Концепция национальной безопасности России

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ....................................................................................................... 3

1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ КОНЦА 90-х................................................................................................................... 6

1.1. О недостаточно разработанных аспектах Концепции Национальной Безопасности России............................................................................. 6

1.2. Концепция Национальной Безопасности Российской Федерации и противодействие религиозному экстремизму...................................... 9

1.3. Состояние национальной безопасности конца 90-х – начала ХХI века  12

1.4. Национальная безопасность и ее угрозы...................................... 14

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА....................................................................................................... 17

2.1. Внешняя политика и политика безопасности России на современном этапе 17

2.2. Концепция национальной безопасности: современность. Военная доктрина Российской Федерации........................................................................ 38

2.3. Программа создания ограниченной национальной системы ПРО США          55

3. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИОРИТЕТОВ И ИХ ПРАКТИКА В ОБЛАСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ.......................................................................... 58

3.1. Адаптация Концепции Национальной Безопасности РФ на микроуровне      58

3.3. Проект Концепции Национальной Безопасности 2005.............. 63

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.............................................................................................. 64

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.............................................................................. 66

ВВЕДЕНИЕ

Круг вопросов, который нам предстоит обсудить в данной работе - чрезвычайно актуален. Ведь, действительно, эпоха глобализации, трагические события прошлого года во многом перевернули привычные представления о наличии и степени опасности, исходящей от тех или иных глобальных и региональных проблем. Императивное значение приобрела необходимость комплексного совместного анализа проблем международной безопасности, путей её наиболее эффективного обеспечения, как для отдельных государств, так и всего мирового сообщества.

Разумеется, не могла и не может стоять в стороне от этого процесса и Россия, которая сама непосредственно столкнулась – причём раньше многих других государств - с наиболее жестокими вызовами современности, прежде всего с международным терроризмом.

Объективный анализ мировой ситуации привёл нас к однозначному выводу о том, что только через тесное международное сотрудничество можно реально выйти на глобальную и региональную стабильность, решить те проблемы, которые стоят перед самой Россией. Наш приоритет в международных делах предельно транспарентен – надёжная национальная безопасность и создание максимально благоприятных внешних условий для поступательного социально-экономического развития страны. Только так мы сможем решить главную задачу демократической России – эффективно защитить интересы отдельной личности, гражданского общества и государства. А именно эту цель мы ставим в концепции внешней политики России, утверждённой Президентом России В.В.Путиным четыре года назад – в июне 2000 года. Сам факт, что эта концепция родилась в развитие соответствующих положений Концепции национальной безопасности Российской Федерации – прямое свидетельство взаимозависимости внешней политики страны и национальной безопасности России в широком смысле этого понятия.

Итак, целью данной курсовой работы является комплексный анализ Концепций Национальной Безопасности России.

Задачи данной работы:

- определить недостаточно разработанные аспекты Концепции Национальной Безопасности России

- рассмотреть Концепция Национальной Безопасности Российской Федерации и противодействие религиозному экстремизму

- проанализировать состояние национальной безопасности России конца 90-х – начала ХХI века

- выявить угрозы относительно Национальной безопасности

- изложить внешнюю политику в контексте политики безопасности России на современном этапе

- определить место Военной доктрины Российской Федерации в системе внешней политики

- рассмотреть программу создания ограниченной национальной системы ПРО США

- показать реализацию приоритетов и их практика в области национальной безопасности РОССИИ

Объект исследования – Концепция Национальной Безопасности России.

Предмет исследования – Национальная безопасность РФ.

Если говорить о хронологических рамках исследования данной курсовой работы, то здесь рассматривались два периода это конец 90-х годов 20 века, когда была принята концепция национальной безопасности Б.Н.Ельцина, а так же период, характеризующий Россию в аспекте национальной безопасности, когда новая КНБ была принята В.В.Путиным. Таким образом, в данной работе имели место для полного раскрытия темы 1990 – 2006 годы.

Информационной базой для проведения анализа послужили многочисленные публикации на данную тематику периодических изданий, таких как «Эксперт», «Карьера», «Российская газета», а так же в работе были использованы многочисленные Интернет публикации.

1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ КОНЦА 90-х

1.1. О недостаточно разработанных аспектах Концепции Национальной Безопасности России

По мнению экспертов, в конце 90-х годов, законодательная база в области национальной безопасности РФ носила частично-фрагментарный характер, порождая локальные и разрозненные массивы правовых норм и отражая отсутствие целостного представления у органов государственной власти этого предмета. Одним из результатов такого состояния нормативной базы в области НБ РФ стала аморфная Концепция национальной безопасности РФ (далее КНБ-97), введенная Указом Президента РФ № 1300 от 17.12.97 г.

Анализ официальных документов РФ в области НБ показывает отсутствие проработанности следующих ее аспектов.

1. В КНБ-97 отсутствует т.н. национальная доктрина, то есть наиболее общие представления о национальных целях и интересах, задающие “миссию страны” на значительном временном интервале. Отсутствует и геополитическая модель (место и роль России в мире), в соответствии с которой строится политика обеспечения национальной безопасности. При этом основные объекты национальной безопасности - народы России, уклад общественной и духовной жизни - подменены абстрактными "интересами личности, общества и государства".

2. Отсутствие четкой национальной доктрины не позволяет сформулировать общенациональные интересы РФ, и, как следствие, взвешенные магистральные целевые установки, что проявляется прежде всего в аморфности официальных взглядов на оптимальные модели федеративного устройства РФ, ее экономики и социальной сферы, ее обороны и внешних устремлений.

3. Остается открытым вопрос о соотношении национальных целей и триады "средства-методы-условия(угрозы)" их достижения, лежащий в основе государственной политики обеспечения НБ. Отсюда невозможность законодательно утвердить минимально необходимые уровни расходов на безопасность и оборону страны в отношении к ее ВВП. Фактически нет обоснованных нормативных критериев обеспечения безопасности, даже в экономике и экологии. Отсутствуют технологии управления и организации обеспечения национальной безопасности, а также закрепленные механизмы межведомственного взаимодействия в чрезвычайных условиях.

Если в целом деятельность государственных органов по видам безопасности регламентируются соответствующими нормативными правовыми документами, то некоторые ее подвиды и аспекты не получили еще должной разработки и развития.

4. В сфере конституционной безопасности не существует единого нормативного перечня органов, обеспечивающих национальную безопасность РФ, не определены их задачи, полномочия и механизмы взаимодействия. В области федеративного устройства страны не решена задача выравнивания прав субъектов Федерации на основе учета их интересов. Не разработаны и перечни приоритетов деятельности межрегиональных ассоциаций экономического взаимодействия. На первый план выходят проблемы выравнивания социально-экономических диспропорций, формирования рыночной среды, мобилизации внутреннего потенциала субъектов РФ на основе единого государственного замысла.

5. В экономике ключевыми аспектами становятся обеспечение энергетической и продовольственной безопасности России, а также сохранение государственного контроля над стратегически важными ресурсами. Особую роль при этом приобретают разграничение прав собственности Федерации и ее субъектов. Крайне остро для экономической безопасности РФ (экономической независимости) стоит проблема взаимоотношений с международными финансовыми организациями, а также ТНК и МНК, на которые приходится не только большая часть долгов РФ, но и основная масса инвестиций в российскую экономику (в основном в форме кредитов). Фактически неразработанными остаются вопросы обеспечения технологической безопасности и защиты интеллектуальной собственности. Слабо проработаны и вопросы перераспределения собственности, связанные с ними социальные проблемы и обеспечение общественной безопасности.

6. В зачаточном состоянии находятся вопросы управления миграционными потоками и демографическая политика, напрямую затрагивающие не только социально-экономическую сферу, но и сферу обороны РФ (Северный Кавказ, Дальний Восток и Сибирь).

