Понятие и особенности гражданско-правовой ответственности

Новый Гуманитарный Университет

Натальи Нестеровой

Юридический факультет

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

по  дисциплине «ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО»

на тему:

«ПОНЯТИЕ И ОСОБЕННОСТИ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ»

Студентки 6 курса

Заочного отделения

Балта Марианны Михайловны

Научный руководитель-

Крысанова Нина Владимировна

Москва – 2005 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ………………………………………………………………….3

Глава 1. Гражданско-правовая ответственность как один из видов юридической ответственности…………………………………………10

1.1.   Понятие и виды гражданско-правовой ответственности…………………………………………………...10

1.2.   Основания и условия гражданско-правовой ответственности…………………………………………………...12

Глава 2. Особенности форм и видов вины в гражданских правоотношениях как основания гражданско-правовой ответственности……………………………………………….………...19

2.1. Формы и виды вины в гражданских правоотношениях……………………………………………..………...19

2.2. Вина – основание ответственности за пользование чужими денежными средствами?………………………………………………..23

2.3. Вина – основание возмещения внедоговорного вреда…………..36

2.4. Причинитель вреда – несовершеннолетний…………..………….44

Глава 3. Ответственность без вины в гражданском праве…………...54

3.1. Проблема соотношения ответственности «за вину» и ответственность без вины: исторический аспект……………………..54

3.2. Общая характеристика оснований освобождения от ответственности без вины……………………………………………...58

3.2. Непреодолимая сила как основание освобождения от ответственности без вины……………………………………………...67

3.3. Договорные форс-мажорные оговорки…………………………...84

Заключение ……………………………………………………………..90

Библиография.…………………………………………………………..97

Введение

В результате проводимых в Российской Федерации реформ произошли существенные изменения во всех сферах общественных отношений. Получили развитие различные формы собственности и предпринимательской деятельности. Экономические отношения приобрели товарно-денежный, рыночный характер.

Наиболее существенным нововведением в области регулирования гражданско-правовой ответственности явилось отступление от требования необходимости учета вины как субъективного условия гражданско-правовой ответственности за нарушение договорных обязательств при осуществлении предпринимательской деятельности.

Вопрос о субъективном условии  гражданско-правовой ответственности – вины – всегда был одним из наиболее сложных и дискуссионных в гражданском праве. Он имеет историю, столь же длительную, как и история гражданского права. На всем ее протяжении представление о том, нужно ли учитывать субъективное отношение правонарушителя к своему противоправному поведению, повлекшему возникновение убытков или вреда у другого, менялось, как менялись нормы гражданского права.

В период до классического римского права не существовало понятие о вине как субъективном отношении правонарушителя к своему поведению, поэтому ответственность фактически могла возлагаться на невиновного.

Начиная с классического римского частного права маятник, качнулся в другую сторону. Вина приобрела значение обязательного условия возложения гражданско-правовой ответственности, было признано, что «без вины нет ответственности». Поэтому ответственность без вины, за редким исключением, не допускалась.

С конца XIX в. постепенно начался обратный процесс. Значение вины как обязательного субъективного условия гражданско-правовой ответственности постепенно стал убывать за счет расширения перечня случаев,  когда невиновность не освобождается от ответственности, вместо нее основанием освобождения от ответственности признается непреодолимая сила. Это означает, что ответственность в подобных случаях возлагается независимо от вины и поэтому допускается ответственность без вины. Но приблизительно  до середины XX в. в странах континентальной Европы и до начала 90-х гг. в России ответственность «за вину» была более распространена, чем ответственность без вины.

В  ГК 1964 года отсутствовало определение этого понятия, а наука и практика использовали одноименное понятие, раскрываемое в Уголовном кодексе как психическое отношение лица к своим действиям и к их результату в форме умысла и неосторожности, с той, однако, разницей, что в гражданском праве форма вины является лишь основанием ответственности и поэтому не влияет на ее размер.

В Основах 1991 года понятие вины раскрывалось через положение о том, что должник признается невиновным, если докажет, что он принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства.[1] Такой подход в принципе сохранен и в ГК с одним существенным уточнением: меры, которые следовало принять лицу для надлежащего исполнения обязательства, теперь соотносятся с той степенью заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота.

Как известно, Законом или договором могут быть предусмотрены иные основания ответственности (помимо вины).

Так,  при просрочке должника он несет ответственность за последствия случайно наступившей во время просрочки невозможности исполнения.[2]

Основанием освобождения грузоотправителя от взыскания штрафа за не предъявление груза может служить авария на его предприятии, в результате которой было прекращено производство на срок не менее трех суток; в то же время железная дорога может быть освобождена от ответственности за неподачу вагонов в случае запрещения и прекращения или ограничения погрузки грузов, в том числе по причине крушений и аварий поездов.[3] Очевидно, что и в первом, и во втором случае не исключена вина соответственно грузоотправителя и железной дороги.¹

Бремя доказывания отсутствия своей вины в случаях, когда наличие вины является необходимым основанием ответственности, возлагается на лицо, допустившее нарушение обязательства. Данное положение раскрывает суть принципа презумпции вины должника в гражданско-правовом обязательстве.

Однако это не освобождает кредитора, предъявившего требование к должнику, если их спор рассматривается в суде, от необходимости доказать факт нарушения должником обязательства.

Наиболее распространенное отступление от принципа виновной ответственности предусмотрено п.3 ст.401 ГК РФ, в соответствии, с которым лицо, нарушившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, отвечает перед потерпевшими лицами независимо от своей вины. Такая норма вполне оправданна, поскольку предпринимательская деятельность осуществляется с целью извлечения прибыли и естественно, что риск негативных последствий такой деятельности должен брать на себя сам предприниматель.

Например, по делу № 3671/96 установлено, что коммерческий банк, принявший на себя функции уполномоченного депозитария и платежного агента по обслуживанию казначейских обязательств Минфина РФ, не обеспечил необходимых мер, препятствующих исполнению поддельного

поручения на перевод казначейских обязательств. Такая неосмотрительность позволила перевести указанные ценные бумаги помимо воли их держателя, в связи, с чем на банк и была возложена ответственность. Именно поэтому не исключается ответственность предпринимателя, когда неисполнение им обязанностей связано, например, с отсутствием на рынке нужных для этого товаров или отсутствием у должника-предпринимателя необходимых денежных средств.

Однако ответственность без вины также привлекала пристальное внимание ученых. В 1914 г. в Санкт-Петербурге была опубликована работа, специально посвященная  ответственности без вины – академическая речь «Ответственность без вины в гражданском и уголовном праве», принадлежавшая перу немецкого цивилиста К. Адлера.1 Впоследствии тема ответственности без вины постоянно присутствовала в исследованиях советских и российских цивилистов, работающих по проблемам гражданско-правовой ответственности, однако специальных работ, посвященных ответственности без вины, больше не издавалось.

Приблизительно с середины XX в. тенденция к расширению сферы применения ответственности без вины в странах континентальной Европы значительно усилилась. Одним из проявлений этой тенденции явилось отсутствие понятия «вина» в венской Конвенции 1980 г. «О договорах международной купли-продажи товаров»2, в которой участвуют страны не только англо-американской, но и континентальной системы права, в том числе и Россия.

В России усиление этой тенденции было обусловлено началом экономической реформы 80-х гг. Однако  особенно заметным оно стало с

принятием ГК РФ. В соответствии с правилом, содержащимся в п. 3 ст. 401 ГК РФ, лицо, нарушившее свои договорные обязательства при осуществлении предпринимательской деятельности, освобождается от ответственности в случае действия непреодолимой силы.  Значение этого правила для российского  гражданского права трудно переоценить, поскольку оно создает возможность ответственности без вины не в каких-либо частных случаях, как это было прежде, а в существенной по объему и по значимости части договорных обязательств вообще. Эти факты обуславливают высокую степень научной и практической актуальности исследования ответственности без вины.

В сфере предпринимательской деятельности обстоятельством, освобождающим от ответственности, является лишь воздействие непреодолимой силы, т.е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. К таким форс-мажорным обстоятельствам относятся, например, стихийные явления, такие, как землетрясение, наводнение и т.д.  А также обстоятельства общественной жизни: военные действия, эпидемии, крупномасштабные забастовки и т.д. К форс-мажору относятся также запретительные меры государственных органов: объявление карантина, запрещение перевозок, запрет торговли в порядке международных санкций и т.д.

Правила  без виновной ответственности предпринимателя являются диспозитивными. Стороны своим соглашением могут вводить вину в качестве условия ответственности предпринимателя. Кроме того, и законом во многих случаях вводится ответственность предпринимательских структур только при наличии вины. Например, ст.538 ГК РФ устанавливает, что производитель сельскохозяйственной продукции, не исполнивший обязательство по договору контрактации либо исполнивший его ненадлежащим образом, отвечает только при наличии своей вины. Если, например, причиной невыполнения обязательства явилась засушливая погода, производитель сельскохозяйственной продукции освобождается от ответственности за невыполнение договора контрактации. Исполнитель по договору на выполнение научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ по правилам ст. 777 ГК РФ отвечает перед заказчиком за нарушение договора лишь постольку, поскольку он не доказал, что нарушение произошло не по его вине. В соответствии со ст. 796 ГК РФ перевозчик несет ответственность за не сохранность груза и багажа, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение груза или багажа произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело.

Настоящая работа является специальным исследованием, в которой  в историческом аспекте рассматривается проблема соотношения ответственности «за вину» и ответственности без вины в гражданском праве. Поскольку ответственность без вины является диалектической противоположностью ответственности «за вину»,  всегда сосуществует с ней и в силу этого не может быть объяснена в отрыве от  нее, будут раскрыты такие вопросы, как формы и виды вины в гражданских правоотношениях, попытаемся подтвердить  теоретические положения практическими примерами в различных ситуациях. Для этого уделим внимание следующим вопросам: вина – основание ответственности за использование чужими денежными средствами, причинитель вреда – несовершеннолетний, вина – основание возмещения внедоворного вреда. С учетом того, что от ответственности без вины освобождают особые основания, также помогающие выявить ее характерные особенности, такие как непреодолимая сила и договорные форс-мажорные оговорки, их анализу посвящен специальный раздел работы.

Таким образом, мы видим, что вопрос вины  как основания гражданско-правовой ответственности и ответственности без вины был весьма актуален ранее и не потерял своей важности ныне.

Кроме того, актуальность этой темы подчеркивается и тем вниманием, которое уделяют ей известные ученые-правоведы. В процессе исследования гражданско-правовой ответственности автор опирался на положения об ответственности «за вину» и ответственности без вины в частности, содержащиеся в трудах российских дореволюционных цивилистов: К. Анненкова, А. Гордона, Д. И. Мейера, С.А.Муромцева, К. Победоносцева, Г.Ф. Шершеневича и др., советских и современных цивилистов: М.М. Агаркова, С.С. Антимонова, И. Ахметшина,  Ю.Г. Басина, М.Ю. Барщевского, А.М. Белякова, Ю. Беспалова, С.Н. Братуся, К.М.Варшавского, А.В. Венедиктова, В.В. Витрянского,  Б.В. Волженкина, Д.М. Генкина, А.Г.Гойхбарга, О.В. Дмитреевой, О.С. Иоффе, А.С. Комарова, А.К. Кравцова, О.А. Красавчикова, Л.А. Лунца, Н.С. Малеина, Г.К. Матвеева, О.А. Никитина,  В.А. Ойгензихта, Е.А. Павлодского, Е.Б. Пашуканина, В.Т. Смирнова, В.А. Тархова, Г.А. Федотова, Х.И. Шварца и др., а также  зарубежных цивилистов различных поколений: К. Адлера, Ю. Барона, М. Бартошека, В. Варкалло, Е. Годэме, Р. Иеринга, Г.Ф. Пухты и др.

ГЛАВА 1. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ  КАК ОДИН ИЗ ВИДОВ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

§1.1. Понятие и виды гражданско-правовой ответственности

Говоря о вине как основании гражданско-правовой ответственности, представляется, на наш взгляд, необходимым кратко остановиться на характеристике понятия самой гражданско-правовой ответственности.

Итак, термин «ответственность» употребляется в различных аспектах. Говорят, в частности, о социальной, моральной, экономической и юридической ответственности.

Понятие «социальной ответственности» имеет обобщающий характер. Им охватываются все виды ответственности в обществе. С той точки зрения моральная, экономическая и юридическая ответственность – лишь формы социальной ответственности.

Существуют и такие мнения: В.А. Тархов, например, считает, что юридическая ответственность – «регулируемая правом обязанность дать отчет в своих действиях».[4] Другие ученые-правоведы отмечают, что такое понимание юридической ответственности делает это понятие чрезмерно широким и расплывчатым, что лишает его практического значения в условия правового государства, так как дает возможность произвольного толкования.

Гражданско-правовая ответственность – один из видов юридической ответственности, которому свойственны все признаки, характеризующие юридическую ответственность.

Следовательно, гражданско-правовая ответственность – это фактическое возмещение правонарушителем убытков или уплата им неустойки.[5]

Для юридической ответственности характерны четыре основные признака:

во-первых, юридическая ответственность – лишь одна из форм государственно-принудительного воздействия на нарушителей норм права;

во-вторых, они применяется к лицам, допустившим правонарушение;

в-третьих, применяется к правонарушителям только уполномоченными на это государственными или иными органами;

в-четвертых, ответственность состоит в применении к правонарушителю предусмотренных законом санкций, являющихся мерами юридической ответственности.

Обладая названными общими чертами юридической ответственности, ответственность в гражданском праве имеет и особенности. Можно сказать, что гражданско-правовая ответственность – одна из форм государственного принуждения, связанная с применением санкций имущественного характера, направленных на восстановление нарушенных прав и стимулирование нормальных экономических отношений юридически равноправных участников гражданского оборота.

В зависимости от конкретных обстоятельств ответственность по гражданскому праву может быть различной, что зависит от характера правонарушения, субъектного состава гражданского правоотношения и ряда других обстоятельств. Например, различают договорную и внедоговорную ответственность.

§1.2 Основания и условия гражданско-правовой ответственности

Вопрос, касающийся наступления ответственности является дискуссионным в науке и не имеет однозначного ответа.

Сначала будут отмечены позиции тех авторов, которые настаивают на понимании ответственности в позитивном смысле слова. Основанием возникновения ответственности, по мнению этих авторов, является не правонарушение, а существование обязанностей, возложенных на всех без исключения участников общественных отношений.

Понятие «правонарушение» как основание ответственности, включающего определенные признаки прочно сложилось в уголовной, административной и общей теории права. По поводу гражданского правонарушения в науке нет единого мнения, и нет легального понятия гражданского правонарушения.

В 1912 году Г.Ф. Шершеневич называл правонарушение основанием гражданской ответственности и выделял условия привлечения лица к ответственности: недозволенное действие, причинение имущественного вреда, нарушение субъективного права и вина правонарушителя.1

И.А Покровский писал о том, что гражданское право имеет своей задачей устранить вредные последствия, причиненные правонарушением, и для него важно одно - установить, есть ли на лицо то, что называется правонарушением и что дает основание возложить ответственность на его виновника.2

Г.К. Матвеев в 1955 году предложил считать в качестве основания гражданско-правовой ответственности состав правонарушения, включающий в себя совокупность объективных и субъективных элементов. К объективным элементам относятся противоправное поведение, его результат и причинная связь между ними, субъективным элементом является вина правонарушителя.

Г.К. Матвеев подчеркивает, что при отсутствии одного из указанных элементов ответственность не может наступить.

В рецензии Тархова В. А на работу Матвеева Г.К.[6] отмечается, что различие между уголовной и гражданско-правовой ответственностью весьма существенны.[7] Если в уголовном праве всегда решается вопрос о виновности только одной стороны, то в гражданском праве виновными могут быть признаны обе стороны. Данная теория более подходит для применения в уголовном праве, чем в гражданском праве, так как не учитывает различий между преступлением и гражданским правонарушением. Позже С.С. Алексеев также предпринял попытку объединить условия наступления ответственности в состав правонарушения, критикуя точку зрения Г.К. Матвеева за элементов состава на объективные и субъективные и неоправданное сближение их с элементами состава преступления. С. С. Алексеев предлагает рассматривать в качестве признаков состава гражданского правонарушения объект, субъект правонарушения него объективную сторону (противоправность действий правонарушителя, вредоносный результат и причинную связь между ними).[8] Данная точка зрения представляется более обоснованной, чем предложенное Г.К. Матвеевым понимание состава правонарушения, так как С.С. Алексеев не включает вину в число обязательных элементов правонарушения, и говорит о более точном отражении специфики ответственности в гражданском праве. О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский пишут о том, что для наличия ответственности необходимо общественно опасное, противоправное, виновное деяние.[9]

Отсутствие одного из указанных элементов исключает ответственность.    Данное утверждение можно опровергнуть тем, что в гражданском праве возможна ответственность без вины.

Таким образом, наиболее целесообразно, выделять в качестве основания применения гражданско-правовой ответственности правонарушение, но при

определенных условиях, в качестве которых выступают: 1) противоправное поведение; 2) наличие убытков; 3) причинная связь между наступившими убытками и противоправным поведением; 4) вина. Для того, чтобы понять какое место занимает вина как элемент правонарушения нужно охарактеризовать все элементы.

Противоправное деяние как условие привлечения к ответственности

Данное условие относится к числу объективных предпосылок гражданско-правовой ответственности. Спор в науке ведется по поводу определения противоправности. Г.Ф. Шершеневич называет противоправное поведение недозволенным действием и определяет его как действие, запрещенное правом. Поэтому всякое действие, которое является только осуществлением права, которое не выходит из пределов, очерченных законом, не составляет правонарушения как бы оно не было вредно другим людям.1 О.С. Иоффе определяет неправомерное поведение как запрещенное правом или иным нормативным актом.2 На таком определении противоправности сходятся практически все цивилисты, но существует и иная точка зрения.

Некоторые авторы считают, что само причинение вреда, является с точки зрения гражданского права, противоправным, что гражданская противоправность состоит в самой вредоносности действия.

Очевидно, что данная точка зрения не является правильной, так как не само причинение вреда является противоправным, вред, причиненный действием, которое само по себе не нарушает установленных правил поведения, не подлежит возмещению. «Для возникновения ответственности требуется еще и действительная противоправность, нарушение нормы права».[10]

Противоправное поведение может выражаться в бездействии. С юридической точки зрения бездействие не совершение конкретных действий, которые предписаны данному субъекту.

