецкой марки и рост доверия к ней. В конце 1948 г. на валютной бирже в Цюрихе за одну марку давали 0,2 швейцарского франка, в конце февраля 1949 г. — уже 0,5, в конце 1949 г. — 0,75, а в конце 1964 г. — 1,08 швейцарского франка.

Относительная стабилизация экономической си­туации в западных зонах весной — летом 1949 г. про­должалась, однако, недолго. Во второй половине 1949 г. на передний план вышла проблема растущей безработицы — из плена. возвращались солдаты, в стране было много беженцев, продолжался приток переселенцев из бывших немецких земель на Восто­ке. Если цены к этому времени вернулись к уровню июня 1948 г., то принявшая массовый характер без­работица грозила привести к серьезным социально-политическим конфликтам. В течение только 1949 г. число безработных увеличилось с 800 тыс. до 1,5 млн, а в начале 1950 г. подскочило до 2 млн че­ловек, что составило 13,5 % от общего числа трудо­способного населения. Причины столь стремительно­го роста заключались не столько в сокращении рабо­чих мест, сколько в лавинообразном притоке допол­нительных рабочих рук за счет переселенцев с Вос­тока и возвращения беженцев. Отвечать за все это пришлось, естественно, Эрхарду.

Всплеск безра­ботицы был порожден, главным образом, совершен­но специфическими причинами. Переселение немцев с “восточных территорий”, отошедших после войны к Польше и Чехословакии, носило такие масштабы, что население ФРГ росло буквально как на дрож­жах. К 1950 г. численность населения на территории Западной Германии возросла по сравнению с довоен­ным периодом на 12 млн человек. Только на­чавшая набирать обороты промышленность была не в состоянии моментально поглотить эту многомиллион­ную массу новых рабочих рук.

В этой ситуации, по мнению Эрхарда, нужны были не пожарные меры типа широкомасштабного предоставления дешевых кредитов и рожденных в спешке государственных программ искусственного создания рабочих мест, а серьезная работа по моби­лизации и эффективному использованию инвестици­онных ресурсов. Вставать же на путь инфляционной накачки экономики Эрхард считал гибельным для судьбы реформ и будущего страны. “Социалисты пытаются втянуть нас в авантюристические кредит­ные проекты в духе политики полной занятости, — отвечал Эрхард на аргументы своих оппонентов. — ...При этом они ссылаются на превратно понятые теории Кейнса, которые предусматривают предостав­ление дополнительных кредитов для устранения со­циальных сбоев в совершенно иных условиях по сравнению с ситуацией в Германии. Мне думается, что Кейнс перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его эпигоны собираются сделать из него фокус­ника, якобы способного за одну ночь с помощью одной кредитной политики исцелить все болячки пятнадцати трагических лет”.

В конце марта 1949 г. Банк немецких земель вре­менно отказался от жесткой кредитной политики. С 11 июня 1949 г. обязательный минимум банковских резервов был снижен с15 % до 12 %, 27 мая 1949 г. последовало снижение ставки учетного процента на 0,5 % и затем 14 июля того же года еще на 0,5 %. В конце лета коммерческим банкам была предоставлена специальная дотация в размере 300 млн. марок, кото­рую они обязаны были использовать для предостав­ления долгосрочных кредитов промышленным пред­приятиям. 1 сентября было повторно проведено сни­жение обязательного минимума банковских резервов, а также снижение ставок по срочным и бессрочным вкладам. Зимой, когда безработица приняла особен­но угрожающие размеры, были выделены специаль­ные дотации для создания дополнительных рабочих мест в жилищном строительстве. В апреле 1950 г. федеральное правительство приняло решение о сни­жении налогового бремени и возвратной выплате уже уплаченных по прежним налоговым ставкам сумм.

Все эти тщательно дозированные меры вскоре на­чали давать первые результаты. Выступая в середине сентября 1950 г. на коллегии своего министерства, Эрхард констатировал: среднемесячный прирост про­изводства составляет около 3—4 %, экспорт к лету 1950 г. увеличился вдвое, показатели безработицы заметно пошли вниз. Это было именно то “органи­ческое развитие” на базе последовательной и взве­шенной политики, не создававшей угрозу инфляции, которого добивался Эрхард. Но жизнь вновь спутала все карты.

Разразившийся в конце июня 1950 г. междуна­родный политический кризис в связи с событиями в Корее породил такую комбинацию неблагоприятных обстоятельств, что под вопрос была поставлена не только политическая судьба самого Эрхарда, но и проводившийся им курс рыночных преобразований. Уже 14 марта 1951 г. он предлагает правительству свою программу преодоления последствий “корейского кризиса” для германской эконо­мики.

Уже к исходу 1952 г. удалось свести внешнеторговый баланс с активом в 705,9 млн. марок и погасить основные долги. Меры по стимулированию экспорта, предпринятые Эрхардом параллельно с вынужденным введением ограничений на импорт, начали приносить плоды. В первой половине 1952 г. рост цен, вызванный “корейским кризисом”, прекратился. Спал и ажиотажный спрос. Продолжался устойчивый рост промышленного производства. Набравшая обороты промышленность требовала новых рабочих рук: число занятых в 1952 г. увеличилось до 15 млн. человек по сравнению с 13,83 млн. в 1950 г. Индекс стоимости жизни вырос в 1951 г. по сравнению с предыдущим  годом на 7,7 %, в 1952 г. - только на 1,8 %, а в 1953 г. уже упал ровно на те же 1,8 %.

Особенно заметны были улучшения в решении острей­шей жилищной проблемы. Количество вновь отстроенных квартир поднялось с 219 тыс. в 1949 г. до 441 тыс. в 1951 г. С 1953 г. вводилось более полумиллиона квартир в год. При этом доля финансирования жилищного стро­ительства со стороны государства, земель, коммун состав­ляла 30 %, а 40 —50 % давал рынок капиталов.