7. В области обеспечения обороны военная безопасность, касающаяся использования Вооруженных Сил РФ для защиты ее интересов, все больше отождествляется с оборонной безопасностью, определяющей общую подготовку страны к войне (в т.ч. и ВПК). Отсюда и слабые варианты Военной доктрины РФ. Не получили также освещения вопросы распределения прав и обязанностей между государством и частным сектором экономики на случай чрезвычайных ситуаций, мобилизации и военного положения.

8. Серьезным пробелом в обеспечении НБ РФ остается отсутствие четких приоритетов РФ в отношении ключевых регионов мира и разработанных на их основе региональных стратегий в отношении зон жизненно-важных интересов, необходимых партнеров и военных союзников, взаимодействия с международными организациями и выполнения международных обязательств РФ.

Таким образом, рассмотренные аспекты национальной безопасности РФ требовали дальнейшей разработки и закондательного оформления, в связи с чем была разработана концепция национальной безопасности в редакции от 10.01.2000 года.

1.2. Концепция Национальной Безопасности Российской Федерации и противодействие религиозному экстремизму

10 января 2000 года исполняющим обязанности Президента России В.В. Путиным была утверждена новая редакция Концепции национальной безопасности Российской Федерации (далее - Концепция), заменившая собой редакцию, утвержденную в декабре 1997 года. Концепция является основополагающим документом, излагающим систему взглядов руководства страны на обеспечение в России безопасности личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз во всех сферах жизнедеятельности. Хотя Концепция и не является документом прямого действия, заложенные в ней идеи и подходы претворяются в жизнь в конкретных решениях высших органов власти. Изменение редакции Концепции, предпринятое в январе 2000 года, отражает эволюцию взглядов руководства страны на положение в России и мире, характер внешних и внутренние угроз. Данное обстоятельство в полной мере нашло свое отражение и в тезисах Концепции, касающихся вопросов противодействия религиозному экстремизму и сектантству. Оценка данного явления, присутствовавшая в редакции 1997 года, создавалась под очевидным впечатлением дебатов, развернувшихся в российском обществе в ходе принятия закона "О свободе совести и религиозных объединениях" (от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ). Как известно, в преамбуле к данному закону содержится признание "особой роли православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры", а также уважение к "христианству, исламу, буддизму, иудаизму и другим религиям, составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России". Ряд статей названного закона содержит препятствия, ограничивающие деятельность вновь созданных и "импортированных" из-за рубежа религиозных обществ (значительную часть из которых и составляют экстремистские и сектантские группы). Соответственно, в редакции Концепции 1997 года содержалось утверждение "важнейшей роли Русской Православной Церкви и церквей других конфессий в сохранении традиционных духовных ценностей". По поводу сект дословно говорилось следующее: "... необходимо учитывать разрушительную роль различного рода религиозных сект, наносящих значительный ущерб духовной жизни российского общества, представляющих собой прямую опасность для жизни и здоровья граждан России и зачастую используемых для прикрытия противоправной деятельности". Новая редакция Концепции меняет акценты. Соответствующий ее раздел гласит: "Обеспечение национальной безопасности Российской Федерации включает в себя также защиту культурного, духовно- нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни... формирование государственной политики в области духовного и нравственного воспитания населения, введение запрета на использование эфирного времени в электронных средствах массовой информации для проката материалов, пропагандирующих насилие, эксплуатирующих низменные проявления, а также включает в себя в себя противодействие негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров". Не претендуя в настоящей главе на полноту и абсолютную точность, попытаемся, тем не менее, дать оценку изменениям, произошедшим в Концепции. Исключение из текста концепции упоминания Русской Православной Церкви следует отнести к изменению концептуальных подходов к "решению проблем национальной безопасности. Если в редакции 1997 года обеспечение национальной безопасности в духовной и культурной сфере мыслилось как общественно-государственная задача, то в редакции 2000 года это функция государственной политики. Иначе в новой редакции Концепции определен и сам объект угрозы. На место сект поставлены иностранные религиозные организации. Из других разделов Концепции следует, что под негативным влиянием данных организаций понимаются крайние формы религиозного экстремизма (религиозные конфликты), поставленные в один ряд с социальными и межэтническими конфликтами, терроризмом. Тем самым круг экстремистских религиозных движений, угрожающих национальной безопасности, с одной стороны, ограничен путем исключения из их числа доморощенных (и часто не уступающих в своем экстремизме импортным аналогам) групп, а с другой стороны, напротив, расширен за счет тех организаций, которые не являются сектами в силу многочисленности либо древнего происхождения, но от этого не перестают быть опасными для общества. Формы и методы противодействия религиозному экстремизму не были четко прописаны в редакции 1997 года, однако из общего контекста документа и сложившейся в то время практики может быть сделан вывод, что, указанное противодействие мыслилось в первую очередь как система профилактических мер (ограничение регистрации, пропаганда). Редакция 2000 года делает акцент на активной силовой роли государства в противодействии "экономической, демографической и культурно- религиозной экспансии на территорию России со стороны других государств". Какой из этих двух подходов окажется более результативным с точки зрения защиты населения России от угроз, связанных с религиозным экстремизмом, покажет будущее. Сегодня можно заметить лишь следующее. В новой редакции Концепции государство ограничило собственную ответственность в данной сфере защитой безопасности общества и государства в целом от крайних угроз, связанных с религиозным экстремизмом (вооруженные конфликты и террористические акты на религиозной почве). Будет также ограничена миссионерская активность зарубежных религиозных организаций на территории России. Безопасность каждой отдельной личности от угроз, исходящих от недобросовестной практики экстремистских религиозных объединений, является делом граждан и их объединений.

1.3. Состояние национальной безопасности конца 90-х – начала ХХI века

Анализ состояния национальной безопасности России конца 90-х годов и начал 21 века показывает, что страна находилась в тяжелейшем положении.

"Что делать?" - этот типичный для российского общества вопрос вновь остро стоит на повестке дня. Мы не даем на него прямого, и тем более исчерпывающего ответа, но некоторых выводов не можем избежать.

Что же ждет Россию в обозримом будущем, если сохранится навязанный ей курс реформирования по радикал-либеральной схеме. Вариантов не так уж много. У нынешнего режима есть только два способа поддержать отторгаемую большинством общества политику: проводить ее, вопреки сопротивлению, жесткими авторитарными методами либо применить тактику маневрирования, которая позволяла бы откладывать наступление краха на год, на месяц, на неделю.

Первый способ едва ли вообще применим. При всей своей склонности к авторитаризму исполнительная власть остается слабой, лишенной общенациональной поддержки. Она не в состоянии эффективно собирать налоги, не может добиться повсеместного выполнения собственных указов и распоряжений, не способна обеспечить своевременную выплату заработной платы и пенсий, шаг за шагом распродает национальное достояние, ослабляя и без того подорванную экономику. В подобной ситуации попытки "закрутить гайки" могут лишь "сорвать резьбу", привести к полной потере управляемости и распаду Федерации на независимые регионы, самостоятельно решающие свои проблемы.

Тактика маневрирования для режима предпочтительней, но и она имеет узкие границы из-за отсутствия необходимых ресурсов и кредита доверия в обществе. Маневрирование власти при нынешней слабости оппозиции обречет страну на длительное "ползучее разложение", учащающиеся техногенные катастрофы, погружение России в долговую кабалу и политическую зависимость с перспективой окончательной утраты статуса великой державы.

По какому из этих двух путей ни пошла бы нынешняя власть - впереди тупик. Они не позволят вывести страну из кризиса и раньше или позже приведут к хаосу, из которого, в свою очередь, есть только один выход - диктатура. Будет это диктатура левых или правых радикалов, националистов или коллаборационистов, она обернется для России новыми потрясениями и жертвами, утратой зачатков экономической и политической свободы, доставшихся народу дорогой ценой. Перед российским обществом вновь встанет задача борьбы за демократию, но в несравненно худших условиях.