И.А Покровский пишет: «бездействие будет являться правонарушением только тогда, когда существовала для лица известная, положительным законом установленная обязанность действовать. За пределами этих, указанных в законе случаев, обязанности действовать не существует»[11].

Таким образом, обязанность действовать вытекает лишь из договора, служебного положения лица, либо из закона.

Такова общая характеристика противоправного поведения, как условия наступления ответственности.

Убытки

Нужно отметить, что данное условие не является обязательным и имеет место только при возложении ответственности в форме возмещения убытков.

Понятие убытков четко дано в гражданском законодательстве: под убытками понимаются расходы, которое лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а так же неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота (упущенная выгода).[12] При анализе данной нормы, становиться понятно, что убытки имеют две составные части - реальный ущерб и упущенную выгоду.

Подобное деление убытков было известно еще в римском законодательстве, где существовало понятие «интереса», который превышал реальную стоимость утраченной вещи. Понятие «интереса» раскрывается в источниках римского права как совокупность ущерба и упущенной выгоды.[13]

 Г Ф. Шершеневич выделяет действительный ущерб, заключающийся в уменьшении ценности имущества сравнительно с той, какую оно имело до правонарушения, и потерянную выгоду - убытки, заключающиеся в уменьшении ценности имущества сравнительно с той, которую оно могло бы иметь, если бы не наступило правонарушение.

Таким образом, данное деление убытков существует довольно продолжительное время, за которое наука выработала наиболее оптимальные критерии определения реального ущерба и упущенной выгоды, которые и были закреплены законодательно. При определении размера возмещения реального ущерба особых проблем не возникает. Но при определении размера упущенной выгоды они возникают. Нереальные расчеты кредитора о предполагаемых доходах во внимание не принимаются, поэтому при определении упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором меры для ее получения и сделанные с этой целью приготовления, что приводит на практике к сложностям.

Причинная связь

В соответствии с п. 1 ст. 3 93 ПС РФ возмещению подлежат лишь убытки, причиненные противоправным поведением должника. Из этого можно сделать два вывода: между противоправным положением должника и возникшими убытками должна существовать причинная связь, данное условие является обязательным лишь при возложении ответственности в форме возмещения убытков.

В большинстве случаев нарушения обязательств не возникает трудностей при выявлении причинной связи. Если такие трудности возникают, то они вызваны тем, что наступление убытков было обусловлено сразу несколькими обстоятельствами.

В науке гражданского права выдвигалось множество теорий, объяснявших, каким образом в подобных случаях определить причину убытков.

В соответствии с теорией «необходимого условия» причиной противоправного результата может служить любое обстоятельство, при отсутствии которого результат не наступил бы.[14] Данная теория не облегчает поиски причинно-следственной связи, так как цепь причинно-следственных связей, может продолжаться до бесконечности и в результате приведет к ответственности за самые отдаленные от исследуемого случая события.

В соответствии с теорией «возможности и действительности» одни факты создают лишь возможность наступления противоправного результата, а другие - превращают эту возможность в действительность. Те факты, которые создают лишь возможность наступления противоправного результата, могут, как находиться, так и не находиться в юридически значимой причинной связи с указанным результатом. Если поведением лица создается конкретная возможность, то на лицо причинная связь, достаточная для возложения ответственности.  Когда же поведением лица создается лишь абстрактная возможность наступления противоправного результата, ответственность исключается ввиду отсутствия юридически значимой причинной связи. Под конкретной возможностью понимается такая возможность, которая превращается в действительность объективно повторяющимися в данной обстановке обстоятельствами.  Абстрактная возможность превращается в действительность объективно неповторяющимися в данной ситуации обстоятельствами.[15]  В этой теории причинная связь зависит от субъективного характера.   Но известно, что причинная связь - это объективная категория.

Существует также теория «необходимой и случайной причинной связи». Авторы этой теории полагают, что для наступления ответственности требуется необходимая причинная связь между противоправным поведением и наступившим результатом.

Случайная причинная связь не дает оснований для привлечения к ответственности за наступивший результат. Изложенная концепция лишь усложняет проблему, так как отграничить необходимую причинную связь от случайной связи, представляется не менее сложной задачей, чем выявить причину и следствие.

Теория «прямой и косвенной причинной связи» предлагает считать противоправное поведение лица причиной убытков, только в том случае, когда оно прямо (непосредственно) связано с этими убытками. Наличие косвенной (опосредованной) причинной связи между противоправным поведением лица и убытками означает, что данное поведение лежит за пределами конкретного случая, а, следовательно, и за пределами юридически значимой причинной связи. При этом следует учитывать, что существуют обстоятельства, которые могут опосредовать связь между противоправным поведением и убытками, но в силу того, что не являются юридически значимыми, не делают причинную связь косвенной. В тех случаях, когда между противоправным поведением лица и убытками присутствуют обстоятельства, которым гражданский закон придает значение в решении вопроса об ответственности, налицо косвенная причинная связь. Данная теория представляется наиболее простой в понимании и легко применимой на практике.

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ ФОРМ И ВИДОВ ВИНЫ В ГРАЖДАНСКИХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ КАК ОСНОВАНИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

§2.1. Формы и виды вины в гражданских правоотношениях

Как мы уже выяснили, те условия, которые необходимы для привлечения к гражданско-правовой ответственности, образуют состав гражданского правонарушения. Ими являются противоправное поведение и вина правонарушителя, а в отдельных случаях (например, при возмещении убытков) связь между противоправным поведением правонарушителя и наступившими последствиями для потерпевшего. И если объективная сторона здесь понятна, то субъективная в законодательстве раскрыта не полно, что вызывает или может вызвать определенные трудности и негативные правовые последствия для сторон в судебном споре. В п.1 ст.401 ГК РФ говорится: "Лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности". Указывая на форму вины, ГК в то же время, по мнению некоторых ученых-правоведов, не раскрывает ни ее содержание, ни виды.

В практике применения норм уголовного права решение вопроса о форме и виде вины, как правило, не вызывает сложностей. Целесообразно, по мнению юристов, использовать эти наработки в гражданских правоотношениях с учетом их специфики. Так, ч.2  ст.25 УК РФ гласит: "Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления".

Применительно к гражданским правоотношениям это положение могло бы выглядеть так: "Проступок признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия) и желало его наступления или предвидело возможность или неизбежность наступления антиобщественных последствий и желало их наступления".[16]

При нынешней экономической нестабильности иллюстрацией может служить следующий пример. Должник, заведомо зная, что кредитор вот-вот обанкротится, отдавать положенные долги не спешит, хотя имеет такую возможность, рассчитывая, что в общей сумятице дел его долг "канет в лету". Конечно, проступки с прямым умыслом в гражданских правоотношениях могут встречаться гораздо реже, чем с косвенным умыслом. Согласно закону определение проступка, совершенного с косвенным умыслом, будет иметь следующее содержание: "Проступок признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия), предвидело возможность наступления антиобщественных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично".

Этот вид умысла наиболее часто встречается в гражданских правоотношениях, вытекающих из договорных начал или закона. Скажем, подрядчик в целях экономии стройматериала построил заказчику гараж с недовложением цемента в раствор, использованный в кирпичной кладке. В результате через короткое время одна стена обвалилась.

О проступках, совершенных по неосторожности (грубая небрежность или простая неосмотрительность) и чаще всего имеющих место в деликтных правоотношениях, необходимо также иметь четкое представление.

Такие проступки, говоря языком уголовного права, имеют материальный состав, т.е. влекут за собой определенные последствия - причинение материального ущерба и (или) морального вреда. Поэтому и конструкция определения вины при неосторожности будет иметь иной вид, чем при умысле. Например, так: "Под грубой небрежностью понимается проступок, когда лицо предвидело возможность наступления антиобщественных последствий своего деяния (действия или бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий". Скажем, не выбрав безопасную дистанцию, водитель сзади идущего автомобиля совершил наезд на идущий впереди автомобиль, которому пришлось резко затормозить из-за внезапно появившегося велосипедиста.  В результате чего здоровью водителя впереди идущего автомобиля нанесен вред, а также причинены механические повреждения автомобилю.

Под простой неосторожностью (неосмотрительностью) понимается проступок, когда лицо не предвидело возможности наступления антиобщественных последствий своего деяния (действия или бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно и могло предвидеть эти последствия. Это, к примеру, может иметь место при причинении вреда в состоянии крайней необходимости. Если раскрывать содержание формы вины, то редакция ч.2 ст.401 ГК имела бы, думается, иное определение: "Деяние (действие, бездействие) лица признается невиновным, если лицо, совершившее проступок, не могло осознавать антиобщественную опасность своего действия (бездействия), не предвидело возможности наступления антиобщественных последствий и по обстоятельствам дела не должно или не могло их предвидеть". Многие ученые-правоведы считают, что заимствование гражданским правом понятий из уголовного права представляется рациональным и полезным по следующим соображениям.[17]

Во-первых, исходя из теории права, никакое правоотношение, не может возникнуть без юридических фактов, т.е. без условий, при которых возникают, изменяются или прекращаются правоотношения. Юридический факт, в свою очередь, существует в виде события или действия. Действия бывают правомерными и неправомерными. Неправомерные охватываются общим понятием "правонарушение", которое в широком смысле является антиобщественным деянием (действием или бездействием), причиняющим вред обществу и караемым по закону. Таким образом, правонарушение является родовым понятием, как преступления, так и проступка, и первое отличается от второго лишь более высокой степенью и тяжестью характера общественной опасности. И если диспозиция нормы уголовного закона запрещает совершать определенные ею действия под страхом наказания, то диспозиции норм гражданского закона дозволяют вступать в любые предусмотренные ими правоотношения.  При этом обязывают соблюдать принятые на себя обязательства, за невыполнение которых наступает принудительное их исполнение или ответственность при наличии вины, а в отдельных случаях - и без вины.

Во-вторых, исходя из сказанного, вину как субъективную сторону деяния (будь то в уголовных, гражданских, административных и других правоотношениях) всегда характеризует интеллектуальный и волевой моменты, из сочетания которых определяется ее форма и вид. И если бы законодатель раскрыл содержание форм и видов вины в Гражданском кодексе, то стало бы легче решать вопросы, связанные с определением ответственности за совершенные гражданские правонарушения.

§2.2. Вина – основание ответственности за пользование

чужими денежными средствами?

          Подтвердим теоретические положения практическими примерами в различных ситуациях. 

Гражданский кодекс РФ установил особый вид ответственности за неисполнение денежных обязательств в виде уплаты процентов за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК РФ). Практическое применение предусмотренной нормы (особенно правильного расчета процентов) показало необходимость более конкретного раскрытия вопросов в области этих отношений для обоснованного и эффективного использования закона.

          Безусловно, одной из главных причин введения данной нормы явилась необходимость усиления защиты нарушенных прав кредитора и восстановления его имущественного положения. По существу, речь идет о введении третьего вида основных (универсальных) санкций в коммерческом обороте. Ведь общеизвестно, что возмещение убытков при всей универсальности этой меры имущественной ответственности так и не получило широкого применения, а неустойка во многих хозяйственно-правовых отношениях зачастую не предусматривается и не включается в текст соответствующих договоров. Введение правила о взыскании процентов дает потерпевшей стороне еще одно основание для возмещения понесенных потерь.

          Взыскание процентов носит и штрафной характер, так как не только компенсирует потери пострадавшего, но и наказывает нарушителя, не всегда получающего от задержки денежных средств имущественную выгоду. Во всяком случае, элемент наказания очевиден: законодатель не ставит взыскание процентов в зависимость от факта получения выгоды нарушителем.

          При применении ст. 395 ГК РФ необходимо учитывать и прямо не объявленную цель защиты интересов кредитора от последствий инфляции. Сегодня рассматриваемая норма практически является единственным легитимным правилом, позволяющим откорректировать (увеличить) возвращаемый долг и учесть снижение его реальной стоимости.

          Ранее (до введения в действие Основ гражданского законодательства) взысканию подлежали лишь пять процентов годовых, что вполне соответствовало международной норме процентов и не вызывало особых возражений при отсутствии инфляции.

          Действующее законодательство предусматривает увеличение суммы, выплачиваемой по денежному обязательству, если только она предназначена непосредственно для содержания гражданина (ст. 318 ГК РФ). В остальных случаях корректировка долга не производится. Конечно, остается возможность компенсации этих потерь через возмещение убытков (ст. 15 и 393 ГК). Так, в п. 3 ст. 393 допускается возможность применения цен, существующих в день вынесения судом решения о возмещении убытков. Но эта норма может применяться тогда, когда вопрос о взыскании убытков будет решен положительно, и фактически является лишь косвенным способом учета инфляции.

          Для расчета процентов, подлежащих взысканию, необходимо знать следующие исходные параметры:

          - наличие основания для применения данной нормы;

          - размер денежной суммы, на которую начисляются проценты;

          - размер процентов;

          - момент, с которого проценты начисляются;

          - период, за который они начисляются;

          - наличие или отсутствие ограничивающих факторов, в том числе соотношение суммы взыскиваемых процентов с суммами иных санкций.

          Основание для взыскания убытков состоит из сложного юридического состава: неправомерного владения и пользования чужими денежными средствами. Но, думается, второе основание целесообразно исключить. Когда закон устанавливает, что проценты подлежат уплате "за пользование", вряд ли он подразумевает необходимость установления факта извлечения должником дохода или иного блага из удерживаемых сумм. Сомнительно, чтобы по этому пути пошла и правоприменительная практика.

          Таким образом, достаточно доказать наличие одного обстоятельства - должник неправомерно владел чужими средствами. Приведенная формулировка, по мнению многих ученых-правоведов, охватывает все возможные случаи: задержку в перечислении партнером требуемой суммы, заявление об отсутствии задолженности в тех случаях, когда она фактически имеется, получение и владение ошибочно перечисленной суммой и т.п.[18] Если нарушение расчетной дисциплины состоялось, но отсутствует владение денежной суммой (например, не перечисленная партнеру сумма находится на счете расчетно-кассового центра), проценты не должны взыскиваться и речь может идти о применении к банку или контрагенту других санкций (например, неустойки).

          Когда закон (ст. 395 ГК РФ) говорит об ответственности за пользование "чужими средствами", означает ли это возможность взыскания процентов только в случаях, когда должник удерживает деньги, полученные от кредитора ("чужие" деньги)? Конечно, нет. Под чужими денежными средствами в контексте рассматриваемой статьи следует понимать и деньги должника, которые он обязан уплатить за продукцию (товары, работы, услуги). Или иначе: это любые деньги, в отношении которых у кредитора (пострадавшей организации) возникло право требования.

          Регулирование обязательств вследствие неосновательного обогащения (кондикционных обязательств) в Кодексе существенно расширено и принципиально обновлено. Особо следует сказать о неосновательном получении (сбережении), которое по закону также влечет уплату процентов. Неосновательное получение имущества без соответствующих законных оснований и возникающие из него последствия теперь регулируются ст. 1102-1109 ГК РФ. Лицо, получившее какое-либо имущество без надлежащих оснований (не в силу закона, нормативных актов или сделки) и за счет другого, обязано возвратить его потерпевшему (исключение составляют случаи, указанные в ст. 1109 ГК). Проценты в кондикционных обязательствах начисляются с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств (п. 2 ст. 1107 ГК РФ).

          Таким образом, рассматриваемые обязательства существенно отличаются от иных оснований, предусмотренных в ст. 395 ГК РФ. Неосновательное получение является не только пассивным поведением, но и по общему правилу не сопряжено с виной (ср. п. 2 ст. 1102). Поэтому было бы несправедливо требовать от такого лица перечисления процентов только за то, что кто-то ошибочно передал ему денежную сумму. Целесообразно дифференцировать нормы ст. 395 и 1107 ГК, установив обязанность уплаты процентов в случае неосновательного получения только для двух лиц:

          - профессионально работающих на финансовом рынке в качестве субъектов предпринимательской деятельности, то есть способных извлечь доход из ошибочно полученной денежной суммы;

          - заведомо (изначально) знающих об отсутствии у них права на получение этих средств и имеющих возможность возврата денежных средств их собственнику (правомерному получателю).

          Указание закона на то, что проценты начисляются со времени, "когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств", не изменяет оценки ситуации. Однако до настоящего времени в организации расчетов и банковской системе существует много недостатков. Информация об основаниях перечисления и плательщике (копии документов, сопровождающих платеж) может поступить и значительно

позднее чем через 20 дней, как предусмотрено действующими правилами, или вообще не поступить. Поэтому нелегко с определенностью установить время, когда получатель "узнал или должен был узнать о неосновательности" перечисления. Кроме того, если даже он и узнал о "неосновательности", то далеко не всегда располагает возможностью возврата поступивших денег (например, из-за отсутствия точных реквизитов). В подобных ситуациях неправомерно обременять его еще и уплатой процентов.

          В случаях, когда основание, по которому получено имущество, впоследствии утратило свое значение, также возникают кондикционные обязательства. Всегда ли здесь могут быть взысканы проценты?

          Например, сделка приватизации на основе конкурса была признана арбитражным судом недействительной. В силу этого организация предъявила иск к Фонду имущества города о возврате суммы, уплаченной за приобретенное на торгах муниципальное предприятие, а также уплате процентов за период с момента фактического перечисления стоимости объекта. Полагаю, оснований для применения ст. 395 ГК нет, так как по смыслу закона взыскание процентов всегда связано с неправомерностью владения денежной суммой. В приведенном примере Фонд имущества получил деньги в результате договора купли-продажи по итогам конкурса и неправомерным следует считать их удержание только с даты вынесения решения о признании сделки недействительной (п. 2 ст. 1107 ГК РФ).

          Утверждения о том, что рассматриваемые обязательства возникают независимо от вины обязанного лица, по мнению некоторых юристов, не совсем правильны, так как вины вообще не должно быть.[19] Если организация совершила какие-либо действия, в результате или в зависимости, от которых неосновательно получила определенную сумму, речь может идти только о причинении вреда (ст. 1064-1083 ГК). Следовательно, для признания получения имущества неосновательным необходимо выяснить наличие вины, и если она есть, прежде всего, применяются нормы законодательства о деликтных обязательствах (из причинения вреда другому). Этот вывод основан на ст. 1103 ГК РФ, предусматривающей, что положения о кондикционных правилах применяются к требованиям о возмещении вреда постольку, поскольку "иное не установлено настоящим Кодексом".