Необходимо только добавить социальную реформу, которая тесно связана с двумя другими. Именно она сыграла роль того «обезболива­ющего средства», которое помогло проглотить «горькую пилюлю» де­нежной реформы и операцию введения рынка. Во-первых, это относи­тельно равные стартовые условия (вспомним процедуру обмена денег). Элементы социальной реформы, которая как и экономическая развива­лась на протяжении всего периода строительства рыночного хозяйства (приблизительно 10—15 лет, до достижения конвертируемости DM), следующие:

— восстановление свободного рынка рабочей силы и социальной структуры путем введения свободы ассоциаций и тарифной автономии. самоуправления в системе социального страхования;

— введение зашиты работников, в особенности от увольнений (1951 г.), защиты материнства (1952 г.) и инвалидов (1953 г.);

— определение законных прав участия рабочих в управлении сна­чала на горных предприятиях (1951 г.), а затем на других—в Законе о предприятиях (1952 г.);

— возмещение военных потерь на основе Федерального закона с попечении 1950 г. и Закона о возмещении ущерба, нанесенного войной (1952 г.);

— программа строительства жилья, которая с самого начала име­ла целью поддержку частной собственности в жилищной сфере;

— восстановление дееспособности пенсионного страхования и вве­дение динамической пенсии 1957 г. путем пересчета ее в зависимости от зарплаты;

— введение пособий на детей (начиная с троих детей) в 1954 г.

Эти и другие меры позволили значительно облегчить переход к ры­ночной экономике. Но как точно заметил Ральф Цепперник. «социаль­ное в конкуренции как раз то, что вообще на рынок приходит большое предложение товаров».

2.4. Антикартельный закон

Важнейшим условием успешной трансформации экономической системы Германии в направлении со­циального рыночного хозяйства Эрхард считал ста­новление конкурентной среды и конкурентного пове­дения хозяйствующих субъектов. Ни частная собст­венность, ни либерализация цен сами по себе еще не являются достаточной гарантией эффективного и ди­намичного функционирования рыночных механиз­мов. Только в условиях конкуренции и свободного доступа на рынок цены могут выполнять свою ин­формационную и регулирующую функции. Только конкуренция направляет деятельность частных про­изводителей в благоприятное для всего общества русло. Ведь в ней побеждает тот, кто лучше удовле­творяет интересы потребителей. Таким образом, про­является, как считал Эрхард, изначально внутренне присущая рыночной экономике социальная функция, когда потребитель, его интересы занимают централь­ное место в хозяйственной деятельности.

Однако Эрхард, как и представители Фрайбург­ской школы, вовсе не считал, что спонтанное разви­тие конкуренции всегда ведет к желаемым результа­там. Из прошлого опыта было хорошо известно, что не упорядоченная и не ограниченная определенными правилами свободная конкуренция часто порождает у одних хозяйствующих субъектов искушение огра­ничить свободу других и, следовательно, ограничить конкуренцию. Типичный пример — вырастание кар­телей из свободной конкуренции и на основе ее принципов.

Эта проблема имела для будущего хозяйственной реформы в Германии отнюдь не абстрактный харак­тер. До конца второй мировой войны Германия счи­талась классической страной картелей. Первые кар­тели возникли здесь в конце прошлого столетия после экономического кризиса 1873 г. и в дальней­шем их число росло, как на дрожжах. Если в 1911 г. их насчитывалось около 600, то в 1925 г. уже 3000.

К моменту окончания войны в Германии не суще­ствовало не только действующих антикартельных за­конов, но и по существу не было сколько-нибудь се­рьезной правовой базы в этой области. Между тем, к 1939 г. в Германии действовало не менее 2 500 кар­тельных соглашений (из них около 1 900 в промышленности). Во второй половине 40-х годов союзни­кам удалось осуществить принудительное разукруп­нение и децентрализацию ряда ведущих германских концернов в химической, сталелитейной, угледобы­вающей промышленности, а также в банковском сек­торе. Однако к моменту создания ФРГ в 1949 г. работа декартелизации в западных зонах была еще далеко не закончена. В июле 1949 г. специальная группа экспертов Управления экономики “Бизоний” возглавляемая Эрхардом подготовила первый и крайне жесткий вариант Закона против ограничения конкуренции. Вся концепция этого проекта была построена на принципе безусловного и полного запрета любых картельных соглашений. Как и следовало ожидать, реакция промышленных и политических кругах была бурной и противоречивой. В адрес Эрхарда немедленно посыпались обвинения чуть ли не в коллаборационизме, попытках удушить по указке оккупационных мастей крупную германскую промышленность.

Жесткий “антикартельный закон” Эрхард не раз называл “сердцевиной” своей концепции “социаль­ного рыночного хозяйства”. Честная и свободная конкуренция не только является главной гарантией эффективности экономической системы, но и выпол­няет важную социальную функцию защиты прав и интересов потребителя, поскольку дает ему возможность выбрать нужный товар требуемого качества и наиболее низкой цене.

Однако экономическая конкуренция есть лишь одно из проявлений более широкого понятия “свободы”. Она дает возможность выявить, кто лучший в решении той или иной задачи; какие методы и приемы являются наиболее оптимальными и эффективными для решения этой задачи; она, наконец, застав­ляет каждого мобилизовать свои силы, способности и творческую энергию, чтобы быть в числе первых. Посягательство на принцип состязательности есть посягательство на свободу. В политике это ведет к тоталитаризму. В экономике — к подрыву самого принципа свободы предпринимательства и реанимации командно-распределительной системы. Причем Эрхард постоянно повторяет, что для него абсолютно все равно, кто пытается ликвидировать свободное ценообразование и установить контроль над ценами, — государство или картели.