Наш анализ подводит к выводу: национальные интересы России требуют изменения такого курса. Без этого нечего рассчитывать на социально-политическую стабильность, нельзя гарантировать целостность государства, надежную оборону, экономическую независимость и достойное страны место на международной арене. Нет признаков того, что глава государства и его окружение реально оценивают ситуацию и готовы пойти на меры, диктуемые насущными национальным интересами. Многим хотелось бы видеть признаки поворота в уступках, сделанных Думе, чтобы избежать вотума недоверия правительству. Но могут ли демонстративные жесты "примирения" президента с парламентом привести к серьезной корректировке экономического курса? Ведь верховная власть стала его заложницей, она зависит от искусственно взращенной ею олигархии, зарубежных кредиторов и покровителей. Придать этому курсу более благообразный вид и отложить расплату за него с помощью всевозможных обещаний - куда ни шло. Но всерьез на него покуситься - для нее равносильно признанию полной своей несостоятельности.

Отсюда, перелом к лучшему – маловероятен. Такой перелом произойдет лишь при условии победы на выборах деятеля центристской ориентации, передачи власти в строгом соответствии с принципами демократии, внесения в Конституцию поправок, ограничивающих всевластие главы государства и открывающих возможность формирования правительства, ответственного перед Федеральным Собранием.

1.4. Национальная безопасность и ее угрозы

Планы по завершающему этапу уничтожения научно-технического комплекса страны обозначены. Министерство по образованию и науке РФ подготовило очередную концепцию, которую поддерживает Министерство экономического развития и торговли. Этот документ, в целом одобренный на коллегии Минобраза 26 августа 2004 года, называется весьма туманно – «Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки». Как тут не вспомнить доклад Всемирного банка – «От знаний к благосостоянию: преобразование российской науки и технологии с целью создания современной экономики, основанной на знаниях» (2002 год), в котором содержатся рекомендации российскому руководству произвести дальнейшее сокращение научно-технического комплекса.

Разработанную при непосредственном руководстве заместителя министра образования А.Г. Свинаренко и озвученную министром Фурсенко А.А. «Концепцию...» иначе чем бредом, в лучшем случае, не назовешь, если это не конкретный заказ зарубежных заказчиков.

Разработчики концепции рассчитывали на непросвещенность читателей документа, приводя в обоснование концепции положения нормативных документов, которые уже сами по себе противоречат друг другу.

Так, в указе президента РФ № 24 от 10 января 2000 года «О концепции национальной безопасности Российской Федерации» говорится: «В сфере экономики угрозы имеют комплексный характер и обусловлены прежде всего существенным сокращением внутреннего валового продукта, снижением инвестиционной, инновационной активности и научно-технического потенциала…»; «Ослабление научно-технического и технологического потенциала страны, сокращение исследований на стратегически важных направлениях научно-технического развития, отток за рубеж специалистов и интеллектуальной собственности угрожают России утратой передовых позиций в мире, деградацией наукоемких производств, усилением внешней технологической зависимости и подрывом обороноспособности России»; «Основными направлениями обеспечения национальной безопасности Российской Федерации во внутриэкономической деятельности государства являются: принятие необходимых мер по преодолению последствий экономического кризиса, сохранению и развитию научно-технического, технологического и производственного потенциала…»

Казалось бы, все ясно. Посмотрим, как эти положения согласуются с предъявленной нам концепцией. Нам в этом поможет короткий экскурс в недавнюю историю.

Распоряжение правительства РФ № 1165-р от 15 августа 2003 года утвердило «Прогнозный план (программу) приватизации федерального имущества на 2004 год и основные направления приватизации федерального имущества до 2006 года», где говорится, что в 2005–2006 годах доходы федерального бюджета от приватизации будут составлять не менее 35 млрд. рублей ежегодно.

При этом необходимо отметить, что в плане приватизации на 2004 год предусмотрено получение доходов в размере 36 млрд. руб., из которых большая часть – продажа 7% акций фирмы «ЛУКОЙЛ», а остальное за бесценок. В качестве примера приведен ряд позиций по продаже (см. таблицу). Автор просит обратить внимание на то, что стоимость зданий, которые в площадном измерении не приводятся, ценятся меньше, чем однокомнатная квартира в Москве.

В списке числится 1063 объекта (то есть в среднем – 6 млн. руб., но разница чрезвычайно велика – от 0 руб. (?!) до полутора миллиардов руб.), некоторые из них приведены в таблице.

Список весьма красноречив, но вернемся к рассмотрению концепции.

Правильно констатируя сложившуюся, мало утешительную для науки ситуацию, разработчики концепции делают выводы совершенно неожиданные (мягко скажем). Ведь очевидно, что основным источником финансирования научных организаций является федеральный бюджет. То, что материально-техническая база научных организаций катастрофически устарела, – вина Минфина, винить в этом научные организации – это перекладывание ответственности с виноватого на невиновного.

Что же предлагают авторы концепции?

Оптимизацию организационно-правовых форм государственных организаций науки. Первое направление – преобразование государственных унитарных предприятий в акционерные общества, 100% акций которых находится в федеральной собственности. Предполагается, что к 2007 году можно будет полностью отказаться от использования права хозяйственного ведения для исполнения функций государства в сфере науки.

Второе направление – значительное сокращение числа государственных учреждений путем их объединения, ликвидации и приватизации. Количество бюджетных учреждений в сфере науки должно сократиться к 2007 году примерно до 800 (на 40%).

Иными словами, вопреки «Концепции национальной безопасности Российской Федерации», правительство РФ ведет прямые действия по ликвидации суверенитета России.

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА

2.1. Внешняя политика и политика безопасности России на современном этапе

Избрание нового Президента России, как и состоявшиеся незадолго до этого парламентские выборы, безусловно, стали точкой отсчета нового этапа развития страны. Любому переходному моменту такого формата неизбежно сопутствует осмысление предшествующей фазы политического процесса. Происходит инвентаризация его результатов и как следствие - корректировка стратегии на ближайшую и среднесрочную перспективу. Такая работа активно ведется сейчас в России по всем направлениям - будь то экономика, государственное строительство, федеративные отношения, социальная область. Не стала исключением и сфера внешнеполитической деятельности. По сути, Концепция Национальной безопасности В.В. Путина, воплощает в себе идеологию всей деятельности нашего государства в сфере международных отношений. Она определяет основные направления, пути и методы отстаивания долгосрочных национальных интересов Российской Федерации в международных делах. Концепция призвана придать нашей внешней политике дополнительную открытость и предсказуемость. Это - послание Российского государства всем членам международного сообщества, устанавливающее четкие ориентиры в отношении наших будущих шагов во внешней политике.

То, что новая Концепция появилась именно в то время, вполне объяснимо. Это вытекает из самой логики того процесса поиска Россией своего места и роли в международных делах и в отношениях с внешним миром, который активно шел в последнее десятилетие. Этот процесс был довольно длительным, и далеко не простым, что обусловлено масштабами и глубиной тех перемен, которые происходили в самой стране и вокруг нее.

Необходимость разработки такого рода обновленной внешнеполитической платформы прямо связана и с принятием в начале года в России новой Концепции национальной безопасности. Она является базовым документом, содержащим анализ внешних угроз безопасности Российской Федерации. Концепция внешней политики развивает эту проблематику применительно к конкретным областям внешнеполитической деятельности российского государства.

При этом речь не идет о какой-то неожиданной или кардинальной переориентации внешнеполитического курса. Концепция в этом плане не содержит сюрпризов. Она сводит в систему принципиальные подходы России, которые составляли содержание внешнеполитической деятельности страны в последние годы, делает необходимые выводы из ошибок и упущений прошлого.

Вместе с тем в Концепции, безусловно, присутствуют и весьма существенные элементы новизны - в формулировании национальных приоритетов, конкретных оценках и акцентах, в описании инструментов реализации внешнеполитических задач.

Если говорить о главном из того, что будет отличать внешнюю политику России в предстоящий период, то на первом месте следует назвать реализм. Реализм во взгляде на международную ситуацию, в постановке конкретных целей, в оценке собственных возможностей.