          В случае применения правил ст. 395 ГК РФ обычно упоминают об ответственности за нарушение именно денежных обязательств. Что следует понимать под ними? Клиент самарского банка "С" передал банку платежное поручение для перечисления денежной суммы со счета своему хозяйственному партнеру в качестве предоплаты за товар. Банк "С" проставил штемпель банка на платежном поручении и выдал выписку об исполнении операции. Однако в действительности оказалось, что денежная сумма так и не была перечислена. Клиент обратился в арбитражный суд с требованием о взыскании с банка пени, где  за каждый день задержки денежной суммы и процентов на основании ст. 395 Кодекса. При рассмотрении дела в арбитражном суде банк "С" указал, что в данном случае взысканию подлежит только пеня, а применять ст. 395 ГК РФ оснований нет, так как их взаимоотношения с клиентом в данном случае представляли собою связь по договору ведения банковского счета и являлись отношениями по оказанию услуг, но не денежными обязательствами. Вероятно, для исков о взыскании процентов правильнее было бы вообще отказаться от понятия "денежное обязательство". Ведь его законодательное определение отсутствует, а широкое применение на практике может лишь ввести в заблуждение. Когда используют указанное словосочетание, обычно имеют в виду обязательство, где должник должен уплатить кредитору денежные средства (произвести оплату). Но если даже опираться только на п. 1 ст. 395 ГК РФ, видно, что закон не ограничивает основания взыскания случаями неисполнения денежного долга. Это могут быть как кондикционные обязательства, так и другие, когда в силу титульного владения (хранение, депозит, перевозка, поручение и пр.) должник удерживает в свою пользу деньги кредитора. Поэтому в приведенном примере и иных случаях обязанность уплаты процентов возникает из факта обладания деньгами по любому, а не только так называемому "денежному" обязательству.

          Факт удержания иного имущества, если даже оно имеет денежную оценку, не дает оснований для применения нормы ст. 395 ГК РФ. Очевидно, законодатель исходил из необходимости обременить обязанностью уплаты процентов только того, кто владеет имуществом в денежной форме, позволяющей легко перемещать его в доходные сферы и получать прибыль.

          Сумма денежных средств, на которые начисляются проценты -  это сумма подлежащих получению средств (задержанных, неосновательно полученных и т.п.). В любом случае она должна быть определена и выделена в судебном решении, так как является базовой величиной для расчета процентов.

          Если кредитору уплачена сумма, недостаточная для исполнения денежного обязательства, то в соответствии со ст. 319 ГК поступившие средства, прежде всего, погашают издержки кредитора по получению исполнения, затем - проценты, а в оставшейся части - основную сумму долга. Следует считать, что указанные в этой статье проценты должны быть отождествлены с процентами, установленными ст. 395 ГК. Поэтому можно утверждать, что кредитор имеет право самостоятельно производить расчет поступающих сумм и определять их категорию (в порядке, установленном ст. 319). К чему это приводит на практике? Если, например, долг составлял 1 млн. рублей на 1 января 1995 года и проценты по нему к 1 июня 1995 года составили 500 тыс. рублей, то при уплате на эту дату 500 тыс. рублей кредитор вправе полагать долг невозвращенным в полном объеме. Поэтому с 1 июня он продолжит начисление процентов на весь миллион. Должник, не способный заплатить всю сумму сразу, может дать кредитору возможность превратиться в рантье. Практическая реализация рассматриваемых правил заставляет подумать о внесении определенных корректировок. Безусловно, наша экономика нуждается в жестких и однозначных правилах ведения дел, но ведь и ситуации бывают разные.

          Проблема связана, прежде всего, с тем, что проценты на проценты не начисляются, а для взыскания процентов с основного долга чрезвычайно мало ограничений. Поэтому в качестве "de lege ferendae" необходимо законодательное ограничение права кредитора на самостоятельное определение категории поступающих денег (основной долг или проценты): например, путем установления правила о том, что за пределами года взыскания процентов последующие суммы вначале засчитываются как уплата долга.

          Если должник, перечисляя долг, указал на денежную сумму как "возврат долга", а кредитор не оспорил такую характеристику (формулировку), следует считать, что в данном случае имело место соглашение об особом порядке учета.

          Использоваться могут и денежные средства в валюте, например, при ошибочном зачислении ее на другой счет. Полагаю, в этом случае проценты подлежат взысканию, так как данный вид имущества в бухгалтерском учете российских резидентов всегда одновременно учитывается и как определенная денежная сумма в рублях.

          Если истребуются проценты за задержку ценных бумаг, хотя бы и с безусловным денежным выражением, они взысканию не подлежат. Этот вывод применим и к опционным сделкам (дающим право на последующую продажу бумаг и получение денег): до наступления соответствующих обстоятельств (срока, заявления и т.п.) предметом взаимоотношений сторон являются не деньги, а сами ценные бумаги.

          Размер процентов определяется существующей в месте жительства кредитора, а если кредитором является юридическое лицо - в месте его нахождения учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части (п. 1 ст. 395 ГК РФ). Однако эта норма требует пояснений. Реально существуют лишь следующие учетные ставки, имеющие нормативное определение:

          - ставка ЛИБОР (ставки Лондонского межбанковского рынка LIBOR по кредитам в долларах США и фунтах стерлингов);

          - учетная ставка Центрального банка России, периодически им изменяемая и являющаяся единой на территории всей Российской Федерации при выдаче коммерческих кредитов ЦБ;

          - специальные ставки Центрального банка России для отдельных видов кредитования (например, 10-процентная ставка для кредитования Министерства финансов и пр.);

          - ставки MIBID, MIBOR и MIACR. Это расчетные ставки по рублевым кредитам на основе средневзвешенной по ставкам межбанковского рынка: первая - объявленная по привлечению кредитов, вторая - объявленная по их предоставлению, третья - фактическая по предоставлению;

          - ставка данного конкретного коммерческого банка, которая устанавливается банком индивидуально для каждого заемщика исходя из финансовых возможностей и проводимой кредитной политики в данный период.

          Следовательно, по мнению ученых-правоведов, ставка, о которой говорит Кодекс, в действительности не существует.[20] Точнее, ее чрезвычайно трудно установить. Здесь наиболее вероятны два следующих решения. Во-первых, искомой ставкой можно считать учетную ставку Центрального банка России. Ее применение исключило бы все вероятные споры и привело к единообразию в расчетах. На нее сейчас и ориентируется правоприменительная практика. Во-вторых, этой ставкой можно признать среднемесячную ставку по выданным кредитам того банка, в котором обслуживается кредитор. Это решение имеет свои преимущества, так как колебания ставок по регионам существенны (разница достигает 50 процентов годовых), и было бы правильным исходить из тех условий, в которых находится именно пострадавшая организация. Однако использование этой ставки требует однозначных и неоспоримых форм доказывания размера ставки и может встретить возражение должника. Поэтому первый вариант представляется предпочтительнее.

          В любом случае целесообразно изложение позиции Высшего Арбитражного Суда РФ по рассматриваемому вопросу.

          В соответствии с Положением о порядке начисления процентов и отражения их по счетам бухгалтерского учета в учреждениях банков и принятой банковской практикой проценты по кредитам рассчитывают на каждый день исходя из 360 дней в году, или 30 дней в месяце. Поэтому расчет конкретных процентов может быть основан на определении их размера, подлежащего уплате на один день. Если, например, учетная ставка ЦБ РФ равна 180 % годовых, то % на день составят 0,5 %. В этом случае достаточно будет установить количество дней задержки денег.

          Если в течение срока удержания денег учетная ставка менялась, было бы обоснованным, на наш взгляд, соответствующим образом пересчитывать и проценты. Но закон установил, что по общему правилу расчетной является ставка "на день исполнения денежного обязательства"; кроме того, "суд может удовлетворить требование кредитора, исходя из учетной ставки банковского процента на день предъявления иска или на день вынесения решения". Стороны не могут самостоятельно изменить ставку. Они могут лишь уменьшить или увеличить размер процентов.

          Не является ли эта позиция законодателя излишне жесткой? По тексту закона для расчета судом может быть взята не ставка (ставки), действующая (действующие) в период нарушения, а одна из трех указанных выше ставок. Но само правонарушение может быть отдалено от любого из названных законом моментов длительным периодом и к сроку, скажем, вынесения решения ставка может резко снизиться (так было, например, осенью 1993 г.). В результате кредитор недополучит определенную сумму, равно как может получить излишнюю в случае роста ставок от периода правонарушения к моменту вынесения решения. Так, в том же 1993 г. колебания учетной ставки Центрального банка России достигали 85 % годовых.

          Пунктом 2 ст. 395 ГК РФ предусмотрено, что "если убытки, причиненные кредитору неправомерным пользованием его денежными средствами, превышают сумму процентов, причитающуюся ему на основании п. 1 настоящей статьи, он вправе требовать от должника возмещения убытков в части, превышающей эту сумму". Следовательно, вначале рассчитывается сумма процентов, и лишь затем она соотносится с размером убытков за это же правонарушение. Если убытки (например, вынужденные расходы) возникли между теми же сторонами, но по другому основанию, зачет не производится и такие потери, подлежат возмещению в полном объеме.

          Другой вывод из приведенного текста закона (п. 2 ст. 395 ГК РФ) связан с теоретической конструкцией ответственности за нарушение обязательств и заключается в том, что проценты императивно не входят в состав убытков, не являются их частью, хотя бы и своеобразной. Этот вывод должен использоваться во всех случаях, когда заинтересованное лицо анализирует правонарушение и рассчитывает применить к правонарушителю те или иные средства воздействия. Взыскание % - самостоятельная мера гражданско-правовой ответственности (помимо неустойки, возмещения убытков и др.).

  Подразумевая возможные возражения, следует указать, что проценты подлежат уплате не в связи с потерями кредитора - их может и не быть, а "за пользование чужими денежными средствами". Это не только компенсация кредитору, но и наказание должника.

          Проценты не подпадают под понятие убытков, определение которых дается в ст. 15 ГК РФ. Наиболее близки к процентам неполученные доходы, но законодатель связал возможность их истребования, прежде всего с обстоятельствами на стороне кредитора, а не должника. Действительно, если проценты взыскиваются "за пользование чужими денежными средствами", то упущенная выгода ("неполученные доходы") - "доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота". Таким образом, взыскание и процентов, и убытков имеет своим основанием нарушение должника, но условия расчета и доказывания лежат в разных плоскостях.

          В соответствии со ст. 394 ГК РФ убытки по общему правилу возмещаются в части, не покрытой неустойкой. Поскольку проценты не являются убытками и неустойкой, это правило к ним не применяется. Следовательно, если установлена неустойка, то проценты следует взыскивать без зачета с ней.

          Действующее законодательство не предусматривает возможности уменьшения или увеличения размера процентов исходя из имущественного положения ответчика, характера нарушения, формы вины и других обстоятельств. Ограничению размера ответственности по обязательствам в Кодексе посвящена ст. 400, но такое ограничение касается только убытков и должно быть установлено непосредственно в законе или соглашении сторон (если кредитор - не гражданин), а не в подзаконном акте.

          Однако вина кредитора (ст. 404 ГК РФ) может служить основанием для уменьшения размера ответственности должника, поскольку закон говорит именно об "ответственности" в целом, а не об отдельных ее мерах (возмещении убытков или взыскании неустойки).

          Является ли вина должника обязательным условием для взыскания процентов? По общему правилу (п. 1 ст. 401 ГК РФ) вина необходима для привлечения к ответственности, кроме случаев, когда законом или договором предусмотрено иное. Необходимо отметить, что данная статья неудачно названа "Основания ответственности...", хотя ранее принято было называть вину только условием, а основанием - само правонарушение. В том случае, когда обязательство не возникло при осуществлении предпринимательской деятельности, а договор не предусматривал иного, должник отвечает лишь при наличии вины.

          Если удержание денег связано с неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства третьими лицами, на которых должником было возложено исполнение, должник также обязан уплатить проценты (ст. 403 ГК РФ). Но денежные средства при этом должны оставаться у должника - в противном случае может быть поставлен лишь вопрос о возмещении убытков и взыскании неустойки.

          Когда должников несколько, их обязанность уплатить проценты в обязательстве предпринимательской деятельности является солидарной. В других обязательствах, если нет специальной оговорки закона или в договоре  -  это долевые обязательства.

§2.3. Вина - основание возмещения

внедоговорного вреда

          Судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что наибольшее количество споров, связанных с возмещением внедоговорного вреда, составляют споры о возмещении вреда, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия.[21]

          При рассмотрении таких споров возникают вопросы, касающиеся доказывания причинной связи между фактом возникновения ДТП и причиненными убытками и размера этих убытков.

          В этой связи с этим обычно выделяют три группы вопросов, которые чаще всего встречаются при разрешении споров этой категории.

          Первая группа вопросов связана с порядком оформления документов, отражающих факт дорожно-транспортного происшествия и сведения о его виновнике; вторая - с определением размера убытков и третья - с определением перечня документов, обосновывающих исковые требования при обращении в арбитражный суд с заявлением о возмещении убытков.

          Рассмотрим эти вопросы.

          Документом, отражающим факт возникновения дорожно-транспортного происшествия, является протокол осмотра технического состояния транспорта, составленный на месте происшествия работниками дорожно-патрульной службы в присутствии участников происшествия.

          Сведения о виновнике аварии указываются в справке, выдаваемой ГАИ после выяснения обстоятельств дорожно-транспортного происшествия.

          Документами, содержащими указанные сведения, являются также постановления следственных органов или органов дознания об отказе в возбуждении уголовного дела или его прекращении или приговор суда.

          Поскольку документы дорожно-патрульной службы содержат лишь сведения о внешних повреждениях без детальной их характеристики, а вопрос о возмещении убытков связан с обязательным обоснованием их размера, то в этом случае потерпевшая сторона должна обратиться в специализированную организацию, иными словами, консультационный пункт по автотехнической экспертизе.  Положение, о котором (РД 37.009.019-89), разработанное Центральным научно-исследовательским автомобильным и автомоторным институтом, в настоящее время АО "ФТОЛА-НАМИ", является официальным руководством при определении размера ущерба.[22]

          Полагаем, этот документ интересен с той точки зрения, что четко очерчивает круг необходимых действий, который должен предпринять потерпевший.

          Это в первую очередь письменный (под расписку или телеграфный с уведомлением о вручении) вызов ответчика для совместного осмотра поврежденной автомашины и определения размера убытков.

          Специалист консультационного пункта в присутствии обеих сторон составляет акт осмотра с указанием перечня выявленных повреждений и заключения о необходимости замены запасных частей или ремонта с учетом степени амортизационного износа автомашины.

          В случае неявки ответчика в акте об этом делается отметка.

          На основании данного акта специалист пункта автоэкспертизы составляет калькуляцию с указанием подлежащей возмещению стоимости восстановительного ремонта.

          Порядок составления калькуляции предусмотрен "Методическим руководством по определению стоимости транспортного средства с учетом естественного износа и технического состояния на момент предъявления" РД 37.009.015-92, разработанный АО "ФТОЛА-НАМИ".[23] В соответствии с ч. 1 ст.1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению лицом, причинившим вред, в полном объеме.

          Лицо, причинившее вред, освобождается от его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине.

          Исключением является причинение вреда источником повышенной опасности, когда ответственность наступает независимо от вины.

          В соответствии с ч. 1 ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т.п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельностью и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего.

          При рассмотрении иска акционерного общества к автохозяйству о возмещении расходов, вызванных оплатой больничного листка работнику АО, пострадавшему в результате дорожно-транспортного происшествия, не были приняты во внимание возражения ответчика о том, что пассажир пострадал в связи с внезапно возникшей при движении автобуса технической неисправностью (отказ тормозной системы).

          По утверждению ответчика, имела место непреодолимая сила, являющаяся обстоятельством, освобождающим от ответственности за причиненный ущерб.

          По смыслу п. 3 ст. 401 ГК РФ под непреодолимой силой понимаются чрезвычайные, непредотвратимые при данных условиях обстоятельства.

          Фактически неисправность, повлекшая возникновение аварии, явилась следствием ненадлежащего контроля за техническим состоянием автотранспорта, что подтвердила в своем заключении автотехническая экспертиза, назначенная арбитражным судом по ходатайству истца.

          Владелец источника повышенной опасности может быть освобожден судом от ответственности полностью или частично, если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда (п. 2 ст. 1083 ГК РФ).

          При грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное.

          При причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается.

          Вина потерпевшего не учитывается при возмещении дополнительных расходов, при возмещении вреда в связи со смертью кормильца, а также при возмещении расходов на погребение.

          Размер возмещения вреда, причиненного гражданином, может быть уменьшен судом с учетом имущественного положения причинителя вреда, за исключением случаев, когда вред причинен им умышленно.

          В соответствии с ч. 1 ст. 1079 ГК РФ обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления, либо на ином законном основании (на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.). На основании ч. 2 указанной статьи за вред, причиненный в случае противоправного выбытия источника повышенной опасности из обладания его владельца, несет ответственность тот, кто противоправно завладел источником.

          Однако, если будет установлена вина владельца в противоправном изъятии этого источника из его обладания, ответственность может быть возложена как на владельца, так и на лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности.

          Думается, вина владельца в противоправном изъятии источника, в частности транспортного средства, может заключаться, например, в оставлении автомобиля открытым, что логически содействует такому изъятию.[24]

          Следует обратить внимание на то, что вред, причиненный в результате взаимодействия источников повышенной опасности их владельцам, возмещается на общих основаниях, т.е. в порядке, предусмотренном ч. 1 ст. 1064 ГК РФ. В случае, если в результате взаимодействия этих источников (столкновения транспортных средств и т.п.) причинен вред третьим лицам, владельцы несут солидарную ответственность по основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 1079 ГК РФ.

          Если виновником дорожно-транспортного происшествия является водитель предприятия или организации, управлявший служебной автомашиной, то в силу ч. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении им своих трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

          В данном случае указанная норма распространяется не только на тех лиц, связанных с работодателем трудовым договором (контрактом), но и на тех, кто выполняет работу на основании гражданско-правовых договоров, при условии, что эти лица действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина.

          В силу ч. 1 ст. 1081 ГК РФ лицо, возместившее вред, причиненный другим лицом (работником при исполнении им служебных, должностных или иных трудовых обязанностей, лицом, управляющим транспортным средством и т.п.) имеет право обратного требования (регресса) к этому лицу в размере выплаченного возмещения, если иной размер не установлен законом.