Однако только 4 июля 1957 г. был одобрен Закон против ограничения конкуренции.

Первая и ключевая статья закона, которую неиз­менно отстаивал Эрхард и которую всячески стреми­лись изъять его противники, сохранилась в первона­чальной редакции. Согласно этой статье, признава­лись недействительными любые соглашения между предприятиями или объединениями предприятий, если они “путем ограничения конкуренции способны влиять на производство или рыночный оборот това­ров или промышленных изделий”.

Под картелями при этом понималась любая дого­воренность между юридически независимыми пред­приятиями, которые во имя достижения общей цели сами (и в большинстве случаев — добровольно) соглашались ограничить свою экономическую самостоятельность, чтобы тем или иным способом добиться односторонних преимуществ для себя путем ограничения конкурентных возможностей для других.  К наиболее распространенным типам картельных согласований относятся, например, договоренности об установлении единых продажных цен, об установлении я   каждой   договаривающейся   стороны   твердых от объема производимой продукции с целью искусственного снижения предложения на рынке, о распределении между участниками соглашения региональных рынков сбыта и т.д. Такого рода “горизонтальные” картели (т. е. договоренности между производителями) ст. 1 признавала безусловно недействительными с самого начала, т.е. ставила под запрет.

В то же время из-под действия Закона выводились некоторые типы картельных соглашений: о верхних пределах предоставляемых скидок со сред­ней цены, об унификации условий поставки и расчетов, о совместных усилиях по рационализации производства, о стимулировании экспорта, о совместных сферах по преодолению структурных кризисов и некоторые другие. В Законе были предусмотрены также изъятия по отраслевому принципу. Так, достаточно широкие возможности для заключения картельных соглашений предусматривались в морском, речном, воздушном транспорте, в сельском хозяйстве, в строительстве, в страховом деле, в энергетике.

Наряду с запретом “горизонтальных” картелей закон признавал недействительными “вертикальные” артели, т.е. договоренности между производителем и продавцом, ограничивающие конкурентные возможности других производителей и других продавцов. Так, например, запрещались договоренности, обязывающие продавца не закупать товары у других производителей, не продавать товары каким-то определенным покупателям, продавать товары только по ценам, указанным производителями, и т.д.

Наконец, еще один раздел закона был направлен против появления “господствующих на рынке пред­приятий”. В Германии обычно под этим понимается контроль со стороны одного предприятия над 1/3 рынка соответствующего товара, или контроль со сто­роны трех или менее предприятий над долей рынка, равной доле 50 и более выступающих на том же рынке предприятий, или контроль пяти и менее предприятий над 2/3 и более рынка соответствующего товара.

2.5. «Германское чудо»

К концу 50-х — началу 60-х годов Западная Германия изменилась до неузнаваемости. Сухие цифры статистики могут дать лишь очень примерное представление о том качественном скачке, который прошел в жизни людей и всем облике страны за 10 лет после начала реформ.

Почти 8 млн. семей переселились в новые дома и квартиры. Стоимость жизни по сравнению с 1950 г. выросла в 60 г. на 20,5 %, но реальная зарплата рабочего, занятого промышленности, — на 73,5 %. Качественно улучшилось состояние средняя немецкая семья потребляла уже не только на 70 % больше мяса, почти вдвое больше яиц, в 1 раза больше птицы, но и могла позволить себе некоторые “излишества”. Так, почти втрое возросло потребление цитрусовых, вчетверо — кофе. Немцы стали втрое больше выкуривать сигарет и в 2,3 раза больше пить пива.

В каждой третьей семье появился телевизор, в каждой порой — холодильник, в каждой четвертой — стиральная шина, а убирать квартиру при помощи пылесоса стали в 65  % семей.

Но что больше всего поражало воображение рядового немецкого бюргера, так это 8 млн.новеньких легковых автомобилей, появившихся на дорогах Западной Германии. Не все еще могли позволить себе “Фольксваген”, не гово­ря уже о “Мерседесе” или БМВ, но 27 % семей к 1962 г. имели свой автомобиль. Причем не только предпринимате­ли, торговцы и прочий состоятельный люд. Статистика ут­верждает, что к 1962 г. 40 % семей служащих и 22 % ра­бочих семей были моторизованы. Жители ФРГ первыми в Европе стали превращаться в нацию туристов. В начале 60-х годов уже не единицы, а десятки и сотни тысяч могли позволить себе поездку в Париж, летний от­пуск в Италии или Испании, рождественские каникулы в австрийских или швейцарских Альпах. В 1962 г. западные немцы израсходовали на туристические поездки около 4,8 млрд.марок.

Именно в начале 60-х годов на страницах газет все чаще стало появляться сло­вечко “чудо”, когда речь заходила о потребитель­ском буме в ФРГ. В роли главного “чудотворца” вы­ступал, разумеется, Эрхард. Но то, что внешне похо­дило на чудо, покоилось на солидном экономическом фундаменте. Катализаторами  экономического  чуда,  безусловно,  была  комбинация  следующих  факторов:  1)  кредиты  сырьем  и  товарами  по  плану  Маршалла, 2)  валютная  реформа, 3)  освобождение  цен  и  ликвидация системы административного распределения ресурсов.

В первой половине  1950  года  розничные  цены  упали  на  10,6%  по  сравнению  с  аналогичным  периодом  прошлого  года.  Германия  перестала  быть  инфляционной  страной.  С  1950  по  1962  год  потребительские  цены  в  Германии  выросли  всего  на 28%,  в  то  время  как  во  Франции на 86%, Италии на 51%, Швеции на 67%, США 27%.