Как известно, предыдущая редакция Концепции принималась в начале 1993 года. В тот момент российское государство делало первые шаги на мировой арене. Этим объяснялся присущий ей налет романтизма и завышенных ожиданий. Тогда казалось, что стоит лишь покончить с холодной войной и изменить вектор собственного развития как большинство проблем решится само собой, мир в одночасье станет гармоничным и безопасным.

И в этом был свой резон. Действительно, к концу восьмидесятых -началу девяностых годов международный климат потеплел, удалось существенно разрядить военную напряженность в мире, вывести из арсеналов целые категории вооружений, сделать более транспарентной военную деятельность, ограничить и начать сокращение стратегических ядерных потенциалов СССР и США, цивилизованным путем развязать сложнейший германский узел. Военно-стратегическое противостояние по оси Запад - Восток было минимизировано, а риск военного столкновения между двумя ведущими ядерными державами сведен к предельно малым величинам.

Бесспорно, в начале девяностых годов имелся шанс для коренного переустройства международного порядка на демократических основах. И не вина России, что на том этапе этот исторический шанс не был реализован. Слишком велико оказалось искушение воспользоваться стратегическими последствиями крушения СССР и восточноевропейской союзной системы. Призыв новой России строить демократический миропорядок без разделительных линий и дискриминации разного свойства на деле не был воспринят должным образом. Наоборот, все чаще Россию пытались поставить в неравноправное положение. Расхожим стал тезис о том, что ей надо смириться с новой "скромной ролью". Более того, нас неоправданно обвиняли в имперских амбициях, как только мы начинали отстаивать свои интересы.

Не оправдались и надежды на то, что на смену биполярному миру автоматически придет широкое партнерство в интересах международной стабильности. Силовой фактор отнюдь не утратил значения, он лишь изменил в отдельных случаях свою направленность. Открыто стал насаждаться тезис, что, мол, в современных условиях дипломатия может быть по-настоящему эффективной лишь тогда, когда подкрепляется угрозой силой или ее непосредственным применением. Возникли новые очаги напряженности, в том числе непосредственно на границах России. Международному сообществу пришлось искать ответы на многие, причем весьма острые угрозы и вызовы, масштаб которых до этого времени нам было даже трудно себе представить. Достаточно в этой связи упомянуть проблему международного терроризма.

Трезвый анализ всех этих весьма существенных факторов не мог не отразиться на оценке рамочных международных условий, в которых находится сегодня Россия и на которых должна выстраиваться ее практическая политика по конкретным направлениям.

Другой важный элемент, который отныне будет гораздо рельефнее представлен во внешней политики России, - прагматизм. Сейчас в нашей стране есть ясное осознание того, что на нынешнем этапе внешняя политика призвана быть действенным помощником в решении задач внутреннего развития. Мы отдаем себе отчет в том, что наши внешнеполитические ресурсы на данный момент объективно ограничены. Следовательно, они должны сосредотачиваться прежде всего на жизненно важных для российского государства областях. Это - в первую очередь обеспечение надежной безопасности, создание максимально благоприятных условий для поступательного экономического развития, устойчивого хозяйственного роста, повышения жизненного уровня населения, укрепления основ конституционного порядка, консолидация гражданского общества, защита прав наших сограждан и соотечественников за рубежом.

Мы отказались от идеологии глобального мессианства, которая была присуща бывшему СССР и заставляла его "демонстрировать флаг" в самых удаленных уголках планеты.

Критерии сегодняшней России - иные. Мы не стремимся к дипломатическому присутствию ради самого присутствия. Будем взвешенно и расчетливо подходить к подключению к различным глобальным начинаниям и проектам, добиваться формирования их с учетом российских потребностей, воздерживаться от участия в них, если это не стыкуется с нашими возможностями и не несет прямой отдачи для интересов страны. Степень вовлеченности России в такого рода проекты или инициативы будет соизмеряться с конкретной пользой от этого для наших приоритетов.

Это, конечно, не означает, что мы собираемся сужать сферу нашей внешней политики как таковой. Речь идет о том, чтобы сделать ее более рациональной, если хотите - более рентабельной и в политическом, и в экономическом измерении.

Если суммировать вышесказанное, то суть сводиться к следующему: внешняя политика России будет все более предметно сориентирована на реализацию национальных интересов. Они будут отстаиваться последовательно, а где надо и жестко.

Хотел бы сразу подчеркнуть, что такой подход не имеет ничего общего с национальным эгоизмом, самоизоляцией, а тем более с конфронтационностью. Он ни в коей мере не вступает в противоречие с линией на дальнейшую активную роль России в демократизации международного сообщества, ее интеграцию в мировую экономику. Этой линии нет разумной альтернативы. Какие бы трудности ни возникали по отдельным международным проблемам или в отношениях с отдельными странами, основой внешнеполитического курса будет стремление к партнерству и поиск взаимоприемлемых решений. В том числе и самых сложных проблем. Другими словами, отстаивать собственные позиции и приоритеты мы будем в рамках линии на конструктивное взаимодействие, стремясь при этом совершенствовать соответствующие инструменты и механизмы. В Концепции не случайно подчеркивается заинтересованность России в расширении круга своих друзей и союзников, в создании вокруг себя пояса добрососедства, активном использовании механизмов международного сотрудничества для продвижения своих национальных интересов. Ведь именно это во многом определяет прочность позиций государств в современном мире.

В предстоящий период в российской внешней политике будет неуклонно увеличиваться удельный вес экономической дипломатии. Здесь на передний план выходят такие задачи, как содействие укреплению экономики России и обновлению внешнеэкономической специализации, обеспечение полноправного участия в международных экономических организациях, помощь российскому предпринимательству в выходе на зарубежные рынки, привлечение иностранных инвестиций, решение проблем внешней задолженности.

Новые вызовы несет и набирающий темп процесс глобализации. С учетом наших известных экономических проблем Россия относится к числу государств, для которых глобализация таит в себе немало опасностей. Задача внешней политики - помочь минимизировать эти опасности, в частности содействовать формированию таких международных механизмов, которые обеспечивали бы наиболее благоприятные условия устойчивого, бескризисного развития российской экономики, ее органичное встраивание в систему мирохозяйственных связей при должном учете факторов, определяющих экономическую безопасность страны.

Еще один существенный критерий, который в растущей степени будет применяться к оценке эффективности нашей внешней политики - это защищенность интересов и прав граждан России и соотечественников, где бы они ни находились и ни проживали. Данная тематика будет звучать в дипломатической деятельности России более весомо, конкретно и наступательно, соразмерно той остроте, которая характерна для этих проблем в отдельных странах.

Наши партнеры могут исходить из того, что Россия продолжит свою принципиальную линию в вопросах формирования нового миропорядка. Здесь мы будем строить свою политику исходя из убеждения, что лучшей основой стабильного мира и устойчивого развития является многополюсное мироустройство, не допускающее монополии и доминирования в мировых делах какой-либо одной державы или группы государств.

В этом подходе Россия далеко не одинока. Для нас совершенно очевидно стремление абсолютного большинства государств к формированию справедливой и равноправной системы международных отношений. Даже те из них, кто является союзниками США явно не хотят, чтобы в мире утвердилась и тем более была бы узаконена чья-либо гегемония, будь-то одной сверхдержавы или военно-политического альянса. Думаю, это не в интересах и самих Соединенных Штатов.

Россия будет последовательно выступать за дальнейшее снижение роли военной силы в международных отношениях, за укрепление коллективных, многосторонних механизмов управления международными процессами. Только на такой основе мировое сообщество сможет эффективно противодействовать многочисленным глобальным вызовам и рискам нового поколения.

Ключевое значение в этом плане российская политика и дальше будет отводить ООН. Именно эта организация должна, по нашему убеждению, оставаться главным центром регулирования международных отношений в XXI веке. Исходя из этого, Россия будет противодействовать попыткам эрозии роли ООН и Совета Безопасности в мировых делах. Наш приоритет -усиление консолидирующей функции ООН, рациональное реформирование Организации в целях придания ей способности более быстрого и адекватного реагирования на события в мире, наращивание возможности ООН по урегулированию кризисов и конфликтов.