          Согласно ст. 1081 ГК РФ суд в соответствии с обстоятельствами дела обязывает лицо, ответственное за причинение вреда, возместить его в натуре (представить вещь того же рода и качества, исправить поврежденную вещь и т.п.) или возместить причиненные убытки (п. 2 ст. 15 ГК РФ).

          При обращении в суд с иском о возмещении убытков, причиненных в результате ДТП необходимо иметь в виду определенный перечень документов, обязательных при оформлении такого рода исков.

          Как уже упоминалось, в первую очередь - это протокол осмотра технического состояния транспорта, составленный на месте происшествия работниками дорожно-патрульной службы, документ, устанавливающий виновника ДТП (справка ГАИ, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела или его прекращении, приговор суда), доказательства письменного вызова ответчика для осмотра поврежденной автомашины, двусторонний акт осмотра, составленный в пункте автотехнической экспертизы, калькуляция с указанием стоимости восстановительного ремонта автомашины, включающая стоимость ремонтных работ, запчастей, подлежащих замене, амортизационный износ и соответствующее ему уменьшение размера ущерба, справка о страховом возмещении (при наличии договора страхования).

          Проиллюстрировать выше изложенное можно на следующем примере.

В арбитражный суд обратилось индивидуальное частное предприятие с иском к автопредприятию о возмещении убытков, причиненных в результате дорожно-транспортного происшествия.

          В процессе судебного разбирательства установлено, что при столкновении автомашин ИЧП и автопредприятия по вине водителя последнего автомашина истца получила повреждения, подтвержденные протоколом осмотра транспортного средства с участием дорожно-патрульной службы.[25]

          В обоснование размера убытков истцом представлена дефектная ведомость, составленная зональным автоцентром, не имеющим статуса консультационного пункта по авто технической экспертизе.

          Сведения о количестве и характере повреждений, большая часть которых не могла остаться незамеченной даже при внешнем осмотре, противоречили протоколу осмотра и существенно увеличивали размер убытков.

          Арбитражный суд отклонил иск по мотиву не доказанности размера указанных в ведомости убытков, не приняв в качестве доказательства односторонне составленный и противоречивый документ - дефектную ведомость.

          Суд указал на то, что в этой ситуации не были соблюдены важнейшие условия объективности документа, определяющего размер ущерба: ведомость составлена без вызова ответчика организацией, не обладающей соответствующим статусом.

          Независимо от возмещения имущественного вреда пострадавший гражданин вправе на основании статей 151, 1099 - 1101 ГК РФ обратиться в суд общей юрисдикции с иском о компенсации морального вреда, связанного с действием источника повышенной опасности.

          В соответствии со ст. 1100 ГК РФ в случае, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности, компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда.

          Согласно статье 1101 компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.

          Размер компенсации определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

          При этом, основываясь на принципах разумности и справедливости, суд оценивает характер физических и нравственных страданий потерпевшего исходя из обстоятельств причинения морального вреда и индивидуальных особенностей потерпевшего.

          Однако следует учитывать, что иски о возмещении морального вреда арбитражному суду неподведомственны.

          В условиях нестабильности рыночных цен и их существенном отличии в различных регионах Российской Федерации возникает вопрос, исходя из каких цен, следует взыскивать стоимость ремонта поврежденного автомобиля, и должна ли в этой связи, потерпевшая сторона представлять доказательства о мерах, принятых для своевременного ремонта, т.е. сразу же после ДТП.

          Думается, что эти вопросы нужно рассматривать с учетом норм о возмещении убытков, содержащихся в Гражданском кодексе РФ.

          В силу ст. 8 и ч. 2 ст. 307 ГК РФ причинение вреда является основанием возникновения обязательств.

          Обязанность возместить причиненные убытки возникает у причинителя вреда на основании ч. 1 ст. 15 ГК РФ.

          Для обоснования размера понесенных убытков лицо, требующее их возмещения, должно представить соответствующие доказательства.

          В этой связи доказательства, представляемые потерпевшей стороной о мерах, принятых для своевременного ремонта, в условиях колебания рыночных цен можно рассматривать как доказательства о мерах, принятых к уменьшению ущерба.

          В этом случае на основании п. 1 ст. 404 ГК РФ суд вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял разумных мер к их уменьшению.

§2.4.Причинитель вреда -  несовершеннолетний

          Как известно, в гражданских правоотношениях наряду с взрослыми участвуют и несовершеннолетние лица, которыми признаются граждане, не достигшие 18-летнего возраста.

          Несовершеннолетний, став участником гражданского правоотношения, приобретает определенные права и обязанности. Однако в отличие от взрослого лица осуществление им прав и исполнение обязанностей имеют особенности, вызванные его неполной дееспособностью. Эти особенности свойственны и имущественной ответственности, как по сделкам несовершеннолетнего лица, так и вследствие причинения им вреда.

          По общему правилу, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, и вред, причиненный имуществу юридического лица, а также убытки, вызванные неисполнением либо ненадлежащим исполнением обязательств по сделкам, подлежат возмещению лицом, их причинившим (ст. ст. 393, 1064 ГК РФ). Эти нормы применяются в основном в том случае, если причинителем вреда или убытков является совершеннолетний дееспособный гражданин либо юридическое лицо. Когда же вред или убытки причинены противоправным деянием несовершеннолетнего лица, законодатель устанавливает специальные правила, которые заключаются в том, что имущественная ответственность может быть возложена на лиц, не являющихся непосредственными причинителями вреда либо нарушителями обязанностей по сделкам. К ним относятся юридические и физические лица, которые в силу закона, акта органа местного самоуправления, акта органа государственной власти субъекта Российской Федерации, решения суда или договора осуществляют права и исполняют обязанности по воспитанию и образованию детей, а также надзор за ними.

          Какое лицо может быть привлечено к ответственности по сделкам несовершеннолетнего гражданина и за причиненный им вред, зависит от многих условий. К ним следует отнести как общие условия гражданско-правовой ответственности, так и специальные условия, свойственные данному виду ответственности. Общими условиями являются: наличие вреда (убытков), противоправное деяние (действие, бездействие) причинителя вреда, причинная связь между противоправным деянием и наступившими последствиями, вина причинителя вреда, то есть объективная и субъективная стороны состава гражданского правонарушения.

          Специальные условия обусловлены особенностями правового статуса несовершеннолетнего правонарушителя и лица, ответственного за его поведение, а также особенностями объективной и субъективной сторон состава гражданского правонарушения. К специальным условиям можно отнести: возраст и объем дееспособности ребенка, степень участия лица, ответственного за его поведение, в осуществлении прав и обязанностей по воспитанию и образованию, имущественное положение ребенка и лица, ответственного за его воспитание, срок, истекший с момента лишения родительских прав (если родители были лишены родительских прав).

          По возрасту гражданское законодательство выделяет три группы несовершеннолетних:

·   малолетние в возрасте до 6 лет, которые являются полностью недееспособными;

·   малолетние в возрасте от 6 до 14 лет, обладающие неполной дееспособностью;

·   несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет, наделенные также неполной дееспособностью (но она шире по объему прав и обязанностей) либо обладающие полной дееспособностью.

          Гражданское законодательство устанавливает правило, согласно которому малолетние лица (до 6 лет и от 6 до 14 лет) освобождаются от имущественной ответственности, как по сделкам, так и за причиненный ими вред. Ответственность по сделкам малолетнего лица и за причиненный им вред несут его родители, усыновители, опекуны, если не докажут, что вред причинен либо обязательство нарушено не по их вине.[26]

          Родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей. Ответственность возлагается на обоих родителей, в том числе и на родителя, проживающего отдельно от ребенка, поскольку они в силу ст. 61 СК РФ имеют равные права и  равные обязанности в отношении своих детей. Причем, согласно ст. 45 СК РФ при возмещении вреда, причиненного несовершеннолетними детьми, взыскание обращается на общее имущество родителей, а при недостаточности этого имущества они несут по указанному обязательству солидарную ответственность имуществом каждого из них. Вместе с тем отдельно проживающий родитель может быть освобожден от ответственности, если по вине другого родителя он был лишен возможности принимать участие в воспитании ребенка.[27]

          Ответственность может быть возложена и на родителей, лишенных родительских прав в течение трех лет с момента лишения родительских прав, если поведение ребенка, повлекшее причинение вреда, явилось следствием ненадлежащего осуществления родительских обязанностей (ст. 1075 ГК РФ).

          К числу лиц, на которых может быть возложена ответственность по обязательствам малолетнего лица и за причиненный им вред, относятся также усыновители (ст. ст. 61-65, 137 СК РФ). Если при усыновлении ребенка одним лицом личные неимущественные и имущественные права и обязанности с матерью (отцом) сохранены, к имущественной ответственности может быть привлечен не только усыновитель, но и родитель, с которым сохранены права и обязанности. Согласно ст. 137 СК РФ, о сохранении прав и обязанностей между ребенком и одним из родителей должно быть указано в решении суда об усыновлении (удочерении) ребенка.

          Кроме родителей и усыновителей, к числу лиц, ответственных за вред, причиненный малолетним лицом и по его обязательствам, относятся опекуны. Опекуном могут назначаться только совершеннолетние дееспособные граждане (ст. ст. 35, 36 ГК РФ, ст. 146 СК РФ). Опекунами могут быть и юридические лица: образовательные, лечебные учреждения, учреждения социальной защиты населения и другие аналогичные учреждения, а также органы опеки и попечительства (ст. 35 ГК РФ, ст. 123 СК РФ). На указанные учреждения, за исключением органов опеки и попечительства, может быть возложена ответственность за действия малолетнего лица независимо от степени участия в осуществлении прав и исполнении обязанностей по воспитанию, образованию и надзору. Учреждение несет ответственность не только в том случае, когда оно в силу закона является опекуном, но и когда временно, в период пребывания в нем ребенка, осуществляет надзор за ним. Опекуном ребенка учреждение признается тогда, когда ребенок находится в нем на полном государственном попечении (ст. 147 СК РФ, ст. 50 Федерального закона "Об образовании"). Обязанности опекуна выполняет администрация учреждения.

          Среди учреждений, ответственных за действия ребенка, законодатель называет наряду с образовательными учреждениями, также  и воспитательные учреждения. Думается, это является излишним, так как воспитательные учреждения выполняют аналогичные функции и входят в систему образовательных учреждений (ст. 12 ФЗ "Об образовании").

          На органы опеки и попечительства имущественная ответственность за действия малолетнего лица может быть возложена в том случае, если действия, повлекшие причинение вреда либо убытков, совершены им в тот период, когда органы опеки и попечительства до устройства его на воспитание выполняли обязанности опекуна.

          К имущественной ответственности за действия малолетнего лица могут быть привлечены и граждане, осуществляющие права и обязанности по воспитанию, образованию детей и надзор за ними на основании договора. К таким лицам следует отнести приемных родителей. В отличие от родителей и детей, права и обязанности которых основываются на происхождении, права и обязанности приемных родителей и детей, принятых в семью на воспитание, основываются на договоре о передаче детей на воспитание в семью. Договор заключается между органами опеки и попечительства и приемными родителями. Причем приемными родителями могут быть как супруги, так и отдельные граждане, желающие взять ребенка на воспитание в семью. В силу ст. 153 СК РФ приемные родители обладают правами опекуна по отношению к принятому на воспитание малолетнему ребенку. Разрешая вопрос об имущественной ответственности приемных родителей, суд должен исследовать содержание договора о передаче ребенка на воспитание в семью.

          К числу лиц, осуществляющих надзор за ребенком на основании договора, следует отнести и гувернанток (гувернеров). Договор заключается между родителями, усыновителями, опекунами и лицами, принимающими на себя обязанности по надзору за детьми либо обязанности по воспитанию и образованию детей. Это гражданско-правовой договор об оказании возмездных услуг (ст. 779 ГК РФ).

          В отличие от малолетних, которые освобождаются от имущественной ответственности, как по сделкам, так и вследствие причинения ими вреда, несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет, согласно ст. ст. 26, 1074 ГК РФ, самостоятельно несут ответственность и по сделкам, и за причиненный вред. Самостоятельно несут ответственность и несовершеннолетние, которые в момент причинения вреда либо неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по сделке, а также в момент разрешения спора судом обладали полной дееспособностью. Речь идет о несовершеннолетних, объявленных полностью дееспособными в порядке эмансипации либо вступивших в брак до достижения 18-летнего возраста (ст. ст. 21, 27 ГК РФ, ст. 13 СК РФ).

          В случае, когда у несовершеннолетнего нет имущества, достаточного для возмещения вреда, он должен быть возмещен полностью или в недостающей части его родителями, усыновителями, попечителями. А также образовательным, лечебным учреждением, учреждением социальной защиты населения и другим аналогичным учреждением, которое в силу закона являлось его попечителем, если они не докажут, что вред возник не по их вине (ст. ст. 35, 1074 ГК РФ, ст. ст. 147, 153 СК РФ). Ответственность этих лиц является дополнительной. Если учреждение не являлось попечителем несовершеннолетнего лица, а временно, в период пребывания в нем ребенка, осуществляло надзор за ним, оно не может быть привлечено к дополнительной ответственности за его действия. Тогда как за вред, причиненный малолетним во время нахождения его под временным надзором учреждения, это учреждение, хотя и не является опекуном, может быть привлечено к имущественной ответственности. Тем самым ст. 1074 ГК РФ по сравнению со ст. 1073 ГК РФ, сужает круг лиц, которые отвечают за вред, причиненный несовершеннолетним. Разрешение вопроса о возложении дополнительной ответственности за действия несовершеннолетних лиц на учреждение зависит от степени его участия в осуществлении прав и исполнении обязанностей по воспитанию и образованию детей, а также и от возраста ребенка.

          Дополнительная ответственность может быть возложена и на родителей, лишенных родительских прав, если со времени лишения родительских прав не прошло три года, и поведение несовершеннолетнего, повлекшее причинение вреда, явилось следствием ненадлежащего осуществления ими родительских обязанностей. К дополнительной ответственности могут быть привлечены и приемные родители.

          Не могут быть привлечены к дополнительной ответственности родители, усыновители, попечители, если несовершеннолетний в возрасте от 14 до 18 лет причинил убытки неисполнением либо ненадлежащим исполнением обязанностей по сделке (ст. 26 ГК РФ).

          Разрешая вопрос о возложении дополнительной ответственности на родителей, усыновителей, попечителей, суду необходимо в стадии судебного разбирательства выяснять, имеет ли несовершеннолетний гражданин имущество, достаточное для возмещения вреда, или не имеет. Судебная практика свидетельствует о том, что суды не всегда выясняют, имеет ли несовершеннолетний причинитель вреда имущество и достаточно ли его для возмещения вреда. Так, решением Петушинского районного суда Владимирской области от 19.05.95 удовлетворен иск Лаповой Т.П. о возмещении вреда, причиненного несовершеннолетним Артамоновым Михаилом и малолетним Черненковым Дмитрием. Суд, не выяснив, имеет ли несовершеннолетний Артамонов Михаил имущество, достаточное для возмещения вреда, возложил на него ответственность. Аналогично поступил и Кольчугинский городской суд

Владимирской области, возложив дополнительную ответственность решением от 31.07.95 на попечителя несовершеннолетнего Шилова В.С., Беседину В.Ф.[28]

          Для того чтобы установить, располагает ли несовершеннолетний имуществом, достаточным для возмещения вреда, суду необходимо исходить из следующих обстоятельств: имущественного положения несовершеннолетнего лица, объема и характера возмещения, возможности обратить взыскание на имущество, имеющееся у несовершеннолетнего.

          Представляется, что под имуществом, достаточным для возмещения вреда, следует понимать наличие у несовершеннолетнего на момент разрешения спора о возмещении вреда имущества, на которое может быть обращено взыскание, и стоимость которого позволяет возместить причиненный вред. Если возмещению подлежит конкретная денежная сумма единовременного характера, достаточным будет наличие у несовершеннолетнего имущества, которое позволяет возместить вред сразу в полном объеме. Если же ребенок не имеет имущества для полного возмещения вреда, должна быть определена часть вреда, которая может быть возмещена самим несовершеннолетним, а возмещение оставшейся части должно быть возложено на родителей, усыновителей, попечителей. Кроме того, следует учитывать требования ст. 369 ГПК РСФСР, т.е. исключено ли из учета имущество, на которое не может быть обращено взыскание. В том случае, когда возмещение состоит в выплате ежемесячных платежей, суду необходимо установить, имеет ли несовершеннолетний регулярный доход или иное имущество, и при наличии такового возложить на него ответственность. В соответствии со ст. ст. 380, 385 ГПК РСФСР взыскание в этом случае может быть обращено на заработную плату, стипендию или иной доход.

          Одним из основных условий ответственности родителей, усыновителей, опекунов (попечителей) и других лиц, осуществляющих надзор за детьми и (или) права и обязанности по воспитанию и образованию детей, является их вина. Эти лица могут быть привлечены к имущественной ответственности, если не докажут, что вред возник либо обязательство нарушено не по их вине. Под виной родителей, усыновителей, опекунов (попечителей) понимается неосуществление должного надзора за несовершеннолетними лицами, безответственное отношение к их воспитанию или неправомерное использование своих прав по отношению к детям, результатом которого явилось неправильное поведение детей, повлекшее вред.

          Если вред причинен малолетним до 14 лет, то обязанность родителей, усыновителей, опекунов, приемных родителей, образовательных, лечебных учреждений, учреждений социальной защиты населения и других аналогичных учреждений по возмещению вреда не прекращается с достижением им совершеннолетия и приобретением имущества. Закон допускает возможность освобождения этих лиц от обязанности по возмещению вреда в случае наступления полной дееспособности причинителя вреда, наличия у причинителя вреда имущества, достаточного для возмещения вреда, отсутствия имущества у лица, обязанного возместить вред. При этом все названные условия в совокупности могут стать основанием для полного или частичного освобождения этих лиц от обязанности по возмещению вреда. Прекращается такая обязанность и в случае смерти родителей, усыновителей, опекунов, приемных родителей. Что же касается юридического лица, то его реорганизация не является основанием для освобождения от обязанности по возмещению вреда. Согласно ст. ст. 58, 1093 ГК РФ, эта обязанность переходит к правопреемнику. При ликвидации юридического лица платежи должны быть капитализированы.