Уже  в  1950  году  был  достигнут  довоенный  уровень  промышленного  производства.  Рост  зарплат  был  следствие  роста  производительности  труда,  а  не  результатом  решения  правительства.  В  1949  году  реальная  зарплата  увеличилась  на 20,5%. Bank Deutscher Lander  постепенно  увеличивал  резервы  с  10%  до  15%,  проведя  ряд мер по  стабилизации  банковской сферы.

К началу 60-х годов ВВП Западной Германии увели­чился по сравнению с 1950 г. почти в три раза, среднего­довые темпы экономического роста за десятилетие состав­ляли почти 10 %. Это был самый высокий показатель за всю историю страны. На диаграмме 1 явно выражена тенденция роста ВВП на 1 рабочего. Если в 1950 г. этот показатель был равен 7399, то в 1967 г. он составил 17282, т.е. увеличился в 2,3 раза.

Источник: cайт Университета Торонто (www.dc1.chass.utoronto.ca/pwt/countries.html)

Импорт  сырья по программе  Маршалла  значительно  поправил  положение  немецкой  промышленности.  При  этом  благоприятная  конъюнктура  мирового  рынка  создавала  очень  благоприятный  фон  для  развития экспорта. С октября 1949  г. до декабря 1950 объем экспорта утроился. Когда в  1952 г. план Маршалла был завершен, ФРГ спокойно обходилось без него: в 1951 г. объем  экспорта превысил объем импорта. ФРГ стала вторым после США ми­ровым экспортером. Стабильность немецкой марки вызы­вала удивление и зависть соседей.

Безработица почти рас­сосалась и уже в 1961 г. составляла меньше 1 %. Количе­ство свободных рабочих мест в три раза превышало число безработных. Система социальной защиты не плодила иж­дивенцев, но позволяла каждому достойно встретить и ста­рость, и болезни.

Динамика основных макроэкономических показателей Германии отражена в табл. 1

Использование ВВП по направлениям (инвестиции, потребление, государственные расходы), в %

Источник: cайт Университета Торонто (www.dc1.chass.utoronto.ca/pwt/countries.html)

Проанализировав данные таблицы 1, можно сделать вывод, что главное направление использования ВВП – потребление. Доля потребления в ВВП в годы реформ Эрхарда не опустилась ниже 50%. Что касается инвестиций, то наблюдалась тенденция к их увеличению. В 1950 г. доля инвестиций в ВВП составляла 28,1%, в 1965 г. она увеличилась до 32,7%. Доля государственных расходов в ВВП постепенно снижалась в годы реформ, что подтверждает утверждения ордолибералистов о вреде широкомасштабного вмешательства государства в экономику.

В  стране  проходила  широкомасштабная  конверсия  военных  заводов.  Было  дешевле  переориентировать  производства  вооружения  на  потребительские  товары,  чем  строить  заводы  с  нуля.  Помогли  и  научно-технические  программы  подготовки  специалистов,  которые,  надо  признать,  не  прекращались  даже  во  время  войны. 

Ставка  на  производство  потребительских  товаров  частными  производителями  в  условиях  свободной  конкуренции  полностью  себя  оправдала. Благодаря использованию новейших технологий, высокому качеству и низким  производственным  затратам  немецкие  товары  стали  одними  из  самых  конкурентных  в  мире. Налоговая политика  заставляла предприятия направлять деньги  в инвестиции, что  при стабильных деньгах и выгодном курсе создавало дополнительные преимущества для  экспортеров. Как федеральное, так и местные правительства не проявляли активности на  фондовых  рынках,  жили  по  средствам  и  имели  профицит  бюджета.  Таким  образом, финансовая  дисциплина  органов  государственной  власти  также  стала  одним  из  компонентов, обеспечивших немецкое экономическое чудо.  

Впечатляющие успехи, которых достигла за ко­роткий срок Западная Германия в экономике и в социальной сфере, в разное время и в разных странах ждали одни и те же вопросы. В чем же секрет  быстрого рывка? Согласно Эрхарду именно рыночная эко­номика составляет фундамент общественного устрой­ства, основанного на принципах свободы и состяза­тельности. И именно такое общественное устройство в наибольшей степени раскрепощает творческую энергию и инициативу современного человека. Имен­но свобода и состязательность, подчеркивает Эрхард, обеспечивают экономический прогресс и позволяют “потребителю, т.е. всему народу, пользоваться пре­имуществами более высокой производительности труда”. Из этого следует логический вывод: соци­альная компонента неразрывно связана с рыночной экономикой, поскольку именно эффективность эко­номики позволяет достигнуть наиболее благоприят­ного обеспечения общественных потребностей с точки зрения количества, качества и уровня цен. Исходя из этой функциональной взаимосвязи, наша экономическая политика именуется также “социально рыночной экономикой”, — заключает Эрхард. Основа концепции социального рыночного хозяйства конечно, либерализм.

Однако, в отличие от сторонников классического либерализма, Эрхард не считал возможным самоустранение государства от влияния на экономическую жизнь. Практика послевоенного возрождения хозяйствa Западной Германии убедила его в том, что рыночная экономика — это отнюдь не спонтанно возникающая система “заданной гармонии”, а, напротив, конструкция в высшей степени хрупкая. Если ее рассматривать в исторической ретроспективе. Предоставленная самой себе, система lassez faire неизбежно идет к концентрации капитала и производства, экономической и политической власти, сращиванию бизнеса и власти. Именно поэтому Эрхард — вслед за своими предше­ственниками — ставит вопрос об особой ответствен­ности государства за создание и поддержание такого хозяйственного порядка, который бы способствовал постоянному воспроизводству конкурентной среды и конкурентного поведения хозяйствующих субъектов. В этом вопросе Эрхард солидарен с позицией ордолибералов, и прежде всего — В. Ойкена, кото­рый четко сформулировал основные принципы кон­курентного порядка.