Мы ожидаем, что предстоящий в сентябре нынешнего года Саммит тысячелетия поможет существенно продвинуть ООН в этом направлении, укрепить и поднять ее роль в современном мире. Россия стремится внести конструктивный вклад в организацию и проведение этого ответственного мероприятия, активно сотрудничая в этом со всеми заинтересованными государствами.

Помощниками, а не соперниками ООН должны быть различные региональные и субрегиональные организации, в том числе действующие в области безопасности. Мы видим, что роль региональных организаций в современном мире растет. Это - объективный процесс, который способен придать международным отношениям дополнительную устойчивость. Ткань сотрудничества на этом уровне призвана стать еще одним важным пластом в формировании многополярного мироустройства. Россия активно вовлечена во многие из этих процессов как на европейском, так и на азиатском направлении. Мы рассматриваем свое участие в региональных организациях как один из важнейших элементов нашей внешней политики. С теми структурами, в которые мы не входим, будем стремиться налаживать продуктивное взаимодействие.

Неотъемлемой предпосылкой становления и укрепления справедливого миропорядка является неуклонное соблюдение всеми членами мирового сообщества и их объединениями основополагающих принципов международного права, в первую очередь Устава ООН. Мы считали и считаем совершенно неприемлемыми попытки объявить сформировавшуюся на сегодня международно-правовую систему пережитком прошлого, подменить ее несущие конструкции концепциями типа “гуманитарной интервенции”, “ограниченного суверенитета” или весьма вольно трактуемыми соображениями морали.

Разумеется, это не означает, что Россия рассматривает международное право как нечто застывшее и окаменевшее. Как и все в современном динамично меняющемся мире оно должно быть предметом адаптации к конкретным потребностям нынешнего этапа международных отношений. Мы открыты для предметного диалога по этим вопросам, в том числе и по теме правовых аспектов применения силы в международных отношениях в условиях глобализации. Как известно, Россия сама выступила с инициативой обсуждения этой темы на Саммите тысячелетия. При этом, однако, совершенно очевидно, что поиск конкретных форм реагирования мирового сообщества на кризисы, в том числе гуманитарного характера, должен вестись на самой широкой коллективной основе и в пределах международно-правового поля. Цель - выходить на решения, которые пользовались бы поддержкой всех вовлеченных стран и мирового сообщества в целом. Мы уверены, что такой подход разделяется абсолютным большинством членов ООН.

Важной сферой российской внешней политики остается разоруженческое направление. От бывшего Советского Союза Россия унаследовала не только значительный потенциал ядерного, химического и обычного оружия, но и ответственность за продолжение международных усилий по ограничению и сокращению этих арсеналов. За прошедшие годы мы делали все возможное, чтобы быть на высоте этой ответственности.

Россия неукоснительно выполняла и выполняет свои обязательства по договорам в области ограничения и сокращения вооружений и режимов нераспространения. Будем готовы идти на дальнейшее сокращение военных потенциалов как в российско-американском, так и многостороннем формате. Недавняя ратификация в России Договора СНВ-2 и Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний наглядно подтверждает искренность наших намерений придать разоруженческому процессу новый мощный импульс. Более того, мы представили конкретную программу действий, включающую дальнейшие глубокие сокращения стратегических наступательных вооружений, комплексные меры по предотвращению расползания ядерного оружия и средств его доставки. Для нас, однако, ясно, что непременным условием продвижения в этом направлении является сохранение стратегической стабильности, важным аспектом которой является незыблемость Договора по ПРО 1972 года.

Одной из наиболее острых угроз международной безопасности и стабильности стали в наши дни локальные конфликты, замешанные на агрессивном сепаратизме, межэтнической вражде, религиозной розни. Они дестабилизируют ситуацию целых регионов, лишают жизни тысячи и тысячи людей, становятся причиной миллионных потоков беженцев. К сожалению, в последние годы мы не только не приблизились к преодолению этого зла, но, пожалуй, даже отдалились от решения проблемы как таковой. Число региональных конфликтов и очагов напряженности не сократилось. Уже существующие за редким исключением не находят устойчивых решений, и при этом к ним добавляются новые. Многие горячие точки полыхают или тлеют в непосредственной близости от российской территории, и мы хорошо знаем цену их последствиям.

Особо тревожит то, что в последнее время региональные конфликты все более цинично используют в своих преступных целях международные террористические организации. Насколько опасна гремучая смесь международного терроризма и религиозного экстремизма, Россия смогла в полной мере прочувствовать на примере событий на Северном Кавказе. Задача внешней политики - добиться правильного понимания мировым сообществом действий России по отражению этой острейшей угрозы и одновременно способствовать налаживанию эффективного сотрудничества в сфере борьбы с международным терроризмом.

В целом российской внешней политикой наработан существенный конструктивный потенциал в роли посредника при урегулировании сложных международных проблем. Мы не намерены уходить от этой ответственности и далее будем стремиться вносить посильный вклад в многосторонние усилия по разрешению наиболее острых международных кризисов.

Несколько слов о региональных приоритетах. Россия - государство, занимающее огромное пространство на двух континентах. Само ее геополитическое положение уже предполагает многовекторную политику, сбалансированную в географическом отношении.

По понятным причинам центральным направлением было и останется сотрудничество с государствами СНГ. Упор будет делаться на развитии добрососедских партнерских отношений со странами Содружества, ускорении и углублении взаимовыгодных интеграционных процессов. Причем и здесь мы будем действовать с позиций реализма, принимая во внимание встречную открытость и готовность партнеров по СНГ учитывать наши интересы. Интеграция для России не самоцель, но и не пустой лозунг. Важно, чтобы она приносила все более весомые позитивные результаты самой России и другим участвующим государствам. Мы убеждены в том, что столбовой дорогой развития на пространстве СНГ является сближение и сплочение, а не раздробление и разбегание друг от друга.

Традиционный приоритет нашей внешней политики - Европа. Дело не только в том, что Россия - неотъемлемая часть истории и современного развития Европы. На этом направлении реализуется основной массив наших внешних интересов. Пожалуй, из всех внешних факторов именно процессы, разворачивающиеся в Европе, оказывают наиболее значимое воздействие на происходящее в России.

Здесь на перспективу просматриваются две основные задачи. Первая - продолжение линии на создание стабильной, недискриминационной и всеобъемлющей системы европейской безопасности. Вторая - придание дополнительного импульса разностороннему сотрудничеству между Россией и Европейским Союзом. Уже сейчас ЕС - один из наших главных партнеров в мировой политике и экономике. Есть все основания полагать, что значение взаимных отношений будет возрастать для обеих сторон. Наша цель - устойчивое, долгосрочное и равноправное партнерство с ЕС, свободное от конъюнктурных колебаний. В ближайшей перспективе речь должна идти о том, чтобы сконцентрироваться на вопросах реализации встречных стратегий наполнения отношений.

Критерий реализма и прагматизма будет определять и наш подход к отношениям с НАТО. Объективно оценивая роль альянса, мы исходим из того, что взаимодействие Россия-НАТО способно стать существенным фактором обеспечения безопасности и стабильности на континенте. Сейчас началось размораживание наших отношений с альянсом, свернутых после известных событий на Балканах. Мы к этому готовы. Но исходим из того, что степень эффективности сотрудничества и его уровень будут зависеть от готовности сторон в полном объеме выполнять взятые на себя обязательства, прежде всего по Основополагающему акту.

Мы будем и дальше убеждать наших партнеров по НАТО в непродуктивности линии на дальнейшее расширение альянса. И не только потому, что это ведет к негативному изменению военно-стратегического ландшафта в Европе, которое Россия не может игнорировать. Процесс расширения объективно ведет к закреплению в Европе зон с различной степенью безопасности и не может восприниматься нами иначе, как направленный против интересов России.