          Если вред причинен несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет, обязанность родителей, усыновителей, попечителей по возмещению вреда прекращается по достижении им совершеннолетия либо в случае, когда у него до совершеннолетия появилось имущество, достаточное для возмещения вреда, либо когда он до достижения совершеннолетия приобрел полную дееспособность. Для прекращения обязанности достаточно наступления одного из указанных обстоятельств.

          Вопрос об освобождении родителей, усыновителей, опекуна (попечителя) от обязанности по возмещению вреда решается в исковом порядке по заявлению заинтересованного лица.

          Причиненный несовершеннолетним моральный вред подлежит компенсации в соответствии со ст. ст. 151, 1099-1101 ГК РФ. Моральный вред, причиненный действиями малолетнего лица, возмещается его родителями, усыновителями, опекуном, приемными родителями, учреждениями, являющимися опекунами, если они не докажут, что вред возник не по их вине. Моральный вред, причиненный действиями несовершеннолетнего лица в возрасте от 14 до 18 лет, подлежит возмещению непосредственным причинителем вреда. При недостаточности у него имущества дополнительная ответственность может быть возложена на его родителей, усыновителей, попечителей, приемных родителей, учреждение, являющееся его попечителем, если они не докажут, что вред возник не по их вине. Размер морального вреда определяется судом, исходя из степени вины несовершеннолетнего причинителя вреда и лиц, осуществляющих надзор за ним и права и обязанности по воспитанию, образованию, имущественного положения виновных лиц, и других, заслуживающих внимание обстоятельств.

          Лица, возместившие причиненный несовершеннолетним лицом вред, не имеют право регресса к нему (ст. 1081 ГК РФ). Однако образовательное, лечебное учреждение, учреждение социальной защиты населения и другие аналогичные учреждения, возместившие за несовершеннолетнего вред либо убытки, вправе предъявить иск в порядке регресса к своему работнику, который не осуществлял должного надзора за ребенком в момент причинения вреда (убытков) либо ненадлежаще исполнял свои обязанности по воспитанию и образованию детей.

Глава 3. Ответственность без вины в гражданском  праве.

§3.1 Проблема соотношения ответственности «за вину»

и ответственности без вины: исторический аспект

Существование в гражданском праве двух противоположностей  - ответственности за вину и ответственности без вины - является  проблемой, требующей объяснения.  Однако ответственность «за вину» и ответственности                                                                            без вины не просто существуют в гражданском праве, а, как уже говорилось, они сосуществуют друг с другом, определенным образом соотносятся между                                                             собой.

Для разрешения названных проблем обратимся к истории соотношения понятий ответственности «за вину» и ответственности без вины в гражданском праве. На наш взгляд, эта история складывается из трех этапов.

В качестве первого этапа следует выделить древнейшее право, существовавшее в доклассический период истории Римского государства. Юридической ответственности как таковой в тот период еще не существовало, и ее место занимала место потерпевшего.

Неразвитость права, отсутствие государственного правосудия приводили к тому, что осуществление или неосуществление ответственности-мести за правонарушение зависело только от силы понесшего вред, которая в значительной мере определялась степенью его оскорбления от нарушения принадлежавшего ему права. От силы возникшего  у него чувства мести[29], т.е. от его субъективного состояния.

Месть, таким образом, выступала одновременно и в качестве последствия любого правонарушения, и в качестве условия наступления этого последствия.[30]

 То, что ответственность выступала в виде мести, взыскания, обращенного на личность правонарушителя, свидетельствует о неразвитости в тот период имущественных отношений и, соответственно, об отсутствии обособления лиц друг от друга.

Постепенно осознание нежелательности для общества ответственности- мести, не только не восстанавливающей положение потерпевшего, но и удваивавшей ущерб, которое несло общество в целом, привело к принятию государственных мер, направленных на ее ограничение.

Первым шагом было установление jus talionis вместо личной расправы. Затем последовал второй шаг – денежный, имущественным выкупом- пеней.

С этого времени наступил классический период римского частного права, а с ним и второй этап истории соотношения ответственности «за вину» и ответственности без вины. Вина правонарушителя приобрела значение важнейшего условия возложения ответственности за большинство правонарушений. Ей стало придаваться исключительное значение вплоть до утверждения «без вины нет ответственности»[31], означавшего, что невиновность правонарушителя должна быть основанием освобождения от ответственности, а поэтому ответственность без вины не допускается. Начало вины потеснило древнее начало ответственности независимо от субъективного отношения правонарушителя к своему поведению и стало основным началом гражданско-правовой ответственности на многие столетия.

 Начало ответственности независимо от вины, сохранившегося в узкой сфере имущественных отношений.  Было смягчено установлением правила об освобождении правонарушителя от ответственности при действии непреодолимой силы.

В конце XIX в.  наступил  третий период истории соотношения ответственности «за вину» и ответственности без вины, который продолжается и в настоящее время. Начало этого периода совпало с началом промышленной

революции. Давшей мощный толчок развитию производительных сил, в том числе созданию источников повышенной опасности, приведшей к углублению общественного развития труда, усилению взаимосвязей между различными участниками гражданского оборота, возникновению монополий.

Названные факторы породили определенное ослабление, «размывание» признаков товарно-денежных отношений «идеального» варианта. Усиление взаимосвязей между участниками гражданского оборота ослабило признаки их имущественной обособленности и самостоятельности. Возникновение монополий и использование источников повышенной опасности исказили признак их равенства.

На наш взгляд, именно данные обстоятельства привели к некоторому усилению начала ответственности независимо от вины до непреодолимой силы.

Однако историческое развитие России после 1917 г. внесло свои коррективы в сложившиеся соотношения ответственности «за вину» и ответственности без вины, сделав его противоположным. Интересен в этом отношении период военного коммунизма, когда были свернуты товарно-денежные отношения, устранена свободная  торговля и установлено безденежное распределение материальных благ, на основании национализации всех промышленных предприятий включая и мелких. Коренным  образом изменилась роль государства, которое стало регулировать экономические отношения  путем непосредственного вмешательства в них с помощью актов управления.

Однако мнение, что гражданское право и начало вины вообще не пригодны для социализма.  В значительной степени утратило почву, как только в 1921 г. началась новая экономическая политика (нэп).

Думается, что сам по себе факт возврата к началу вины и в истолковании норм закона, и в правоприменительной практике подтверждается то, что соотношение ответственности «за вину» и ответственности без вины в конкретных исторических условий находится  в определенной, опосредованной зависимости от степени развития товарно-денежного характера экономических отношений.

С принятием ГК РСФСР 1964 г.  соотношение ответственности «за вину» и ответственности без вины не изменилось. Статья 222, устанавливавшая основания ответственности за нарушение договорных обязательств, и ст. 444, предусматривавшая основания ответственности из причинения  вреда, в отличие от ст. 118 и 403 ГК 1922 г., совершенно определенно указывали на необходимость наличия вины (умысла или неосторожности) для возложения гражданско-правовой ответственности.

Значение ГК РФ 1994-1995 гг., предусматривающего более широкую сферу применения ответственности без вины по сравнению с ГК РСФСР 1964 г., а также Закона «О защите прав потребителя», трудно переоценить. Их принятие привело, на наш взгляд. К тому, что гражданско-правовая ответственность «за вину» в России перестала доминировать над гражданско-правовой ответственностью без вины.

Первоначально господствовавшая неограниченная ответственность без вины, обусловленная неразвитостью имущественного и психологического индивидуализма участников общественных отношений, была отрицаема появившимся в связи с постепенным его формированием началом вины, а затем получил развитие обратный процесс. Высокая степень развития индивидуализма привела к его ослаблению, а вместе  с этим к уменьшению значения начала вины и расширению сферы применения ответственности без вины. Произошел как бы возврат к ответственности без вины, но уже на новом уровне. В настоящее время применение ответственности без вины, как правило, ограничено пределами непреодолимой силы.

§3.2 Общая характеристика оснований освобождения

от ответственности без вины

Вопрос об основаниях освобождения от ответственности во­обще как "за вину", так и без вины является чрезвычайно важным. Его важность обусловлена тем, что по основаниям освобождения от ответственности в определенной мере можно судить об особенностях того вида ответственности ("за вину" или без вины), от которой они освобождают, Исходя из этого, исследование оснований освобождения от ответственности без вины необходимо для выявления характерных черт этой ответ­ственности.

Основания освобождения от ответственности без вины могут устанавливаться либо в законодательстве, либо в договоре сто­рон. В связи с этим их можно классифицировать на два вида:

1) основания освобождения от ответственности без вины в силу закона;

 2) основания освобождения от ответственности без вины в силу договора.

Если в сфере обязательств из причинения вреда основания освобождения от ответственности без вины всегда устанавли­ваются только законодательством, то в сфере договорных обя­зательств они устанавливаются как законодательством, так и договором сторон, поскольку в силу п. З ст. 401 ГК РФ стороны договора вправе предусмотреть иные основания освобождения должника от ответственности без вины по сравнению с законо­дательными.

Основания полного освобождения от ответственности без вины в силу закона устанавливаются в п. 3 ст. 401, п. 2 ст. 476, ч. 2 ст.901, п. 1 ст. 1079,  ч. 2 п. 2 ст. 1083,  ст. 1098 ГК РФ, п. 4 ст. 13,  п. 4 и 5 ст. 14,  п. 5 ст. 18,  п. 6 ст. 28 Закона РФ  "О защите прав потребителей"[32],  ст. 54 Закона РФ "Об использовании атомной энергии".

Ими являются:

1)  непреодолимая сила;

2) умысел потерпевшего или кредитора (п. 2 ст. 901, ст.1079 ГК РФ, ст. 54 Закона РФ "Об использовании атомной  энергии");

3) грубая неосторожность кредитора   (ч. 2 п. I ст. 901 ГК РФ| и потерпевшего по усмотрению суда в деликтных обязательствах (ч.2п.2ст. 1083 ГК РФ);

4)  вина потребителя (п. 6 ст. 28 Закона "О защите прав потребителей");

5)  нарушение потребителем установленных правил пользо­вания, хранения товара, результата работ, услуг (ст. 1098 ГК РФ), а также их транспортировки (п.5ст. 14 Закона "О защите прав потребителей");

6) действия третьих лиц (п. 2 ст. 476 ГК РФ, п. 5 ст. 18 Закона "О защите прав потребителей"), противоправные действия третьих лиц (п. 2 ст. 1079 ГК РФ);

7)  военные действия и вооруженные конфликты (ст. 54 За­кона РФ "Об использовании атомной энергии")[33].

Как видно из приведенного перечня, достаточно часто зна­чение обстоятельства, освобождающего от ответственности без вины, придается вине потерпевшего или кредитора вообще или ее конкретным формам.

Указание на умысел потерпевшего как на основание осво­бождения от ответственности владельца источника повышен­ной опасности (ст. 1079 ГК РФ, ст. 54 Закона "Об использова­нии атомной энергии"), на наш взгляд, не имеет принципиаль­ного значения, так как в соответствии с общей нормой п. 1 ст. 1083 ГК, распространяющейся и на ответственность "за ви­ну", и на ответственность без вины, вред, возникший вследствие  умысла потерпевшего, возмещению не подлежит.

Нарушение потребителем установленных правил пользова­ния товаром, результатом работы, услуги или их хранения, предусмотренное в ст. 1098 ГК РФ, а также их транспортировки, предусмотренное в п. 5 ст. 14 Закона "О защите прав потребителей". В качестве основания освобождения изготовителя, исполнителя или продавца от ответственности за причинение вреда жизни, здоровью или имуществу потребителя, предполагает освобождение его от ответственности, если потребитель нарушил установленные правила пользования, хранения  или транспортировки товара (результата работы, услуги) как виновно, так и случайно. На наш взгляд, такое правило и не логично, и не справедливо.

Случайное нарушение потребителем этих правил не должно приводить к освобождению невиновного изготовителя, испол­нителя или продавца от ответственности, поскольку он отвеча­ет перед потребителем (потерпевшим) независимо от вины (ч. 1 ст. 1095 ГК РФ). Если в причинении вреда жизни, здоровью или имуществу потребителя не виноват ни он сам, ни причинитель, то логичнее и справедливее возложить ответствен­ность на причинителя, чем оставить потребителя с его убытка­ми. Освобождать изготовителя, исполнителя или продавца годностью или частично от ответственности должно только виновное поведение потребителя. С учетом требований общей нормы ст. 1083 ГК РФ умысел потребителя в нарушении пра­вил хранения, использования или транспортировки товара не­обходимо признать основанием для полного освобождения от ответственности невиновного изготовителя, исполнителя или продавца; грубую неосторожность потребителя — основанием к уменьшению размера ответственности названных лиц за причинение вреда жизни или здоровью потребителя, а в случае причинения вреда имуществу потребителя — по усмотрению суда и к освобождению их от ответственности, легкую же не­осторожность потребителя - основанием к уменьшению раз­мера их ответственности.

В связи с тем, что в общей норме ст. 1083 ГК РФ не предус­мотрено уменьшение размера ответственности невиновного причинителя вреда при наличии легкой неосторожности потерпевшего, что нам представляется несправедливым, ч. 2 п. 2 этой статьи следует дополнить таким правилом.

Исходя из этих соображений в ст. 1098 ГК РФ и п. 5 ст. 14 закона "О защите прав потребителей", желательно было бы внести изменения, указав, что продавец или изготовитель товара, исполнитель работы или услуги освобождается от ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы, услуги, если докажет, что вред возник вследствие долимой силы, а также по основаниям, предусмотренным п. 1 и ч. 2 и 3 п. 2 ст. 1083 ГК РФ. Если же в нарушении потребителя были виновны обе стороны, то ответственность должна возлагаться с учетом вины каждой из них в соответствии п. 2 ст. 1083 ГК РФ.

Законодательное регулирование вопроса о влиянии кредитора на размер ответственности должника в договорных обязательствах отличается от регулирования этого же вопроса применительно к деликтным обязательствам. В соответствии со ст. 404 ГК РФ суд вправе лишь уменьшить размер ответственности должника, отвечающего независимо от вины, если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине обеих сторон, либо если кредитор умыш­ленно или по неосторожности содействовал увеличению разме­ра убытков или не принял разумных мер к их уменьшению. По нашему мнению, из буквального текста ст. 404 ГК РФ совер­шенно очевидно, что невиновный должник не только не может быть освобожден от ответственности при наличии вины (в том числе умысла) кредитора, но даже размер его ответственности не может быть при этом уменьшен.

Однако возложение ответственности на невиновного долж­ника при наличии вины кредитора было бы несправедливым, и закон не должен допускать такую несправедливость. Недоста­точная ясность в регулировании вопроса о влиянии вины кре­дитора на ответственность невиновного должника в случае, когда он отвечает независимо от вины, должна быть устранена, По нашему мнению, умысел кредитора так же, как и в сфере деликтной ответственности, должен приводить к освобожде­нию невиновного должника от ответственности, грубая неосто­рожность кредитора - к уменьшению ответственности долж­ника или, по усмотрению суда, к освобождению его от ответст­венности, а легкая неосторожность кредитора - к уменьше­нию ответственности должника. Соответствующие дополне­ния необходимо внести в п. 2 ст. 404 ГК РФ.

В соответствии с п. 6 ст. 28 Закона "О защите прав потребителей", в противоположность общему правилу ст. 404 ГК РФ вина потребителя в любой се форме полностью освобождать исполнителя работы или услуги от ответственности за нарушение сроков выполнения работы или оказания услуги. Это правило также вряд ли можно признать справедливым. Если исполнитель отвечает перед потребителем независимо от в то легкая неосторожность последнего не должна привод полному освобождению исполнителя от ответственное», же предположить, что исполнитель наряду с потребителе виновен в нарушении срока выполнения работы или оказания услуги, то несправедливость рассматриваемого правила еще очевиднее.

Думается, нет необходимости в закреплении особых, отличающихся от общих, оснований освобождения от ответствен­ности за нарушение сроков исполнения работы или оказания услуги. Тем более, что эти особые основания явно не отвечают требованиям справедливости. На наш взгляд, разумнее и спра­ведливее было, если бы исполнитель полностью или частично освобождался от ответственности по общим правилам, предус­мотренным в ст. 404 ГК РФ, с предлагаемыми нами изменени­ями в ней.

Признание вины потерпевшего, кредитора как таковой вообще или ее конкретных форм основанием освобождения от ответственности без вины не имеет какого-либо значения ни для определения границ сферы применения ответственности без вины, ни для выявления специфических черт такой ответ­ственности. Это следует из того, что вина потерпевшего, кре­дитора в соответствии с общими нормами ст. 404, 1083 ГК РФ учитывается и тогда, когда причинитель вреда или должник отвечают только "за вину". В этих случаях учет вины потерпев­шего и кредитора приводит к соответствующему уменьшению ответственности причинителя или должника, что фактически является частичным освобождением последних от ответствен­ности.

На наш взгляд, признание вины потерпевшего, кредитора вообще или в ее конкретных формах основанием освобождения  невиновного причинителя или должника от ответственности, в первую очередь, служит поддержанию справедливости при возложении на них ответственности без вины. Если бы такого основания освобождения от ответственности не было предусмотрено, то возложение ответственности на невиновного причинителя или должника при наличии вины потерпевшего или кредитора было бы несправедливым. Кроме того, это указание имеет также и процессуальное значение. Например, указание на умысел, как обстоятельство, освобождающее от ответственности без вины в соответствии со ст. 1079 ГК РФ, распределяет бремя доказывания. Правонарушитель должен доказывать не отсутствие своей вины, а наличие вины потерпевшего. Действия третьих лиц (ч. 2 ст. 474 ГК РФ, п. 5 ст. 18 Закона защите прав потребителей", п. 2 ст. 1079 ГК РФ) также нельзя признать специфическим основанием освобождения ответственности без вины. Если неблагоприятные имущественные последствия (появление недостатков переданной продавцом покупателю вещи, причинение вреда источником повышенной опасности, выбывшим у его владельца) возникли результате действий третьего по отношению к продавцу или владельцу источника повышенной опасности лица, то действия продавца по передаче вещи или владельца источника повышенной опасности по его эксплуатации причинно не свя­заны с наступлением этих неблагоприятных последствий. По­скольку наличие причинной связи является обязательным ус­ловием возложения ответственности как "за вину", так и без вины, следует признать, что действия третьих лиц как причина возникновения неблагоприятных имущественных последст­вий у кредитора или потерпевшего есть основание освобож­дения и от ответственности без вины, и от ответственности  вину".