Заслуга Эрхарда состоит, прежде всего, в том, что он в сложнейший период трансформации экономи­ческой системы ФРГ сумел не только достаточно полно и системно реализовать основные принципы “хозяйственного порядка” в практической политике, но и убедительно доказал на деле, что концентра­ция усилий государства на формировании и поддер­жании рыночной и конкурентной среды более эф­фективно воздействует на экономическое развитие, чем прямое государственное вмешательство в хозяй­ственные процессы. Тем самым получил свое под­тверждение, казалось бы, банальный тезис о том, что критерием эффективности государства являются не сами по себе масштабы его активности, а ее ко­нечные результаты.

2.6. Основные черты социальной рыночной экономики

Как известно из истории, чисто капиталистическое общество, построенное исключительно на частной собственности, максимализации прибыли и рыночно - ценовой координации, без каких-либо гарантий со стороны государства, в области социальной безопасности, без уравновешивания и сокращения очень большой разницы в доходах, пока еще не стало реальностью. Но зато известно, что неограниченное стремление к прибыли и выгоде превращается в скупость и алчность, неограниченное накопление частной собственности ведет к количественному скачку и проблеме власти. Таким образом, есть ряд причин, таких как социальное обеспечение в старости, здравоохранение, отдых, получение образования, забота и помощь тому населению, которое, либо совсем, либо частично не может принимать участие в хозяйственной жизни, национальная и государственная безопасность, которые заставляют ряд стран, в том числе и Германию, идти по пути построения социальной рыночной экономики.

В этом смысле четким является выражение К. В. Нерра, что для рыночной экономики было скроено "широкое платье", которое позволяло расширять теорию рынка, признавая, что в процессе формирования капитализма возникают диалектические противоречия, которые нужно уравновешивать "Ausgleich", но не путем ориентации на марксизм, а путем максимализации прибыли и использование ее с наибольшей полезностью. Синтез социального уравновешивания и гарантия свободного действия рыночных сил, свободная инициатива в сочетании с социальным прогрессом, свобода заключения контрактов и крайности антимонопольной политики, региональная политика позволяет уравновесить потребности человека с потребностями окружающей среды и экологии. В Германии для решения вопросов уравновешивания даже функционирует Банк уравновешивания.

В теории социального рыночного хозяйства большая роль отводится решению следующих задач:

1. Свободной конкуренции (здесь основополагающим является закон о запрете ограниченной конкуренции,1957г., дающий право свободного выбора местонахождения предприятия, метода производства, свободы в формировании дохода, в выборе техники и способствующий раскрытию творческого потенциала личности). Причем, надо учесть, что многие экономисты критикуют такой подход и считают, что невозможно в условиях социальной рыночной экономики добиться конкуренции цен. Опыт же Германии опровергает их опасения. Многие предприниматели, и покупатели предпочитают иметь дело не с ценой, а качеством, с условиями платежа и поставки товара, с рекламой. Законы о качестве конкуренции и о защите качества конкуренции помогают отслеживать качество товаров, накладывая на недобросовестных производителей, материальные штрафы и обязательства по возмещению материального ущерба, закон о скидках не допускает более 3% скидок для конечного потребителя. При этом в ответ критикам, я обязательно хотел бы отметить, что рост издержек на заработную плату в единице продукции (важнейший показатель конкурентоспособности продукции на мировых рынках) составил в 1999 году в Германии 0,8%, а в 2000 г, учитывая более высокий рост производительности труда (более 2,5%), фактически отсутствует.

2. Экономической свободе и ориентации на экономический рост (темпы роста ВВП в 1999г. 2,4%, в 2000г. 4,0%, это конечно в два раза ниже, чем в США, но здесь, одной из причин оттока капиталов, является большая привлекательность, искуственно раздутого, как "мыльный пузырь", финансового рынка США. Рост в основном обеспечивается внутренним спросом, почти отсутствием инфляции, около 0,7%, ростом доходов населения (вследствие снижение налогов, здесь большая положительная роль новой налоговой реформы, принятой 14 июля 2000 г. и повышение тарифной заработной платы), рост заказов промышленных компаний на 11%, особенно на электронно-вычислительную технику, химическую и автомобильную продукцию (здесь особенно большой рост 24%), инвестиции в промышленность 3,5%.

3. Свобода внешней торговли, свободный обмен валют и расширение международного разделения труда в рамках мировой экономики, так как немецкая экономика в большой степени зависит от экспорта. 1999 - 2000 гг. наблюдается резкое оживление экспортной деятельности Германии, в 1999 году рост 3,8%, а в первом полугодие 2000г. рост 8% к предыдущему году). Свободная международная торговля и неограниченная конвертируемость укрепляют немецкую марку, которая является одной из ведущих мировых валют, ее покупательная способность упала с начала 50-х годов немногим более чем на 60%, что неплохой результат, если еще при этом вспомнить, что представляла из себя экономика Германии в 1947г.: "Биологически искалеченная, интеллектуально уничтоженная нация без продуктов питания и сырья, без функционирующей транспортной системы и чего-либо стоящей валюты, когда на марки ничего нельзя было купить".

Для решения социальных вопросов в социальной рыночной экономике ставятся следующие цели и задачи:

1. Создание социального порядка фирмы, когда рабочий ценится как человек и сотрудник.

2. Реализация порядка конкуренции как задача права и деятельности правительства.

3. Антимонопольная политика с целью борьбы со злоупотреблением экономической властью.

4. Политика стабилизации, направленная на обеспечение безопасности рабочего, в период экономических спадов.

5. Выравнивание разности в доходах в соответствии с рыночным порядком(прогрессивный подоходный налог, субсидии на детей и субсидии на жилье, бесплатное образование).

6. Политика развития городов и субсидий государства на не дорогостоящее жилье.