У нас есть твердый настрой продолжить активный диалог с США. В ближайшие четыре года нам предстоит иметь дело с новой вашингтонской администрацией. Убежден, что в интересах обоих государств сохранить линию на конструктивное взаимодействие, преумножить накопленный за последние 8 лет позитивный потенциал. У нас немало областей, где наши интересы объективно совпадают и создают базу для плодотворного сотрудничества. Обе страны несут особую ответственность за состояние дел в сфере поддержания стратегической стабильности, ядерного разоружения. Предстоящий период будет в этом смысле особенно важным. Те решения, которые придется принимать в этой области надолго предопределят направленность мировых процессов в целом.

Во внешней политике России будет неуклонно возрастать значение Азии. Будучи неотъемлемой частью азиатского пространства, мы имеем здесь самые широкие интересы, которые наполняются дополнительным содержанием благодаря динамичным процессам развития региона. Будем делать упор на активизацию участия в основных интеграционных структурах АТР и стремиться к углублению отношений с нашими ведущими азиатскими партнерами, прежде всего Китаем, Индией, а также Японией. Весьма актуальной остается для нас, безусловно, задача содействовать общему оздоровлению обстановки в Азии.

Мы не будем пренебрегать развитием отношений с государствами Африки, Латинской Америки, их интеграционными объединениями. Здесь есть серьезный обоюдный интерес к расширению экономического сотрудничества, политического диалога и большое окно потенциальных возможностей, которые мы хотим задействовать во взаимных интересах.

В целом наши партнеры могут твердо рассчитывать, что политика России будет самостоятельной, предсказуемой, транспарентной, учитывающей законные интересы других государств, нацеленной на поиск совместных решений. Уверенность в этом придает и тот факт, что страна вступает в период политической и экономической стабильности, а сформировавшийся внешнеполитический курс опирается на широкую поддержку общественности и всех ведущих политических сил России.

В богатой на события, непростой, а порой и трагичной истории нашего государства российским политикам и дипломатам не раз приходилось отстаивать национальные интересы в условиях, когда страна находилась в тяжелой ситуации, а ее внутренние ресурсы, казалось, были исчерпаны. В такие кризисные периоды недостаток государственной мощи России компенсировали воля, сплоченность, ее интеллектуальный и творческий потенциалы. На первое место выступали талант маневра ограниченными возможностями, умение сконцентрировать их на главном направлении, учет прошлых ошибок, изобретательность и настойчивость в продвижении национальных приоритетов. Нам нужны терпение и выдержка, накопление сил и готовность к обновлению, последовательность и упорство в решении задач. Так было в период становления Московского княжества, после “смутного времени”, так было при Петре Великом, когда Россия начала грандиозный исторический прорыв, так было после поражения в Крымской и русско-японской войнах. Россия всегда выходила из кризисов более сильной и уверенной в себе.

Национальная безопасность для нас сегодня напрямую связана с формированием нового справедливого и демократического миропорядка, гарантирующего равную степень безопасности для всех государств мира. Добиться этой цели непросто, но и начинаем мы не с чистого листа. Совместными усилиями с нашими иностранными партнёрами нам удалось переломить логику “холодной войны”, базировавшуюся на принципах жёсткого военного противостояния и безудержной гонки вооружений.

Философии конфронтации мы противопоставили философию стратегической стабильности, в основе которой – поступательность и непрерывность процесса разоружения. Яркий пример тому – заключение на майском саммите этого года в Москве Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов России и США. Этот документ юридически закрепляет договорённость о сокращении суммарного количества стратегических ядерных боезарядов к 31 декабря 2012 года до согласованного уровня в 1700-2200 единиц у каждой из сторон. Подчеркнем - юридически обязывающую договорённость. Для нас, в России, это было принципиально важно, так как этим шагом две крупнейшие ядерные державы продемонстрировали международному сообществу, что перспективу обеспечения своей безопасности необходимо выстраивать не через наращивание военных потенциалов, а через их ограничение и сокращение. Принятая же в ходе саммита в Москве Декларация о новых стратегических отношениях между Москвой и Вашингтоном прямо указывает на то, что Россия и США “намерены осуществлять сокращение своих стратегических наступательных потенциалов до минимально возможных уровней, отвечающих требованиям обеспечения их национальной безопасности и их союзническим обязательствам, а также отражающих новый характер их отношений в стратегической сфере”.

Глубоко убеждён, что выстраивать военную безопасность любого государства можно и нужно не через безудержное развитие оборонных программ и создание всё более изощренных боевых систем, а через усиление международного сотрудничества в деле нераспространения оружия массового уничтожения и средств его доставки, через расширение сферы охвата международно-правовой базы разоруженческого процесса. Опыт миротворческой деятельности международного сообщества, операция антитеррористической коалиции в Афганистане также свидетельствуют о том, что, слагая наши усилия, а не разобщая их, мы получаем оптимальный и, кстати, менее затратный механизм урегулирования кризисных ситуаций.

Наконец, очевидно и то, что в условиях глобализации не существует чисто военных путей решения проблем безопасности.

Причина тому – изменившийся характер современных угроз. Ведь, скажем, главную угрозу сегодняшнего дня – международный терроризм - чисто военным путём не отвести. Требуется значительно более широкий набор мер политического, правового, экономического, технического характера. Возьмите хотя бы в качестве примера те меры, которые все мы были вынуждены предпринять с точки зрения повышения “авиационной безопасности”. Или еще. Экономический коллапс или экологическая катастрофа способны нести в себе не менее разрушительный потенциал, чем прямой военный конфликт. И это далеко не исчерпывающий список потенциальных угроз международной и национальной безопасности. Все они разнопланово воздействуют в различные моменты на мировое сообщество, однако всех их объединяет одно – без выстраивания чёткой многокомпонентной и разноуровневой системы международной безопасности нам эти вызовы не отвести.

И центральным глобальным инструментом этой системы призвана быть Организация Объединённых Наций и её главный уставной орган, отвечающий за поддержание международной стабильности, – Совет Безопасности. Будучи постоянным членом Совета Безопасности ООН, Российская Федерация прикладывает максимум усилий с целью повышения эффективности и оперативности его действий и реакции на мировые события Организации Объединённых Наций в целом. События вокруг Афганистана после 11 сентября прошлого года наглядно продемонстрировали, что, когда имеется совокупная воля международного сообщества, то ООН может действовать быстро, решительно и результативно.

Уверен, при рачительном использовании потенциала ООН и его специализированных организаций на многих направлениях - будь-то превентивная дипломатия или миротворчество, стимулирование устойчивого развития в мире или решение экологических проблем, мы можем и должны добиться новых, поистине прорывных результатов.

Укрепление центральной координирующей роли ООН, сохранение и усиление системы международного права, развитие механизмов многосторонней дипломатии – всё это относится к разряду важнейших приоритетов внешней политики России.

Одним из таких сравнительно новых и безусловно наименее “забюрократизированных” механизмов является “Большая восьмёрка”, объединяющая наиболее развитые индустриальные державы. Прошедший на днях саммит “восьмёрки” в канадском городе Кананаскисе ещё раз наглядно продемонстрировал большой созидательный потенциал этого форума, его нацеленность на поиск решения действительно важнейших для международного сообщества проблем. Россия, со своей стороны, вносит свой непосредственный вклад в успешное функционирование этого неформального института. Наглядный пример тому – принятое в Кананаскисе решение о том, что в 2006 году Россия будет председательствовать в “Большой восьмёрке” и проведет её регулярный саммит.

Новое звучание в условиях глобализации приобретают трансрегиональное и региональное измерения безопасности. События на Ближнем Востоке или недавнее обострение ситуации в Южной Азии указывают на то, что региональные проблемы потенциально способны качественно влиять на сам ход мировых процессов.