Такое основание освобождения от ответственности органи­зации, эксплуатирующей ядерные установки, радиационные источники, ядерные материалы и т. д., как военные действия н вооруженные конфликты (ст. 54 Закона "Об использовании атомной энергии"), имеет определенное сходство с действиями третьих лиц. Однако, поскольку в вооруженных конфликтах и военных действиях участвует множество людей, совокупные действия которых создают результат, непосредственно не за­висящий от каждого из них в отдельности, следует признать, что вооруженные конфликты и военные действия как основа­ние освобождения от ответственности без вины нетождественны действиям третьих лиц. По нашему мнению, вооруженные конфликты и военные действия представляют собой разновидность непреодолимой силы.

Часть 2 п. 1 ст. 901 ГК РФ предусматривает возможность освобождения от ответственности профессионального хранителя за утрату, недостачу или повреждение вещей в случае, если он не знал и не должен был знать о том, что принял хранение вещь, обладающую такими свойствами, которые могут причинить вред вещам, сданным на хранение другими лицами. Указание на такое основание освобождения от ответственности создаст впечатление, что профессиональный хранитель, вопреки общему правилу п. З ст. 401 ГК РФ, несет ответственность "за вину". Однако на самом деле это не так.

 Если в процессе хранения вред причинен вещам, обладающим опасными свойствами, о которых хранитель не был информирован поклажедателем и которые не могли быть обнаружены им путем наружного осмотра (ч. 1 и 2 п. 1 ст. 894 ГК РФ), вследствие чего хранитель не мог обеспечить соответствующие их свойствам условия хранения (ч. 2 п. 1 ст. 891 ГК РФ), то хранитель освобождается от ответственности на самом деле не потому, что не знал и не должен был знать об их свойствах (а следовательно, не виноват), как это установлено в ч. 2 п. 1 ст.901 ГК РФ, а потому что в таких случаях имеется вина самого кредитора - поклажедателя — обычное основание осво­бождения от ответственности без вины.

Если в процессе хранения этих вещей их опасными свойствами причинен вред вещам других поклажедателей, то храни­тель освобождается от ответственности перед ними за не сохранность их вещей не потому, что не виноват, а потому, что этот вред причинен противоправными действиями третьего по отношению к пострадавшим поклажедателям лица—дейст­виями поклажедателя, не сообщившего при сдаче своих вещей на хранение об их свойствах, способных причинить вред чужим вещам. Таким образом, в подобных случаях ответственность хранителя не наступает в связи с тем, что отсутствует, причин­яя связь между его действиями и наступившими у поклажедателей убытками. Тот факт, что закон (п. 1 ст. 894 ГК РФ) признает ответственным за эти убытки поклажедателя, сдав­шего на хранение вещи с опасными свойствами без предупреждения об этом хранителя, подтверждает этот вывод.

 Все сказанное выше свидетельствует о том, что профессиональный хранитель отвечает не "за вину", а независимо от вины и поэтому на него может быть возложена ответственность вины. Об этом же свидетельствует также п. 2 ст. 894 ГК в соответствии, с которым хранитель, информированный об опасных свойствах вещей, принятых на хранение, и принявший все возможные меры для сохранения, как их самих, так и вещей сданных другими поклажедателями (а, следовательно, невиновный в не сохранности этих вещей), не освобождается от ответственности.

На основании изложенного следует признать, что редакция ч. 2 п. 1 ст. 901 ГК РФ является не очень удачной. Представляется, что из текста названного пункта следует исключить указание на незнание и не должность знания хранителя о свойствах принятых на хранение вещей как на основание освобождения его от ответственности. Это необходимо сделать тому, что оно, во-первых, искажает суть установленного для данного случая начала ответственности независимо от вины, а во-вторых, является вообще ненужным, так как в силу п.1 ст. 894 ГК РФ ответственность в подобном случае несет поклажедатель, сдавший вещь с опасными свойствами на хранение не проинформировавший о них хранителя.

Итак, подводя итог сказанному выше, отметим, что ни вина потерпевшего или кредитора, ни действия третьих лиц не яв­ляются специфическим основанием освобождения от ответст­венности без вины, так как освобождают также и от ответст­венности "за вину". Это свидетельствует о том, что только непреодолимую силу можно признать пределом, границей от­ветственности без вины. Только непреодолимая сила всецело "принадлежит" ответственности без вины, является характер­ным, всегда в силу закона присутствующим, специфическим основанием освобождения от нее. Поэтому анализ именно не­преодолимой силы может выявить особенности ответственно­сти без вины, возлагающейся на правонарушителя в силу зако­на.

§3.3. Непреодолимая сила как основание освобождения

от ответственности без вины

Понятие непреодолимой силы (vis maior, forse majeure, act of God), существует уже тысячелетия и означает высшую силу, "божий промысел", судьбу, событие, превосходящее по мощи те человеческие силы, которые можно ему противопоставить, а потому освобождающее   от ответственности.[34]  Это понятие было известно римскому частному праву классического периода, гражданскому праву стран континентальной Европы (ст. 1147,  1148,  1385, 1386 ФГК, ст. 103, 104 ФТК, ч.2 параграфа 701 ГГУ и т. д.)[35]  англо-американскому гражданскому праву (форс-мажорные оговорки в договорах). В российском гражданском праве непреодолимая сила традиционно определяется как чрезвычайное и непредотвратимое  при данных условиях обстоятельство (ст. 85 ГК РСФСР 1964 г., п. 2 ст. 71 Основ гражданского законодательства Союза ССР   и республик, ст. 202, п. 3 ст. 401 действующего ГК РФ).

Однако, несмотря на столь длительную историю существования этого понятия, оно до сих пор вызывает многочисленные споры.

Для нас вопрос о понятии непреодолимой силы имеет важ­нейшее значение. Поскольку непреодолимая сила освобождает от ответственности без вины, "ограничивает" ее действие, выявление признаков непреодолимой силы необходимо, с одной стороны, для определения сферы применения ответственности без вины3, а с другой — для выявления ее сущностных признаков.

Отсюда возникает вопрос о том, какое значение имеет от­сутствие вины лица для квалификации обстоятельства как не­преодолимой силы? В. А. Тархов высказывал мнение, что "отсутствие вины ответственного лица — необходимое условие для применения понятия непреодолимой силы".[36]  Г. К. Матвеев, наоборот, считал, что субъективный момент должен входить в квалификацию данного события как непрео­долимой силы.[37]

На наш взгляд, этот вопрос невозможно решить, не учитывая двуаспектности понятия "непреодолимая сила". Квалифи­кация объективного стихийного или социального события как обстоятельства непреодолимой силы не должна включать себя момент отсутствия вины. Событие квалифицируется непреодолимая сила не потому, что субъект не виноват, напротив — он не виноват именно потому, что оно действовало. Но квалификация непреодолимой силы как границы ответственности без вины предполагает невиновность правонарушителя. Если при действии объективного обстоятельства непреодолимой силы последний не принял всех возможных в конкретной ситуации мер для предотвращения неблагоприятных имущественных последствий происшедшего, он должен понести  ответственность, поскольку закон не предусматривает возможности

освобождения от ответственности при наличии вины. Если правонарушитель принял эти меры, но неблагоприятные имущественные последствия, тем не менее, наступили, он должен быть освобожден от ответственности ввиду наличия квалифицированного случая (casus maior).

Однако включение в квалификацию непреодолимой силы как границы ответственности момента отсутствия вины создает трудности в объяснении того, почему непреодолимая сила убеждает от ответственности без вины. Думается, что причина законодательного признания непреодолимой силы

 грани­цей ответственности без вины заключается в особых объектив­ах признаках ее обстоятельств.

В легальном определении понятия непреодолимая сила, содержащемся в п. 3 ст. 401 ГК РФ, в качестве ее признаков названы "чрезвычайность" и "непредотвратимость при данных условиях". В цивилистической литературе анализируются не только указанные признаки, но и другие, выявленные в процессе научных исследований. При этом цивилисты сопоставляют признаки непреодолимой силы с признаками casus'a. качестве признака, присущего и непреодолимой силе, и casus'y, единодушно называется признак непредвидимости. Однако одни ученые придают ему решающее значение, исходя из того, что если лицо знало или должно" было знать о вступлении обстоятельств, могущих привести к неблагоприятным имущественным последствиям, то тогда нет места случаю имеет место вина правонарушителя,1 другие же не считают названный признак обязательным для непреодолимой силы.[38] 2

Возникает вопрос: является ли обстоятельство, в какой-то мере предвидимое субъектом, случайным? Ответ на него зависит от того, что понимать под непредвидимостью. В юридической литературе это понятие не определено, хотя оно имеет практическое значение для квалификации явления как случай, будь то casus или непреодолимая сила.

Можем ли мы представить себе лицо, которое вообще не знает о том, что бывают землетрясения, извержения вулканов войны, забастовки и т.п., или о том, что существуют обстоятельства, которые принято называть случайными в деятельности водителей, строителей и других лиц, труд которых  с использованием источников повышенной опасности, а также о том, что обстоятельства такого рода будут иметь место в будущем?

Конечно, нет. Все люди, обладающие  зрелым и здоровым сознанием, знают об этом.

Но вправе ли мы,  при этом условии говорить, что наступление таких обстоятельств в будущем является для них непредвидимым? Очевидно, нет. Но тогда ни одно событие нельзя назвать непредвидимым, ибо в общем, виде, абстрактно его можно предвидеть. На это в свое время обращал внимание А. В. Венедиктов.[39] При таком понимании непредвидимости понятия "casus" и "непреодолимая сила" лишаются всякого смысла, поскольку субъекту можно ставить в вину непринятие мер к предотвращению этого события в будущем. Не найдется места и ответственности без вины, а это противоречит действующему законодательст­ву. Поэтому понятие непредвидимости с точки зрения права должно иметь другое содержание.

По нашему мнению, непредвидимость — это невозможность иметь конкретное знание о времени, месте, характере и особенностях будущего события. При таком подходе любое событие может быть абстрактно предвидимым, но не может быть предвидимо конкретно, во всех его деталях. Поэтому субъекту нельзя поставить в вину непринятие конкретных мер для предотвращения события или его последствий в будущем.

Несмотря на то, что обстоятельство непреодолимой силы обычно бывает непредвидимым для лица, деятельность кото­рого подвергается его воздействию, возможны случаи, когда наступление этого обстоятельства предвидится им конкретно. Поэтому, в отличие от casus'a, для которого признак непредвидимости является основополагающим, для непреодолимой силы он не обязателен.

На первое по значимости место в характеристике обстоя­тельства непреодолимой силы выходит признак его непредотвратимости. Этот признак тоже является общим и для casus и для непреодолимой силы.[40]

Однако различия признака непредотвратимости непреодолимой силы и casus’a  заключаются, по нашему мнению, в причине непредотвратимости. Casus непредотвратим по причине его непредвидимости действующим субъектом, т.е. субъективно непредотвратим. Если бы субъект знал о возможных последствиях своего поведения, то предотвратил бы их. Непреодолимая же сила непредотвратимая не по этой причине.[41]  Кроме того, само понятие непредотвратимости вызывает споры. Спорят, во-первых, о критерии непредотвратимости, который занимает основное место в рассуждениях ученых, а во-вторых, их внимание привлекает также вопрос о том, что является непредотвратимым — стихийное или социальное обстоятельством его последствия. Последний вопрос недостаточно исследован цивилистами.

С нашей точки зрения, непредотвратимыми могут быть и обстоятельство непреодолимой силы как таковое, и его последствия. Предположим, что ущерб причиняется в результате действия самого объективного обстоятельства непреодолимой силы, как в примере, приведенном Е. Л. Павлодским: от попадания молнии взорвалась автоцистерна с бензином и погибли двое прохожих.² В подобных случаях непреодолимая сила имеет качество непредотвратимости не ввиду ее особых объективных свойств, а в силу субъективной непредвидимости, как и при casus'e. Но определить в данной ситуации наличие непреодолимой силы, можно лишь дав оценку другим объективным чертам обстоятельства, предполагаемого непреодолимой силой, и только в том случае, если эти черты будут выявлены, владелец источника повышенной опасности может быть освобожден от ответственности.

В приведенном примере предотвратить последствия удара молнии в автоцистерну — взрыв и пожар — нельзя.

Но можно "Предотвратить удар молнии? Решение этого вопроса зависит от особенностей объекта. Если это объект, на котором устанавливаются громоотводы, то удар молнии не может расцениваться в качестве непреодолимой силы, так как его можно было предотвратить. Соответственно, если мер для предотвращения удара молнии принято не было (не установлен или не поддерживается в исправном состоянии громоотвод, либо объект находился в опасном с точки зрения возможности попадания молнии месте), то имеет место вина лица, эксплуатирующего данный объект.[42] Вместе с тем не все обстоятельства непреодолимой силы могут быть предотвращены. В настоящее время невозможно предотвратить извержение вулкана, Потрясение, в определенных случаях невозможно предотвратить - войну, забастовку и другие явления.

Однако   правоприменительный   орган   должен выяснить предотвратимость явления, предполагаемого непреодолимой силой, так как может оказаться, что последствия явления окажутся  сильнее, вредоноснее  его самого. Предотвратимый точки зрения конкретного объекта удар молнии может вызвать такой пожар, который будет отвечать признакам непреодолимой силы. Но его, по нашему мнению, нельзя будет, расценит в качестве обстоятельства, освобождающего от ответственности, поскольку он произошел от явления, не относящегося к непреодолимой силе и которое могло быть предотвращено.     В данной ситуации будет иметь место casus mixlus — случай сопряженный с виной, и ответственность должна быть, возло­жена на виновного[43]

Теперь рассмотрим случай, когда ущерб причиняется не самим обстоятельством непреодолимой силы как таковым, а его последствиями. Предотвращение неблагоприятных по­следствий может осуществляться двумя способами.

1.   Если последствия еще не возникли, то субъект может предотвратить их, изменив свое поведение так, чтобы не спо­собствовать их возникновению. Но это возможно лишь в слу­чае, когда он предвидит наступление обстоятельств, могущих повлечь эти последствия.

2.  Если неблагоприятные последствия, выражающиеся, на­пример, в разрушении коммуникаций, предприятий и т.п. и препятствующие исполнению обязательства, делающие это исполнение  невозможным  или   прерывающие  уже  начав­шийся процесс исполнения, наступили, субъект до истечения срока исполнения может принять меры для недопущения на­рушения обязательства. Если последствия были предотвратимы для данного субъекта (т.е., сами не выступали в качеств обстоятельства непреодолимой силы), то даже при наличии обстоятельства непреодолимой силы в качестве их причины освобождать от ответственности нельзя, поскольку обязан лицо должно было принимать меры к их предотвращению данном случае действие обстоятельства непреодолимой силы сопряжено с виной ответственного лица, следовательно, налицо casus mixtus. Если последствия были непредотвратимые, то  они так же, как и их причина, являются непреодолимой силой, т. е. основанием освобождения от ответственности, ее границей.

Далее рассмотрим вопрос о критерии непредотвратимое. Найти такой критерий, — значит, выяснить: для кого обстоятельство, предполагаемое непреодолимой силой, нспредотвратимо? Эта проблема была предметом острых дискуссий еще в XIX в. Выдвигалось два критерия — объективный, который  означал, что данное явление непредотвратимо не только для данного субъекта, но и для других членов общества, так как не дано с их деятельностью, возникает извне; и субъективный, который означал непредотвратимость данного явления только для данного субъекта.

В соответствии с объективной теорией ни одно явление нельзя отнести к обстоятельству непреодолимой силы, что делает излишним и само это понятие. Отсюда сфера применения ответственности без вины безгранично расширяется.

В соответствии с субъективной теорией также не находится места для понятия непреодолимой силы, так как оно совпадает понятием субъективного случая (casus minor). При этих об­стоятельствах невозможна ответственность без вины, что противоречит законодательству, допускающему ее возложение.

Однако указанные теории содержат в себе и позитивное начало, о котором в юридической литературе, за редким исключением, даже не упоминается. Положительным зерном в объективной теории является содержащаяся в ней идея нормирования,[44] которая, на наш взгляд, является основной в праве. Если мы не имеем представления о норме поведения, то, соответственно, не сможем квалифицировать поведение субъекта в данной ситуации как правомерное или неправомерное.

Другое дело, что в объективной теории эта норма завышена, недосягаемой для конкретного субъекта, а такая крайность в определении нормы снижает позитивное содержание этой теории.

Субъективная теория также содержит положительный момент, который заключается в идее учета субъективных качеств лица[45].

Но положительный смысл этой идеи точно так же, как и в объективной теории, сведен к минимуму ее абсолютизацией, исключающей объективную он поведения этого лица, т. е. идею нормирования, поскольку  норма занижена до потери ею объективных характеристик.

Думается, истина лежит посредине между данными теориями. В советской юридической литературе неудовлетворенность упомянутыми выше критериями предотвратимости привела к появлению так называемого дифференцированного объектив­ного критерия, который обосновывался именно теми позитив­ными идеями, которые содержатся в объективной и субъектив­ной теориях. А именно идеей необходимости нормирования поведения в обществе посредством установления правовых норм и идеей необходимости учета при этом индивидуальных  качеств действующего субъекта.                                          

Указанный критерий состоит в том, что непреодолимой си­лой с точки зрения непредотвратимости будет являться только такое обстоятельство, которое, будучи непредотвратимое для данного субъекта, является непредотвратимым также и для других, однотипных с ним по роду и условиям деятельной» субъектов. На наш взгляд, этот критерий является наиболее обоснованным.

Во-первых, идея нормирования находит здесь свое опти­мальное выражение.

Норма поведения устанавливается не в масштабах всего общества, что делает ее практически недостигаемой, а применительно к определенному кругу однородных по условиям деятельности субъектов. Такая норма досягаема для любого субъекта данного круга. Поэтому ее не достижение можно ставить ему в вину, И наоборот, не предотвращение таких обстоятельств, которые с точки зрения этой нормы являются непредотвратимыми, ему в вину ставить нельзя, ибо для него их предотвращение будет уже не субъективно,  а объективно невозможно.

Во-вторых, идея учета субъективных качеств действующего лица также получает здесь оптимальное выражение, поскольку, как уже говорилось, установленная таким образом объективная норма поведения является досягаемой для субъектов данного круга, а поэтому она имеет для них определенное стимулирующее значение в плане самоусовершенствования,

улучшения их деятельности.