7. Передача капитала малым и средним фирмам, чтобы дать возможность конкурировать с крупными фирмами, обладающими большим капиталом.

8. Дальнейшее развитие социальной безопасности.

9. Городское планирование.

10. Введение правительством кооперативных элементов рыночного хозяйства, так Мюллер-Армак выступал за развитие кооперативов, например, жилищных кооперативов.

11. Минимальные зарплаты, т.е. социальное рыночное хозяйство должно определить минимальную зарплату в результате процесса свободного торга.

Социальная рыночная экономика остается убедительной и неопровержимой, несмотря глобализацию экономики и усиление конкуренции в мире, другое дело, что возникает необходимость отказа в некоторых, изживших себя или сильно дорогостоящих проектах социальной безопасности, но она продолжает уравновешивать работу рынка с потребностями социальной безопасности. Социальная рыночная экономика не является неизменной доктриной, которая раз и навсегда была принята, это открытая система, в которой можно менять ряд принципов и механизмов, но она гарантирует эффективность и хорошую жизнь. Это как бы теоретический инструмент для решения практических задач хозяйственной и социальной политики государств, инструмент для решения одной из важнейших задач современности- возможности проявления личной инициативы и реализация способностей.

3. Перспективы использования опыта Германии в России

Опыт западноевропейских стран по становлению и функционированию социальной рыночной экономики не может не быть привлекательным для России, ставшей на путь рыночных преобразований. нынешняя ситуация в России гораздо более напоминает то состояние, в котором находи­лась послевоенная Германия, чем многие думают. Крах милитаризованной экономики и необходимость масштабной структурной перестройки, отпадение весьма значительных территорий, волны переселен­цев и беженцев, укорененность в сознании значитель­ных слоев населения и политиков патерналистских и уравнительных стереотипов, стремление западных держав-победительниц навязать Западной Германии рецепты кейнсианской экономической политики, ко­торая в общем оказалась успешной десятилетием ранее в США и Великобритании, но впервые три-че­тыре послевоенных года только усугубила болезни немецкого общества и экономики, слабость и неэф­фективность государства, расцвет теневой экономи­ки — можно было бы перечислить еще многое, но, думается, и этого довольно, чтобы, вглядевшись, уз­нать в послевоенной Германии знакомые черты постсоветской России. Послевоенная Германия за короткий период добилась восстановление экономики и социальной стабильности.

Именно по этим причинам, опыт Германии в переходе к социальной экономике так актуален в нашей стране. Опыт западногерманской реформы показывает, что экономический успех и социальную стабильность обеспечивает не тот вариант, который устраивает пришедших к власти реформаторов и навязывается населению, а тот, который воспринимается большинством социальных слоев, потому что гарантирует им реальную перспективу экономической безопасности, соответствует традициям экономической жизни, уровню образованности и профессионализма населения, отраслевой специфике экономики страны, возможностям производственной и технологической базы.

Концепция, или модель переходного периода, была введена в практику России правительством Е.Гайдара. Парадоксальным для России является то, что при разработке экономической концепции на переходный период ставка была сделана на экономистов США, т.е. страны, а в которой не было административно-командной системы, следовательно и опыта перехода от нее к рыночному хозяйству. Этим в известной мере объясняется неуспех экономической реформы в нашей стране. Примененная на практике концепция, само собой разумеется, имела цель и механизм (модель) с инструментами, используемыми для достижения поставленной цели.

 Целью указанной концепции было: капитализм любой ценой и рыночное хозяйство тоже любой ценой и при этом как можно быстрее ("шоковая терапия"). Экономическая политика базировалась на монетаристской теории Запада и осуществлялась с привлечением американских экспертов (Дж.Сакс и др.). Следовательно, это - имитационная модель, которая исходит не из реального состояния экономики России и прежде всего сложившейся в ней за многие года административно-командной системы и структуры хозяйства (речь идет об отраслевой, воспроизводственной, технологической структуре производственных фондов, или капитала), а из рыночных отношений, сложившихся за многие годы в развитых западных странах.

 Экономическая модель правительств Гайдара и затем Черномырдина в соответствии с монетаристской теорией опирается на механизм, сооруженный главным образом из трех инструментов: либерализация цен; либерализация внешнеэкономических связей; привлечение иностранного капитала. Введение этих инструментов в экономическую жизнь началось в условиях отсутствия конкуренции и частной собственности, при отказе от регулирующей роли государства, без обеспечения юридическими законами самостоятельности предприятий, особенно мелких и средних фирм.

Что же необходимо сегодня делать и каковы перспективы нашей экономики?

В формировании рыночной экономики мы должны строго следовать закономерностям соотношения общего и особенного. Известно, что при решении крупных стратегических проблем социально-экономического порядка мы должны исходить из первенства общего, а не особенного или частного. И в противном случае, т.е. при первоочередном решении частных вопросов мы постоянно будем натыкаться на нерешенность общих проблем. В нашем случае общим является совокупность основополагающих принципов организации рыночного хозяйства, которые едины и лежат в основе организации экономических систем всех развитых стран. Благодаря этому единству все развитые страны образуют единое рыночное пространство, их экономика развивается в принципе по одним и тем же объективным экономическим законам. Именно с освоения этих общих основополагающих принципов мы и должны начинать формирование рыночной экономики в своей стране. И уже на эти общие и единые принципы организации рыночного хозяйства, как и в каждой стране, в России наложатся особые, специфические черты, характерные национальному менталитету, историческим условиям и т. д.