Что касается России, то она является неотъемлемой частью двух крупнейших мировых регионов – Европы и Азии. Отсюда наша прямая вовлечённость как в европейские, так и азиатские дела. Не секрет и то, что именно в Европе реализуются жизненные интересы России в сфере безопасности и экономики. По большому счету, задачи, которые мы перед собой ставим, не многим отличаются от целей наших европейских партнёров. Создание единого пространства безопасности и экономического развития в Европе – насущные и достижимые цели, которые не раз декларировались в наших совместных документах. Дело теперь за тем, чтобы последовательно претворить политические декларации в работающие договорённости. Важными вехами на этом пути явились саммиты Россия-НАТО и Россия-Евросоюз, прошедшие в конце мая с.г.

Римская Декларация Россия-НАТО, создание нового Совета – политической “двадцатки” - отражают новое качество отношений России и государств-членов альянса. Оно заключается, прежде всего, в механизме совместной разработки, принятия и выполнения решений. Причём Россия участвует в этом процессе на равноправной основе, то есть как полноправный член нового механизма евроатлантической безопасности. Теперь от всех нас зависит, чтобы этот механизм заработал. Первые рабочие встречи после римского саммита показали, что это возможно, а главное этого требует нынешняя обстановка в мире, интересы безопасности и России, и стран НАТО. Создание Совета Россия-НАТО - важный шаг в строительстве новой архитектуры безопасности в Европе и в мире в целом.

Что касается отношений России с Евросоюзом, то исходя из простой реальности: ЕС – наш главный торгово-экономический партнёр. Состоявшийся в Москве саммит был уже десятым по счёту, и уже это свидетельствует о том, что нами вместе был пройден немалый путь. Ведётся активный политический диалог, проделана большая работа по формированию общего экономического и энергетического пространства. Вместе с тем мы отмечаем, что целый ряд проблем между ЕС и Россией имеют солидную историю и их обсуждение идёт как бы по кругу.

Тем не менее, мы смотрим на будущее наших отношений с оптимизмом. Истина заключается в том, что Россия – часть большой Европы и нам суждено быть вместе.

Мы готовы к активизации взаимодействия с ЕС в области внешней политики. Объединение усилий России и Евросоюза на основе близких подходов к международным проблемам позволяет придать больший вес и авторитет их деятельности по решению некоторых из них. Речь, в частности, идёт о взаимодействии международной “четвёрки” в ближневосточном урегулировании. Сейчас открывается ещё одно перспективное направление взаимодействия России и ЕС – в сфере европейской политики безопасности и обороны. Мы передали нашим европейским партнёрам наши предложения по возможным направлениям сотрудничества в этой области. Хочу особо подчеркнуть, что нам надо скорее переходить к практическим делам на этом направлении. В противном случае мы можем вновь оказаться неподготовленными перед лицом современных вызовов. И ещё. Мы отнюдь не рассматриваем взаимодействие с Евросоюзом в области безопасности и обороны как какую-то альтернативу российско-натовскому сотрудничеству. Напротив, мы стремимся сделать эти процессы взаимодополняющими и взаимополезными.

Одним из ключевых элементов новой европейской архитектуры безопасности должна стать ОБСЕ с её уникальным географическим составом участников, опытом взаимодействия государств и опробованным инструментарием в вопросах безопасности и сотрудничества. В последние годы, к сожалению, потенциал этой организации использовался далеко не полностью. ОБСЕ необходимо вернуть функцию демократического форума равноправного диалога и принятия решений по поддержанию мира в Евроатлантическом регионе. Мы интенсивно работаем над этим. ОБСЕ вполне способна адаптироваться к меняющимся условиям в мире и Европе. Она, как показал лиссабонский форум, активно подключается к глобальным усилиям под эгидой ООН по борьбе с международным терроризмом, работает над расширением мер доверия в военно-политической сфере, стимулирует сотрудничество государств в экономической, экологической и гуманитарной областях. Словом, ОБСЕ – при наличии нашей совокупной воли – способна решать задачи общеевропейского масштаба.

Другим важнейшим региональным вектором для России –является азиатский. Надо признать, что именно из Азии сегодня исходят основные угрозы безопасности России, связанные, прежде всего, с региональной нестабильностью и терроризмом, наркотрафиком и неконтролируемой миграцией. Здесь тлеют и порой вспыхивают с новой силой “свои” конфликты, опасность которых в нашем взаимозависимом мире выходит за пределы региона и которые требуют внимания всего мирового сообщества. События вокруг Афганистана, появление на его территории при поддержке мирового терроризма режима талибов тому пример. Ответ международной антитеррористической коалиции на брошенный талибами вызов также стал наглядным примером того, что нет ничего более эффективного, чем коллективные усилия по противодействию угрозам ХХI века. Поэтому Россия последовательно развивает многостороннее сотрудничество в сфере безопасности в Азии. Сегодня здесь идёт процесс становления перспективных региональных структур. Россия поддерживает усилия по повышению роли регионального форума АСЕАН (АРФ), вместе с его членами продолжает работу над Декларацией “Тихоокеанское согласие” - своего рода Кодексом поведения государств в азиатско-тихоокеанском регионе.

Важное значение мы придаём развитию сотрудничества со своими соседями, причём по всему спектру проблем – от экономики до безопасности. В начале июня с.г. на саммите в Санкт-Петербурге состоялось принятие учредительных документов Шанхайской организации сотрудничества, объединяющей Россию, Китай, Казахстан, Узбекистан, Киргизию и Таджикистан. Можно с полной уверенностью утверждать, что ШОС обладает всем необходимым потенциалом, чтобы действительно стать важным стабилизирующим фактором в азиатском регионе. Мы видим, что на азиатско-тихоокеанском направлении, как и в Европе, идёт интенсивный поиск путей и форм коллективного противодействия новым угрозам и вызовам, укрепления региональной стабильности и безопасности. Показательным примером такого совместного поиска служит активно поддержанная Россией инициатива Казахстана по созыву Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, состоявшегося в прошлом месяце. Этот форум собрал беспрецедентный состав участников – от Индии и Пакистана, до Израиля и Палестины. Он был призван продемонстрировать, что военных путей разрешения сложных региональных проблем не существует.

Такое изложение приоритетов внешней политики России будет далеко не полным, если хотя бы коротко не упомянуть такое важнейшее направление, как развитие субрегионального сотрудничества с нашими партнёрами по Содружеству Независимых Государств. За последние два года в этом плане, было сделано больше, чем за всё предыдущее десятилетие. Из механизма цивилизованного развода СНГ и возникшие в его рамках более продвинутые “интеграционные ядра”, прежде всего ЕврАзЭС и организация Договора о коллективной безопасности, а также союз России и Белоруссии, превратились в равноправные объединения государств, заинтересованных в развитии всестороннего сотрудничества. Сотрудничества, которое основывается не только и не столько на прежней исторической близости, а на вполне прагматичных социально-экономических и военно-политических интересах сегодняшнего дня. В этом, убеждён, - залог жизненной силы и перспективности Содружества и его структур.

Как видно, на всех азимутах мировой политики идёт кропотливая работа – на двусторонней основе и в рамках международных и региональных организаций – по укреплению стабильности, снижению напряжённости в различных районах мира, урегулированию конфликтов, противодействию новым вызовам. Задача, как нам видится, заключается в том, чтобы объединить усилия всех участников этого процесса, всех государств и международных институтов, придав им общую направленность на построение глобальной системы международной безопасности, способной противостоять угрозам и вызовам, с которыми столкнулось человечество в ХХI веке. Сейчас только закладываются основы такой системы, идёт отладка отдельных её механизмов и компонентов. Но уже прорисовываются её основные контуры – многосторонность, взаимозависимость, опора на международное право, центральная роль ООН.