Таким  образом, дифференцированный объективный критерий, существу, является объективно-субъективным, вобравшим в себя то лучшее, что содержалось в объективном и явном критериях. В п. 3 ст. 401 ГК РФ, на наш взгляд, закреплен именно этот критерий, так как в нем указывается на непредотвратимость не вообще, не для данного конкретного субъекта, а при данных условиях.

Итак, непредотвратимость непреодолимой силы является не субъективной, а субъективно-объективной, определяемой исходя не только из возможностей конкретного субъекта, но и из объективной нормы.

Однако возникает вопрос о том, чем должно характеризоваться явление, чтобы быть сильнее сопротивления, которое в состоянии оказать субъект, соответствующий по условиям деятельности и возможностям тому кругу субъектов, к которому принадлежит. Это, прежде всего, признак чрезвычайности. Понятие  чрезвычайности не раскрывается ни в юридической литературе, ни в законодательстве. Ученые понимают его по-разному. Например, А. К. Кравцов высказывал мнение, что чрезвычайность обстоятельств непреодолимой силы заключается в «необычайно большой мощи их проявления — стихийные явления (землетрясения, ураганы, наводнения, грозовые разряды и т.п.)[46]". В. Варкалло считал, что чрезвычайность - это не обязательно большая мощь явления.[47]  Е.А. Павлодский понимал под чрезвычайностью неожиданно­сть, необычность явления, выход из ряда вон, исключительность[48].

Признак чрезвычайности свойствен и непреодолимой силе, casusу. Разграничить их по признаку чрезвычайности невозможно. Но чрезвычайность является обязательным признаком непреодолимой силы. Он назван в качестве обязательного в ГК РФ. В качестве обязательного он рассматривается и в гражданском праве зарубежных государств. Поэтому раскрытие его содержания необходимо для характеристики непреодолимой силы.

Суммируя  высказанные в юридической литературе точки зрения относительно содержания признака чрезвычайной - непреодолимой силы, можно сделать вывод, что чрезвычайность означает, в первую очередь, не типичность, не характерность либо самого явления, либо его последствий, например, вымерзание яблонь после сильной оттепели в 1932 г. в Крыму. Обычное явле­ние, как правило, не может признаваться чрезвычайным. На­пример, договор поставки сена не был выполнен в связи с до­ждем и последующим бездорожьем. Высшая арбитражная ко­миссия (ВАК) в 1924 г. указала, что дожди и бездорожье — обычное явление в северной полосе России и поэтому они не являются непреодолимой силой. Сено заготовитель должен был иметь их в виду уже при заключении договора.

Однако в некоторых случаях чрезвычайность может озна­чать также особую форму проявления обычного события, в том числе его особую мощь. Например, небольшое землетрясе­ние в местности с высокой сейсмической активностью может и не быть обстоятельством непреодолимой силы для конкретного лица, но очень сильное землетрясение может оказаться для него таковым.

Исходя из этого, определить, имеет ли место признак чрез­вычайности или нет, можно только с учетом конкретных условий и нельзя заранее утверждать, является какое-либо событие чрезвычайным или нет.

В качестве признака, характеризующего причинную обус­ловленность обстоятельства непреодолимой силы, в юридической литературе называют его внешний характер. Внешний характер — обязательный признак обстоятельства непреодолимой силы. Это признавали как так и зарубежные цивилисты. Нет  спора также и о существе этого признака. И российскими учеными Х1Х в. и современными под внешним характером обстоятельства непреодолимой силы понимается то, что причина его возникновения не находится в сфере деятельности  данного лица, а лежит вне ее сфере.  Е. А. Павлодский, опираясь, философское разграничение случайностей по степени выражения ими необходимости, установил, что casus опосредует типичные черты деятельности правонарушителя, а обстоятельство    непреодолимой   силы    представляет   собой результат внешнего воздействия, приводящего к появлению единичных явлений.[49]

С нашей точки зрения, этот признак является главным для определения причин того, почему непреодолимая сила служит основанием освобождения от ответственности без вины, ее границей.

Попытки обосновать причины признания непреодолимой силы границей ответственности без вины не с позиций этого признака не увенчались успехом. О. С. Иоффе указывал на особый характер ситуации как на причину освобождения дол­жника от ответственности при действии непреодолимой силы. Но, к сожалению, он не объяснил, что следует понимать под "особым характером" ситуации. Аналогичное мнение высказывали В. Т. Смирнов и А. А. Собчак, усматривавшие причину освобождения от ответственности при действии непреодолимой силы в чрезвычайности и непредотвратимости события. Но признаками чрезвычайности и непредотвратимости  характеризуется и casus, от ответственности, за который,  освобождает непреодолимая сила.

Е. А. Павлодский выдвинул несколько причин освобождения от ответственности при наличии непреодолимой силы — отсутствие превентивного и воспитательного значения такой ответственности, невозможность требовать учета внешних, нетипичных обстоятельств от субъектов в их деятельности ". Это объяснение, на наш взгляд, также не дает исчерпывающего ответа на поставленный вопрос.

По нашему мнению, объяснение можно дать только с позиций  признака внешнего происхождения непреодолимой силы по отношению к деятельности правонарушителя.

Поскольку обстоятельство непреодолимой силы оказывает влияние на деятельность правонарушителя и через посредство этой  деятельности причиняет убытки, возникает вопрос о том, имеется ли в этом случае противоправность его поведения?

Однако в теории пра­вонарушения оценке с точки зрения противоправности подлежит именно поведение правонарушителя (действие или бездействие), а не его результат, так как они являются разными условиями гражданско-правовой ответственности. Поведение же, повлекшее нарушение чьего-то права, может быть как противоправным, так и правомерным. Поэтому суждение по наличию убытков или вреда о противоправности  поведения, их причинившего, вряд ли можно признать отвечающим теории правонарушения. Кроме того, применение рассматриваемых взглядов на практике создает вероятность возложения ответственности на лицо, которое не совершило противоправного поступка.

Чтобы иметь возможность при разрешении конкретного спора оценить с точки зрения противоправности именно поведение, необходимо отдифференцировать последнее от его результата. На наш взгляд, это можно сделать, исходя из того,  что поведение — это процесс, имеющий временные характеристики и объективно направленный к какому-либо результату, правомерному (надлежащее исполнение обязанности) или противоправному (неисполнение обязанности, причинение убытка, вреда), а его результат — это факт объективной дей­ствительности, временных характеристик не имеющий.

Рассмотрим теперь с изложенных позиций две ситуации:

1) убытки причиняются правонарушителем субъективно случайно;

2) убытки причиняются правонарушителем под воздействием обстоятельства непреодолимой силы.

В первой ситуации при наличии договорного отношения действие (бездействие) субъекта, приведшее к противоправно­му результату — неисполнению договорного обязательства, убыткам, будет противоправным, поскольку оно объективно не было направлено на достижение правомерного результата в виде надлежащего исполнения обязательства, хотя субъект принял для этого все возможные и доступные ему в сложив­шейся ситуации меры. В данном случае для достижения этого результата принятых мер оказывается недостаточно, и поэто­му поведение лица, не достигшее и не могущее достигнуть его, следует характеризовать как противоправное.

Сложнее квалификация действия либо бездействия, причи­нившего убытки в связи с использованием источника повышенной  опасности. Сама по себе деятельность по использова­ния такого источника является правомерной, так как она разрешена законом и направлена на достижение правомерного результата. Об этом уже давно не спорят.

Однако, по нашему мнению, правомерность действий по использованию источника повышенной опасности носит неустойчивый характер. Создавать повышенную опасность лишь в процессе использования этих источников. В случаях создание повышенной опасности будет противоречить принципу недопущения злоупотребления гражданским правом и, следовательно, являться противоправным.

Действия, связанные с использованием источника повышенной опасности в случае реализации этой опасности и причинения кому-либо ущерба, влекут ответственность. А раз установлена ответственность, значит, действия, обычно правомерны и защищаемые законом, лишаются этой защиты и приобретают качество противоправности. Высказывалось и противоположное мнение о том,  что причинение ущерба в этом случае не является противоправ­ным[50]. Это мнение не получило широкого распространения.

Таким образом, при субъективно-случайном причинении вреда в связи с использованием источника повышенной опас­ности ответственность наступает при наличии полного состава гражданского правонарушения, в котором имеется субъективный своеобразный элемент — относительное (относительно "среднего" критерия неосторожности) отсутствие вины право­нарушителя, которое, в то же время есть условное или реальное ее наличие с точки зрения высокого критерия неосторожности.

Имеется ли противоправность поведения субъекта при ква­лифицированном случае (непреодолимой силе)? Цивилисты, давно уже пришедшие к единому мнению о том, что возникно­вение в подобных ситуациях неблагоприятных имуществен­ных последствий у потерпевшего является следствием одно­временного действия двух факторов — непреодолимой силы и поведения субъекта, в большинстве своем отвечают на этот вопрос положи­тельно.

По нашему мнению, однако, в случае действия обстоятель­ства непреодолимой силы поведение правонарушителя ли­шено качества противоправности и именно поэтому непреодолимая сила признается в законодательстве границей ответственности без вины. Мы основываем свое мнение на том, что поведение субъекта — это процесс, объективно направлен на достижение какого-либо результата.

Должник приступил к исполнению своей обязанности по договору, например, принял груз к перевозке и начал ее осуществлять, но исполнение было прервано действием обстоятельства непреодолимой силы, уничтожившим перевозимый груз, и стало в дальнейшем невозможным. Начавшееся действие должника было правомерным, ибо оно объективно было направлено на достижение правомерного результата — надлежащее  исполнение обязательства. Но это действие не получило его завершения. Вмешавшееся в деятельность перевозчика обстоятельство непреодолимой силы привело это действие не к правомерному результату, а к совершенно противоположному противоправному — неисполнению обязательства. При та­ких обстоятельствах невозможно утверждать, что противо­правный результат — неисполнение договора — явился результатом противоправного поведения перевозчика. То же самое можно сказать и о воздействии обстоятельства преодолимой силы на деятельность, связанную с использованием источника повышенной опасности. В случае причинения вреда под воздействием обстоятельства непреодолимой силы действия владельца источника повышенной опасности остаются правомерными, так как вредоносные свойства этого объекта, обусловливающие повышенную опасность его эксплуатации, проявляются не в связи с их естественным наличием, а под воздействием внешнего обстоятельства непреодолимой силы.

Если обстоятельство непреодолимой силы исключает противоправность поведения субъекта, возникает вопрос о том, име­ли в этом случае его вина в нарушении права другого лица? В юридической литературе по вопросу о соотношении и противоправности нет спора. Обще признано, что вина условие юридической гражданско-правовой ответственности не существует без противоправного поведения. Если нет противоправности поведения, то не может быть и вины как психического отношения правонарушителя к этому поведению.

 Отсюда следует, что обстоятельство непреодолимой силы, исключая противоправность поведения лица, одновременно полностью исключает также и его виновность с точки зрения любого критерия неосторожности, таким образом, непреодолимая сила как граница ответственности без вины — это квалифицированный случай (casus or). Правонарушение, которое, в отличие от "обыкновенного случая" (casus minor), имеет своей субъективной стороной не «относительное", а "абсолютное" отсутствие вины правонарушителя, отсутствие ее даже с точки зрения высокого критерия  неосторожности, обусловленное действием объективного обстоятельства, которое в силу присущего ему характера по отношению к деятельности правонарушителя и свойства непредотвратимости исключает противоправность его действий.

Тот факт, что непреодолимая сила, по общему правилу исключает ответственность, свидетельствует о том, что граж­данским правом РФ ответственность без вины допускается только до непреодолимой силы, только "за casus minor". Дума­ется, что это связано с тем, что ответственность "за casus minor" — это только "относительная" ответственность без ви­ны, на самом деле представляющая собой ответственность "за вину" — реальную или условную — с точки зрения "высокого" критерия неосторожности.

Ответственность за правонарушение, совершенное под воздействием непреодолимой силы, наоборот, не допускается, поскольку это была бы "абсолютная" ответственность без вины (даже  точка зрения "высокого" критерия неосторожности). Кроме того, это была бы ответственность за не противоправное поведение, поскольку непреодолимая сила исключает проти­воправность поведения правонарушителя. Таким образом, это была бы ответственность при наличии одной лишь причин­ной связи между поведением правонарушителя и наступивши­ми неблагоприятными имущественными последствиями у дру­гого, что является чрезвычайной ситуацией. Именно поэтому такая ответственность, по общему правилу, не допускается. Исключение составляет ответственность в соответствии с международными конвенциями за ядерный ущерб, а также ущерб, причиненный космическими объектами.

Таким образом, значение выделения признака внешнего происхождения, где обстоятельства непреодолимой силы по отно­шению к деятельности правонарушителя заключается, первую очередь, в том, что только с его помощью на можно разграничить casus minor и casus maior и правильно решить  вопрос о возложении ответственности на  нарушителя или, наоборот, об освобождении его от ответственности. Судебным органам следует в первую очередь обрат внимание на наличие или отсутствие именно этого приз при разрешении конкретных споров. Кроме того, значение деления этого признака состоит в том, что, только принимая его во  внимание можно понять, почему именно непреодолимая сила освобождает от ответственности без вины и, тем самым, является ее границей. Исходя из сказанного, следует признать, что современное российское гражданское законодательство не вполне адекватно отражает признаки непреодолимой силы. Для устранения такого положения определение понятия преодолимой силы, содержащееся в п. 3 ст. 401 и ст. 202 ГК РФ, следовало бы дополнить указанием на признак внешнего происхождения обстоятельства непреодолимой силы по отношению к деятельности правонарушителя.

3.5. Договорные форс-мажорные оговорки

Как говорилось выше, важнейшим нововведением в институте гражданско-правовой ответственности является диспозитивное правило п. 3 ст. 401 ГК РФ, в соответствии, с которым ответственность за нарушение обязательств в сфере осуществления предпринимательской деятельности исключается непреодолимой силой и, следовательно, строится независимо от вины, если иные основания освобождения от ответственности не предусмотрены законом или договором сторон.

Практика заключения договоров российскими партнерами-предпринимателями показывает, что они часто пользуются доставленным им правом, включая в договор так называемые форс-мажорную оговорку, в которой перечисляют конкретные обстоятельства, освобождающие их от ответственности или ненадлежащее исполнение договора.

Однако   выражение "форс-мажор" на французском   языке означает "высшая сила" и традиционно переводится на русский язык как "непреодолимая сила". Такой перевод дает основания  предположить, что понятия "непреодолимая сила" и "форс-мажор", употребляемые в русском языке, должны обозначать обстоятельства с одинаковыми признаками. Следовательно, предположить также и то, что если от ответственности по договору освобождают конкретно названные в нем форс-мажорные обстоятельства, то ответственность сторон в данном чае строится независимо от вины, так же, как и в соответствии с п. 3 ст. 401 ГК РФ. В связи с этим возникает вопрос о целесообразности включения в договоры между российскими партнерами форс-мажорных оговорок. Зачем включать в договор  такую  оговорку, если  и  при  ее  наличии, и  при отсутствии основания освобождения от ответственности одинаковые, а, следовательно, ответственность возлагается при одинаковых условиях — независимо от вины должника?

В связи с этим вопрос о соотношении обстоятельств непреодолимой силы, согласно закону освобождающих от ответственности, и форс-мажорных обстоятельств, предусматривае­мых договором сторон, приобретает особое значение. Если в договоры такие оговорки все же включаются, то, действительно ли понятия "непреодолимая сила" и "форс-мажор"  с юридиче­ской точки зрения — синонимы?

За рубежом в качестве обстоятельств форс-мажора обычно указывают забастовки, локауты, трудовые конфликты, не­нормальные условия труда, выход из строя машин и обору­дования, задержки в пути, правительственные меры и ограни­чения, в том числе ограничение экспорта и другое лицензиро­вание, или любое другое событие, находящееся вне контроля стороны, включая войну.[51] Из такого определения следует, что родовым признаком, характеризующим любое обстоятельство форс-мажора, является признак его нахожде­ния "вне контроля стороны".

На наш взгляд, обстоятельство, находящееся вне контроля стороны, — это внешнее обстоятельство по отношению к дея­тельности должника. Должник может контролировать лишь свою деятельность, поэтому те обстоятельства, которые воз­никают в связи с ее осуществлением, находятся в сфере его контроля. Обстоятельства, которые не связаны с осуществле­нием его деятельности, являются для него внешними.

    Как было выяснено выше, внешний характер происхождения — важнейшая черта обстоятельства непреодолимой силы.  В связи с этим, думается, что говорить об обстоятельстве, находящемся  вне  контроля стороны, форс-мажорном обстоятельстве, значит, говорить об обстоятельстве непреодолимой силы. Исходя из сказанного, представляется, что ст. 79 Венской Конвенции  ООН  "О договорах   международной купли - продажи товаров", называющую в качестве обстоятельств освобождающих от ответственности, "обстоятельства, находящиеся вне контроля стороны", следует толковать, учитывая, что фактически в ней идет речь об обстоятельствах непреодолимой силы. Следует признать, что ответственность по Конвенции строится независимо от вины должника, а, следовательно,  допускается возложение на него ответственности без вины.

Понятия "форс-мажор" и "непреодолимая сила" и в практике используются  как однозначные.[52] Изучение и обобщение практики заключения договоров российскими коммерческими юридическими лицами показало, что в оговорке зачастую указывается, что форс-мажорными  признаются  обстоятельства непреодолимой силы и затем следует их примерный или исчерпывающий перечень.

Однако формулирование форс-мажорной оговорки путем указания на то, что обстоятельства форс-мажора — это обсто­ятельства, находящиеся вне контроля стороны, либо обстоя­тельства непреодолимой силы, в совокупности с приведением их примерного перечня, на наш взгляд, совершенно нецелесообразно, ибо должнику, чтобы освободиться от ответственности,   надо доказать, что к невозможности исполнения договор-то обязательства привело именно обстоятельство непреодолимой силы. В этих случаях ответственность будет наступать при таких условиях, при каких она наступала бы, если бы оговорки вообще не было в договоре, т. е. как предусмотрено в п.3 ст. 401 ГК РФ.