Следовательно, социальный характер современной развитой рыночной экономики проявляется не только в эффективном насыщении рынка обилием и разнообразием материальных благ и услуг, но и в гуманизации самого производственного процесса, в эстетизации труда, в создании на производстве условий, в которых работник мог бы реализовать себя как личность, наиболее полно раскрыл и использовал бы свой творческий потенциал. К этому следует добавить получившие широкое распространение в развитых странах отношения социального партнерства, которые реализуются в частности в системе так называемых «человеческих отношениях» и других формах сотрудничества различных социальных групп в процессе производства. Иначе говоря, наряду с гуманизацией самого процесса труда на предприятиях устанавливается своеобразный социальный климат, который в немалой степени способствует - эффективности производства.

Таким образом, мы можем утверждать, что в условиях современной развитой рыночной экономики социальный элемент пронизывает все стороны процесса производства и распределения: это и направленность всего процесса производства непосредственно на потребности, выражающиеся в платежеспособном спросе, это и гуманизация самого процесса труда, это и развитие отношений социального партнерства, выражающееся в создании на производстве благоприятного социального климата, это и внедрение системы распределения, обеспечивающей, с одной стороны, высокую заинтересованность в результатах труда, а с другой стороны, - социальное равенство и социальную обеспеченность.

 Во внутренней политике необходима стабильность и демократия, без которой не может функционировать социально-ориентированная рыночная экономика. Президентское правление противоречит принципам демократизма. Произошел отрыв новой политической и экономической элиты от народа.

 Во внутренней экономике предстоит существенно изменить нынешний правительственный курс, точнее говоря, принять новый. Существенные черты этой назревшей смены, думается, таковы.

 Во-первых, необходимо сменить имитационную монетаристскую модель на трансформационную со следующим приоритетом: начать структурные изменения в экономике путем перелива капитала из 1-го во 2-е подразделение общественного производства с целью увеличить производство предметов народного потребления до уровня не менее 3/4 ВВП (в настоящее время это примерно 1/3).

 Структурные сдвиги немыслимы без энергичного содействия процессу накопления денежного капитала уа предприятий и сбережений у населения (инфляция с 1992 г., как известно, обесценила и то и другое). Подобное содействие оживит инвестиционный процесс как за счет самофинансирования из прибыли, так и путем привлечения заемного капитала с рынка ссудных капиталов. Важно заинтересовать банки в долгосрочных кредитах и создать вторичный рынок ценных бумаг на фондовых биржах.

 Во-вторых, необходимо немедленно отказаться от рестрикционного курса экономической политики и перейти к экспансионистскому курсу в целях выхода из экономического кризиса. Необходимы "круглые столы" между исполнительной и законодательной властями с подключением предпринимателей и профсоюзов.

 В-третьих, следует усилить регулирующую роль государства в экономике, в том числе начать непримиримую борьбу с коррупцией и мафией. Для этого, думается, требуется смена правительственной команды.

 В-четвертых, надо ввести в действие все инструменты механизма социально-ориентированного рыночного хозяйства. Речь идет о конкуренции и обуздании монополизма (как государственного, так и частного); о законодательном обеспечении права и обязанностей предпринимателей (особого внимания заслуживают при этом малые и средние предприятия); о соблюдении плюрализма форма собственности, обращая особое внимание на эффективность ее использования; о регулировании цен с помощью денежно-кредитной политики, соответствующей требованиям объективных экономических законов; наконец, о роли государства в регулировании хода экономического и социального развития в интересах трудящихся масс. Все эти элементы и образуют тот механизм, эффективность коего будет зависеть от успеха их взаимодействия. О этом механизме нелепо вести речь, если некоторые инструменты отсутствуют, или не применяются. Базируясь в своей политике лишь на некоторых инструментах, правительство России не сумело до сих пор создать механизм экономической модели, способный вывести страну из экономического и социального кризиса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблемы создания эффективно функционирующей рыночной системы хозяйствования, преодолениия длящегося восьмой год экономического кризиса, разрушения производственного потенциала страны, роста безработицы и обеднения все большей части населения, которые сопровождают трансформацию экономики и всего общественного строя в России, потребовали активизации изучения и использования опыта экономической политикии стран развитой рыночной экономики и теорий, которыми руководствовалась политика. И в этом смысле особенно актуальным является опыт перехода Германии к социальной рыночной экономике.

В процессе экономической трансформации Германии была использована ордолиберальная модель, основателем которой был В. Ойкен. Ордолиберализм исходит из приверженности принципам свободной рыночной экономики (частная собственность, конкуренция, свободное ценообразование, самостоятельность и полная хозяйственная ответственность предпринимателя в качестве исходных предпосылок оптимального использования производственных факторов и наилучшего удовлетворения потребностей населения). «Если этот немецкий пример,  - писал Л. Эрхард, - должен иметь значение за пределами границ собственной страны, то только в том смысле, что он должен показать всему миру, каким благом является свобода человека и свобода экономического развития». Ордолибералисты признавали необходимость социальной ориентации экономики.

Ордолибералисты особое внимание уделяли роли государства в экономике. Государство несет ответственность за хозяйственную политику, оно формирует определенный хозяйственный порядок. Государство не вмешивается в практическую деятельность предпринимателя, но тем не менее, берет на себя ответственность за минимизацию последствий возможные кризисных явлений, за поддержание стабильность денежной единицы, недопущение господства монополий. Оно создает условия, для того чтобы соблюдение свободы субъектов рынка в конце концов результировалось в удовлетворение общественных нужд.

Концепция ордолибералистов развивалась, результатом чего стала концепция «социального рыночного хозяйства» А. Мюллер-Армака.  В понятии "социальное рыночное хозяйство" отражается сочетание целей – свобода и справедливость. Рыночное хозяйство олицетворяет хозяйственную свободу, которая ограничивается лишь в случаях нарушения прав третьих лиц, конституционного порядка или правила нравственности. Термин "социальный" означает, что 1) рыночное хозяйство в силу своей экономической эффективности носит социальный характер, так как создает экономические предпосылки "благосостояния для всех" и 2) рыночное хозяйство должно ограничиваться там, где оно привлекло бы к социально нежелательным результатам или же результаты свободного экономического процесса должны корректироваться, если они, согласно ценностным представлениям общества, не являются достаточно социальными

Теоретические положения ордолибералистов реализовал на практике Л. Эрхард. В числе первоочередных мер своей антикризисной программы Эрхард называет отказ от распределительной системы, либерализацию цен и восстановление жизнеспособной денежной еди­ницы. Только так, считал Эрхард, можно в короткий срок насытить рынок и дать убедительные стимулы к труду. Государство  должно  немедленно  и  решительно провести   санацию   денежной   системы, перекрыв, прежде всего, главный источник инфляционной угрозы ― широкомасштабное бюджетное финансирование тяжелой промышленности и военного сектора. Вместе с тем следует создать льготный режим для быстрого роста производства потребительских това­ров и жилищного строительства, где размеры инвес­тиций и срок оборота капитала существенно меньше, чем в тяжелой промышленности, а “демонстрацион­ный эффект” в глазах населения значительно выше.

Экономическое положение Германии после войны было крайне тяжелым. Хозяйство практически встало, инициатива была подавлена, рынок не функционировал, предприятия в лучшем случае изготовляли всякий хлам. Деньги практически не имели ценности. В этих условиях перед Германией стоял выбор: либо государственно регулируемая плановая экономика, либо свободное рыночное хозяйство. Страна пошла по второму пути и уже ближайшие годы показали правильность ее выбора.

Экономическая трансформации в Германии началась с денежной реформы. Денежная реформа была направлена на избавление от обесценившихся денег и создание твердой валюты. Помимо денежной реформы была проведена реформа цен. Цены были отпущены на свободу, отменялось административное распределение и многие нормативные документы, регулирующие в "старой" Германии экономические отношения.

В ходе реформирования был принят Антикартельный закон, согласно которому признава­лись недействительными любые соглашения между предприятиями или объединениями предприятий, если они “путем ограничения конкуренции способны влиять на производство или рыночный оборот това­ров или промышленных изделий”. Согласно Л. Эрхарду деятельность картелей ограничивала конкуренцию. А честная и свободная конкуренция не только является главной гарантией эффективности экономической системы, но и выпол­няет важную социальную функцию защиты прав и интересов потребителя, поскольку дает ему возможность выбрать нужный товар требуемого качества и наиболее низкой цене.

Результаты реформ заложили хороший фундамент для развития экономики Германии, и к 60-м годам она вошла в десятку наиболее экономически  развитых стран мира. К 1958 году  Германия ут­роила свой ВНП, став вторым после США мировым экспортером. Ста­бильность немецкой марки вызывала зависть соседей, каждый седьмой немец обзавелся машиной, система социальной защиты не плодила ижди­венцев, но позволяла каждому достойно встретить и старость, и болезни.

Таким образом, можно сделать вывод, что социальная экономика строится на свободной конкуренции, экономической свободе и ориентации на экономический рост, свободе внешней торговли, свободном обмен валют и на приоритете социальной сферы в экономике.

Проблема построения социального рыночного хозяйства особенно актуальна в нашей стране, т.к. в процессе реформирования экономики России не был учтен социальный аспект, результатом чего стало обнищание населения. В Германии же при проведении реформ приоритет отдавался социальной пользе, пользе населения. В  условиях современной развитой рыночной экономики социальный элемент пронизывает все стороны процесса производства и распределения: это и направленность всего процесса производства непосредственно на потребности, выражающиеся в платежеспособном спросе, это и гуманизация самого процесса труда, это и развитие отношений социального партнерства, выражающееся в создании на производстве благоприятного социального климата, это и внедрение системы распределения, обеспечивающей, с одной стороны, высокую заинтересованность в результатах труда, а с другой стороны, - социальное равенство и социальную обеспеченность.

Для построения социальной экономике в России необходимо поддерживать честную и свободную конкуренцию, проводить продуманную социальную политику, сменить импортную ориентацию экономики на экспортную (как это было в Германии), необходим порядок в законодательстве. Решение этих проблем позволит России на шаг приблизиться к социальному рыночному хозяйству.

ЛИТЕРАТУРА

1) Ламперт Х. Социальная рыночная экономика. Германский путь. – М., 1994.

2) Мюллер-Армак А. Предложения по осуществлению социальной рыночной экономики. // Политэконом, - 1996. - № 1.

3) Ойкен В. Основы принципы экономической политики. – М., 1995.

4) Приоритетные задачи усиления социальной политики. // Российский экономический журнал. – 1997. - № 5-7.

5) Эрхард Л. Благосостояние для всех. – М.: Начало – Пресс, 1991.

6) Социальное рыночное хозяйство в Германии: истоки, концепция, практика. М. – Росспэн, 2001.

7) Волченко М.Я. Концепция социальной рыночной экономики германских ордолибералов и проблемы трансформации российской экономики.

8) Сорвиров Б. Пять десятилетий к социальному рыночному хозяйству в Германии: поучительные уроки прошлого и соврменность.

9) Кудинова С.М., Кудинов И.А.Социальная ориентация.

10) Хайнц Ламперт, Социальная рыночная экономика. Германский путь. М.: Дело, 1994г.

            11) Зарицкий Б. Секреты «Германского чуда» // «Новое время». – 1995. - № 14. – С. 18-19.

12) Шенаев В. Переход от административно-командной системы к социальному рыночному хозяйству.

13) Романчук Я. Уроки немецкого чуда. Путь разрушенной Германии к богатству. Мизес центр, 2002.

14) www.ALLgermany.ru

15) www.dc1.chass.utoronto.ca/pwt/countries.html