Например, часто в качестве форс-мажорного обстоятельства наряду со стихийными бедствиями называются экстре­мальные погодные условия. Когда в форс-мажорной оговорке указывается, что перечисленные в ней обстоятельства есть обстоятельства непреодолимой силы, вряд ли возможно освобождение от ответственности из-за экстремальных погодных условий, поскольку арбитражная практика обычно не признает их непреодолимой силой.

Например, заготовительная организация не выполнившая своих договорных обязательств в связи с невозможностыо   заготовки чеснока из-за его вымерзания в результате сильных морозов при отсутствии снега, не была освобождена от ответственности, поскольку из смысла договора следовало, что она должна была принять меры к заготовке в других областях  и фактически могла это сделать, но не сделала,  а следовательно, она виновна в неисполнении договора. На наш взгляд, практика включения в договоры сформулированных подобным образом оговорок является следствием и оправданного перенесения зарубежного опыта на российскую почву. Дело в том, что в гражданском законодательстве зарубежных стран не содержится определения понятия "непреодолимая сила", поэтому в договорах необходимо как-то его конкретизировать. Это делается путем перечисления обстоятельств, которые могут возникнуть после заключения договора и привести к невозможности его исполнения.

Российское гражданское законодательство, напротив, рас­крывает это понятие путем перечисления в п. 3 ст. 401 ГК РФ признаков непреодолимой силы, следовательно, любое обсто­ятельство, отвечающее им, освобождает должника от ответст­венности. Поэтому, если стороны по договору желают, чтобы ответственность за нарушение договорного обязательства на­ступала при тех условиях, которые закреплены законом, то включение в договор форс-мажорной оговорки с приведением какого-либо перечня обстоятельств совершенно излишне.

Следует также отметить, что круг обстоятельств, включа­емых в подобные перечни, в договорах, заключенных россий­скими предпринимателями, является почти стандартным и зачастую состоит из указаний на такие обстоятельства, кото­рые практически невероятны, например, землетрясения в средней полосе России,  либо, если возникновение их и вероят­но, но заведомо ясно, что они не повлияют на исполнение данного договора. Названные факторы сводят значение форс-мажорных оговорок практически к нулю.

Из сказанного следует, что включение в договор форс-ма­жорной оговорки имеет смысл лишь тогда, когда стороны же­лают установить иные основания освобождения от ответст­венности, а, следовательно, и иные условия возложения ответ­ственности по сравнению с закрепленными в законодательстве.

Каким же требованиям должна удовлетворять форс-мажорная оговорка, чтобы с ее помощью устанавливались отличные от законодательных оснований освобождения от ответственности? На наш взгляд, такая форс-мажорная оговор должна формулироваться предельно точно, путем указания совершенно конкретного перечня обстоятельств, освобождающих от ответственности, наступление которых действительно возможно в период действия договора. Представляется, при   определении   круга   этих   обстоятельств  должны, учтены природные особенности местности, социальные особенности страны и региона, внутри которых действуют стороны, характер договора, а также срок его действия. При этом не следует указывать на родовые признаки обстоятельств, чтобы создать необходимости доказывания их наличия для осво­ения от ответственности. Думается, именно такая формулировка оговорки позволит достигнуть цели договорного регулирования отношений сторон - снизить риск имущественных потерь при нарушении договорного обязательства партнером, а в случае возникновения спора — разрешить его с наименьшими процессуальными затруднениями.

Если рассматривать форс-мажорную оговорку именно с этой точки зрения, как способ установления договорных оснований освобождения от ответственности, отличных от законодательных, то следует признать, что в принципе она может предполагать возможность освобождения от ответственности действии не всяких обстоятельств непреодолимой силы, а только конкретно названных в ней, либо даже если должник виноват (кроме случая освобождения от ответственности за умышленное нарушение обязательства, поскольку это запрещено п. 4 ст. 401 ГК РФ). Если в оговорке в качестве оснований освобождения от ответственности указать только некоторые обстоятельства непреодолимой силы, перечень которых определить как исчерпывающий, то с помощью оговорки будет установлена более жесткая, чем предусмотрено в п. 3 ст. 401 ГК РФ, ответственность. Поскольку при наличии такой оговорки, ответственность может возлагаться за нарушение договорного обязательств, совершенное под воздействием обстоятельства непреодолимой силы, не указанного в перечне.

Ели же в перечень форс-мажорных обстоятельств включить обстоятельства, неблагоприятные имущественные последствия которых обычно предотвратимы для должника, (например, уже упоминавшиеся экстремальные погодные условия и т.п.),  с помощью оговорки будет создана возможность освобождения от ответственности даже виновного должника. В этом случае название "форс-мажор" не будет соответствовать действительному характеру обстоятельств, названных в оговорке, в связи, с чем следует избежать его использования в договоре. В подобном случае этот раздел договора следует назвать "Основания освобождения от ответственности".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Все вышесказанное позволяет сделать ряд выводов.

Гражданско-правовая ответственность без вины всегда сосуществует с ответственностью «за вину» соотносится с ней. На протяжении всей истории гражданского права соотношение ответственности без вины и ответственности «за вину» между собой менялось. Опыт показывает, что динамика этих изменений имеет под собой объективную почву.

И ответственность без вины, и ответственность «за вину» обуславливается товарно-денежным характером экономических отношений, как и  гражданское право в целом. Однако ответственность «за вину» связана  функционированием товарно-денежных отношений «идеального» варианта, с признаками имущественной обособленности, самостоятельности и равенства их участников, а ответственность  без вины, напротив, обусловлена отклонениями отдельных признаков товарно-денежных отношений от «идеального» варианта.

Понятие ответственности без вины и ограничение ответственности без вины от ответственности «за вину» является весьма сложным и зависит, в первую очередь, от понимания вины в гражданском праве.

·   Итак, можно с уверенностью сказать, что действующий ГК РФ сохраняет вину в качестве общего основания гражданско-правовой ответственности, например, за нарушение обязательств. При этом понятие вины дается через определение невиновности.

Лицо признается невиновным, если оно при необходимой степени заботливости и осмотрительности приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Гражданско-правовая ответственность наступает по общим правилам при наличии вины и в форме умысла, и в форме неосторожности, причем неосторожности как грубой, так и легкой.

ГК РФ сохранил также презумпцию невиновности должника, нарушившего обязательства. Лицо, потерпевшее от правонарушения, не обязано доказывать вину нарушителя. Напротив, лицо, нарушившее обязательство, предполагается виновным, и бремя доказывания отсутствия вины возлагается на него.

Однако ученые-правоведы отмечают, что следует иметь в виду, что правило о вине как условии и основании ответственности является диспозитивным. Законом или договором может быть предусмотрено, что ответственность лица, нарушившего обязательство, наступает независимо от его вины.

Как мы уже выяснили, те условия, которые необходимы для привлечения к гражданско-правовой ответственности, образуют состав гражданского правонарушения. Ими являются противоправное поведение и вина правонарушителя, а в отдельных случаях (например, при возмещении убытков) связь между противоправным поведением правонарушителя и наступившими последствиями для потерпевшего. И если объективная сторона здесь понятна, то субъективная в законодательстве раскрыта не полно, что вызывает или может вызвать определенные трудности и негативные правовые последствия для сторон в судебном споре. В п.1 ст.401 ГК РФ говорится: "Лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности". Указывая на форму вины, ГК в то же время, по мнению некоторых ученых-правоведов, не раскрывает ни ее содержание, ни виды.

В практике применения норм уголовного права решение вопроса о форме и виде вины, как правило, не вызывает сложностей. Целесообразно, по мнению юристов, использовать эти наработки в гражданских правоотношениях с учетом их специфики. Так, ч.2  ст.25 УК РФ гласит: "Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления".

Применительно к гражданским правоотношениям это положение могло бы выглядеть так: "Проступок признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия) и желало его наступления или предвидело возможность или неизбежность наступления антиобщественных последствий и желало их наступления".

При нынешней экономической нестабильности иллюстрацией может служить следующий пример. Должник, заведомо зная, что кредитор вот-вот обанкротится, отдавать положенные долги не спешит, хотя имеет такую возможность, рассчитывая, что в общей сумятице дел его долг "канет в лету". Конечно, проступки с прямым умыслом в гражданских правоотношениях могут встречаться гораздо реже, чем с косвенным. Согласно закону определение проступка, совершенного с косвенным умыслом, будет иметь следующее содержание: "Проступок признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия), предвидело возможность наступления антиобщественных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично".

Этот вид умысла наиболее часто встречается в гражданских правоотношениях, вытекающих из договорных начал или закона. Скажем, подрядчик в целях экономии стройматериала построил заказчику гараж с недовложением цемента в раствор, использованный в кирпичной кладке. В результате через короткое время одна стена обвалилась.

О проступках, совершенных по неосторожности (грубая небрежность или простая неосмотрительность) и чаще всего имеющих место в деликтных правоотношениях, необходимо также иметь четкое представление.

Такие проступки, говоря языком уголовного права, имеют материальный состав, т.е. влекут за собой определенные последствия - причинение материального ущерба и (или) морального вреда. Поэтому и конструкция определения вины при неосторожности будет иметь иной вид, чем при умысле. Например, так: "Под грубой небрежностью понимается проступок, когда лицо предвидело возможность наступления антиобщественных последствий своего деяния (действия или бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий". Скажем, не выбрав безопасную дистанцию, водитель сзади идущего автомобиля совершил наезд на идущий впереди автомобиль, которому пришлось резко затормозить из-за внезапно появившегося велосипедиста, в результате чего здоровью водителя впереди идущего автомобиля нанесен вред, а также причинены механические повреждения автомобилю.

Под простой неосторожностью (неосмотрительностью) понимается проступок, когда лицо не предвидело возможности наступления антиобщественных последствий своего деяния (действия или бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно и могло предвидеть эти последствия. Это, к примеру, может иметь место при причинении вреда в состоянии крайней необходимости. Если раскрывать содержание формы вины, то редакция ч.2 ст.401 ГК РФ имела бы, думается, иное определение: "Деяние (действие, бездействие) лица признается невиновным, если лицо, совершившее проступок, не могло осознавать антиобщественную опасность своего действия (бездействия), не предвидело возможности наступления антиобщественных последствий и по обстоятельствам дела не должно или не могло их предвидеть".

Многие ученые-правоведы считают, что заимствование гражданским правом понятий из уголовного права представляется рациональным и полезным по следующим соображениям.

Во-первых, исходя из теории права, никакое правоотношение не может возникнуть без юридических фактов, т.е. без условий, при которых возникают, изменяются или прекращаются правоотношения. Юридический факт, в свою очередь, существует в виде события или действия. Действия бывают правомерными и неправомерными. Неправомерные охватываются общим понятием "правонарушение", которое в широком смысле является антиобщественным деянием (действием или бездействием), причиняющим вред обществу и караемым по закону. Таким образом, правонарушение является родовым понятием, как преступления, так и проступка, и первое отличается от второго лишь более высокой степенью и тяжестью характера общественной опасности. И если диспозиция нормы уголовного закона запрещает совершать определенные ею действия под страхом наказания, то диспозиции норм гражданского закона дозволяют вступать в любые предусмотренные ими правоотношения и при этом обязывают соблюдать принятые на себя обязательства, за невыполнение которых наступает принудительное их исполнение или ответственность при наличии вины, а в отдельных случаях - и без вины.

Во-вторых, исходя из сказанного, вину как субъективную сторону деяния (будь то в уголовных, гражданских, административных и других правоотношениях) всегда характеризует интеллектуальный и волевой моменты, из сочетания которых определяется ее форма и вид.

И если бы законодатель раскрыл содержание форм и видов вины в Гражданском кодексе, то стало бы легче решать вопросы, связанные с определением ответственности за совершенные гражданские правонарушения.

Ответственность без вины, по общему правилу, допускается только до непреодолимой силы.  Непреодолимая сила, являясь специфическим, всегда в силу закона присутствующим основанием освобождения от ответственности без вины, выступает в виде ее предела, границы. Ответственность без вины до непреодолимой силы допускается, потому что это только «относительная» ответственность без вины, которая на самом деле место ответственность «за вину».

Ответственность за правонарушение, совершенное под воздействием непреодолимой силы, наоборот, не допускается, поскольку это была  бы «абсолютная» ответственность без вины (даже с точки зрения «высокого» критерия неосторожности), кроме того, это была бы ответственность за не противоправное поведения, поскольку непреодолимая сила исключает противоправность поведения правонарушителя. Таким образом, это была бы ответственность при наличии  одной лишь причиной связи между поведением правонарушителя и наступившими неблагоприятными имущественными последствиями у другого, что является чрезвычайно ситуацией. Именно поэтому такая ответственность, по общему правилу, не допускается. Исключение составляет, например, ответственность в соответствии с международными конвенциями за ядерный ущерб и ущерб, причиненным космическим объектом на поверхности Земли или воздушной судну в полете.       

Включение в договор форс-мажорной оговорки должно иметь целью установление иных, отличающихся от законодательных, оснований освобождения от  гражданско-правовой ответственности. Для этого форс-мажорная оговорка должна формулироваться предельно точно, с указанием совершенно конкретного перечня обстоятельств, освобождающих от ответственности, наступление которых действительно возможно в период действия договора. При определении круга этих обстоятельств должны быть учтены природные особенности местного и социальные условия страны и региона, внутри которых действуют стороны, а также  характер договора и срок его действия. При этом не следует указывать на родовые признаки этих обстоятельств, чтобы не создать необходимости доказывания их наличия для освобождения от ответственности.

Проведенное исследование ответственности без вины позволяет сделать вывод о том, что в целом современное гражданское законодательство РФ адекватно отражает необходимость ответственности без вины в определенных сферах имущественных отношений, в основном создает условия для поддержания справедливости при возложении ответственности без вины, а также условия для исключения «ненормативной» ответственности без вины.     Однако некоторые его нормы нуждаются в корректировке.

В частности, требуются уточнения легальное определение понятия непреодолимой силы как основания освобождения от ответственности, некоторые нормы законодательства о защите прав потребителя и др. В корректировке нуждается также практика применения ряда норм об ответственности без вины.  В частности включения в договоры форс-мажорных условий.

Библиография

Нормативные  акты. Судебная практика

1. ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: Принят Государственной Думой Федерального Собрания РФ 21 октября 1994 г.// Собрание законодательства РФ. 1994. Ст.405.

2. П.15 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 апреля 1994 г. № 3 "О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья"// Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1994, № 7

3. О защите прав потребителей: Закон РФ от 7 февраля 1992 г.// Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. №15. Ст. 14,18,28. В редакции от 5 декабря 1995 г.//Российская газета.1996.16 января

4. Об использовании атомной энергии: Закон Российской Федерации от 21 ноября 1995 г.// Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. №48.  Ст.54

5. Транспортный устав железных дорог Российской Федерации: Закон Российской Федерации от 19 декабря 1997 г. // Российская газета. 1998. 17 января. Ст.145-146

История законодательства

6. Основы Гражданского Законодательство Союза ССР и республик: Утв. Верховным Советом СССР 31 мая 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета  СССР.  1991. N 26, ст. 733 П.1. Ст.71.

Иностранное законодательство и нормы

международного частного права

7. Венская Конвенция ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» 1980 г.// Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: Обязательное право. М., 1989. С.119-148

Специальная литература

8. Адлер К. Ответственность без вины в гражданском и уголовном праве. Административная речь. СПб., 1914. С.43

9. Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. 1958. №1. С.47-53

10. Амфтеатров Г.Н. Выступление в рубрике «Хроника научной жизни»//Советское государство и право. 1949. №11.С.54

11. Бартошек М. Римское право (понятие, термины, определения). М., 1989. С.448

12. Беспалов Ю. Причинитель вреда - несовершеннолетний. //"Российская юстиция" № 10, 1996 г. С.32

13. Варкалло В. Об ответственности по гражданскому праву. М., 1978. С. 254

14. Венедиктов А.В. Договорная дисциплина в промышленности. Л., 1935. С.201

15. Гойхбарг А.Г. Хозяйственное право РСФСР. М., Пг., 1923. Т.1 С.128, 130,368.

16. Гордон А. Принципы ответственности железных работ за ущерб, причиненный при эксплуатации. СПб., 1887. С.54

17. Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: Гражданские и торговые кодексы. М., 1986. С.334

18. Гражданское право./ Под ред. М.М. Агаркова и Д.М. Генкина. М., 1944. Т.2 С.419

19. Гудовичева Л.Б. Форс-мажор во внешнеэкономических контрактах //Российский юридический журнал. 1993. №1. С.52;113; 73-84

20. Дмитриева О.В. Ответственность без вины в гражданском праве. Изд-во Воронежского государственного университета. 1998. С.35

21. Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития. СПб., 1875. Ч.1 С.309

22. Иоффе О.С. Обязательное право. М., 1975. С.113-120

23. Иоффе О.С. О некоторых теоретических вопросах науки гражданского права// Вест. ЛГУ. 1948. №3. С.84-97

24. Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. С.340

25. Киселев С. Формы и виды вины в гражданских правоотношениях //"Российская юстиция", N 4, апрель 2000 г. С.15

26. Комаров А.С. Ответственность в коммерческом обороте. М.. 1991. С.75

27. Кравцов А.К. Понятие непреодолимой силы// Советская юстиция. 1966. №17 С.19

28. Куликова Л. Столкновение.// "Бизнес-адвокат" №№. 1, 2, 1997 г. С.17

29. Магазинер Я.М. Советское хозяйственное право. Л.. 1928. С.489

30. Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. Киев. 1955. С.56-57

31. Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. М., 1970. С.311

32. Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима., М., 1883. С.697.

33. Павлодский Е.А. Причинная обусловленность вреда при действии

34. Павлодский Е.А. Случай и непреодолимая сила в гражданском праве. М., 1978. С.103

35. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С.276.

36. Семенова А.Е. Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения и обязательства, возникающие из причинения вреда. М., 1928, С.26; 71; 143-144

37. Смирнов В.Т., Собачак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л., 1983. С.151

38. Тархов В.А. Советское государство и право. 1956. №3, С. 147-151

39. Тархов В.А. Ответственность по советскому праву. Саратов. 1973. С.8-11.

40. Рахмилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Советское государство и право. 1964. МЗ. С.53

41. Римское частное право: Учебник. / Под ред. Проф. И.Б. Новицкого. М., 1996. С. 356

42. ПС РФ М., 1999. С.53

43. Хохлов В. Ответственность за пользование чужими денежными средствами. "Хозяйство и право" №. 8, 1996 г. С.12

44. Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. М., 1963. С.192-193

45. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1912. С. 392-393.