В заключение можно вернуться к высказанной в начале главы мысли: мы живем в стремительно меняющемся мире с его новыми надеждами и вызовами. Россия идёт в ногу с этими переменами. Она активно интегрируется в мировое сообщество, мировую экономику. Вместе со своими партнёрами и на Западе, и на Востоке участвует в формировании новой глобальной системы международной безопасности ХХI века. В последнее время этот процесс заметно ускорился, и без излишней скромности можно сказать, что Россия играет в этом заметную роль. Обновлённый внешнеполитический курс России оказался востребован мировым сообществом. Всё больше стран видят в России надёжного и предсказуемого партнёра.

Мотивы нашей политики просты и понятны: её цель, сделать Россию процветающей и зажиточной страной, чтобы жить в ней было комфортно и безопасно. На решение этой центральной задачи нацелена и внешняя политика, и политика безопасности России.

2.2. Концепция национальной безопасности: современность. Военная доктрина Российской Федерации

21 апреля 2000 года Указом Президента Российской Федерации В. В. Путина была утверждена Военная доктрина Российской Федерации. Этот документ состоит из введения, трех основных разделов и заключения. Основные разделы рассматривают военно-политические, военно-стратегические и военно-экономические основы обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников.

В разделе "Военно-политические основы":

- характеризуется содержание военно-политической обстановки (применительно к ядерному оружию отмечается:

•      снижение угрозы развязывания мировой войны, в том числе ядерной;

•      распространение ядерного оружия и других видов оружия массового поражения, а также средств их доставки);

определяются задачи и принципы обеспечения военной безопасности (применительно к ядерному оружию отмечается:

•      РФ сохраняет статус ядерной державы для сдерживания (предотвращения) агрессии против нее или ее союзников;

•      РФ выполняет свои взаимосвязанные обязательства по СНВ и ПРО, она готова к дальнейшему сокращению своего ядерного оружия на двусторонней основе с США, а также на многосторонней основе с другими ядерными государствами до минимальных уровней, отвечающих требованиям стратегической стабильности);

- определяется руководство обеспечением военной безопасности государства;

- характеризуется военная организация государства (применительно к ядерному оружию отмечается:

•      Вооруженные Силы Российской Федерации имеют на оснащении ядерное оружие;

•      Российская Федерация рассматривает ядерное оружие как фактор сдерживания, обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников, поддержания международной стабильности и мира;

•      Российская Федерация исходит из необходимости обладать потенциалом ядерного сдерживания, способным гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому государству-агрессору либо коалиции государств в любых условиях обстановки;

•      Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в ответ на широкомасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических ситуациях для национальной безопасности Российской Федерации и ее союзников.)

- определяются принципы и направление строительства и подготовки военной организации государства.

В разделе "Военно-стратегические основы":

- рассматривается характер войн и вооруженных конфликтов;

- определяются основы применения Вооруженных Сил;

- формулируются задачи Вооруженных Сил (к основным задачам относятся, в частности:

•      поддержание состава, состояния, боевой и мобилизационной готовности и подготовки стратегических ядерных сил, сил и средств, обеспечивающих их функционирование и применение, а также систем управления на уровне, гарантирующем нанесение заданного ущерба агрессору в любых условиях обстановки).

В разделе "Военно-экономические основы":

- определяется содержание военно-экономического обеспечения военной безопасности (раздел, в частности, предусматривает:

•      государственную поддержку предприятий (производств) и организаций (учреждений), определяющих военно-техническую и технологическую устойчивость оборонного промышленного комплекса, а также закрытых административно-территориальных образований и градообразующих предприятий;

•      развитие научно-технической и экспериментальной базы оборонных отраслей промышленности, их научно-исследовательских и опытно-конструкторских учреждений и организаций);

- определяется содержание международного военного и военно-технического сотрудничества.

В заключении подчеркивается, что:

Российская Федерация подтверждает сугубо оборонительную направленность своей деятельности по обеспечению военной безопасности, принципиальную приверженность целям предотвращения войн и вооруженных конфликтов, их устранения из жизни человечества, всеобъемлющего разоружения, ликвидации военных блоков, решимость добиваться создания региональных и глобальной систем общей и всеобъемлющей безопасности, формирования сбалансированного, равноправного многополюсного мира.

Проблемы национальной и международной безопасности в складывающихся условиях приобретают все более ярко выраженный глобальный размах и тотальный характер. Они начинают играть системообразующую роль в формировании государственной политики многих стран. Свидетельством тому являются повестки дня внешнеполитических мероприятий, деятельность международных организаций и приоритеты государственной политики ведущих стран мира. Совет Безопасности ООН в своей резолюции от 28 сентября 2001 года выразил глубокую озабоченность увеличением в различных регионах мира числа актов терроризма, мотивами которых являются нетерпимость или экстремизм. [1] Проблема терроризма и международной безопасности была ключевым пунктом повестки дня майской встречи 2003 года лидеров "восьмерки" в Эвиане, на которой принято решение об учреждении нового Глобального Партнерства "восьмерки" и координации деятельности по борьбе с распространения ОМУ.

Трагедия чеченской войны и ужас террористических актов стали реалиями жизни российского обществ и государства. Вопросы безопасности - важный момент мироощущения россиян и предмет интеллектуальных упражнений отечественных политологов. Апологетика войны становится даже образом мышления и формой эпатажа отдельных российских интеллектуалов: "В начале XXI века мир ждет полоса войн, и надо быть к ним готовыми. Воюют не потому, что нравится, и не потому, что тебе неприятен враг, а потому, что иного способа установить правила там, где они не действуют, нет. Война - путь к новому праву, наиболее рентабельный даже с точки зрения экономии жизней", - утверждает Г. Павловский. [2]

Весьма резкие перемены происходят в американском обществе. Пережитый американским обществом шок 11 сентября 2000 года способствовал политически безболезненному снятию ограничений на деятельность спецслужб, введенных в 1976 году после Уотергейта и прочих политических скандалов. В соответствии с новыми правилами ФБР теперь сможет в облегченном режиме контролировать граждан и организации. [3] Так что пафосный лозунг либералов "кто склонен пожертвовать свободой ради безопасности - не достоин ни свободы, ни безопасности" оказался фактически изъятым из политического лексикона в стране-символе либеральной демократии.

В нынешней Америке сложилась невиданная ранее ситуация: экономика стала вторичным вопросом, а политика - первичным. Нервические реакции и фобии американского общества канализируются в агрессивную внешнюю политику. Мир ввергла в шоковое состояние новая военная доктрина США, суть которой заключается в том, что отныне и впредь США будут первыми наносить удары для предотвращения террористической угрозы. В доктрине прямо записано: "Руководствуясь здравым смыслом и соображениями самообороны, Америка будет принимать меры в отношении зреющих угроз еще до того, как они окончательно сформируются". [4] В свете данной стратегии США очень близки к использованию первыми ядерного оружия. Поэтому военная оккупация Ирака без достаточных на то поводов и оснований явилась не спонтанной реакцией на "прямую и непосредственную угрозу", а практической реализацией именно этой доктрины.

Терроризм, безусловно, занимает в списке угроз верхнюю строчку - он уже не феномен, а рутина. Но борьба с ним сложна и затруднительна по причине крайне неопределенного характера противника и отсутствия объективного критерия успеха. Так, США практически оккупировали Афганистан, но реально не уничтожили верхушку террористов "Аль-Каиды". Та же ситуация повторяется сегодня в Ираке. Самое же неприятное заключается в том, что действия террористов и борьба с терроризмом имеют экстерриториальный характер. Это позволяет отдельным странам присваивать себе право вмешиваться в дела других государств и даже вторгаться на их территорию. Переход нынешней администрации США к манифестации своей мессианской роли и силовым формам установления "нового мирового порядка" является не менее реальной и непосредственной угрозой миру и международной безопасности, чем сам терроризм. Бывший вице-президент А. Гор предъявил вашингтонской администрации обвинение в том, что она попрала такое понятие, как "законность", и подменила его диктатом и устрашением. В результате США показало дурной пример мировому сообществу. Следуя предложенной Вашингтоном схеме, любая нация, которая посчитает, что ей угрожают, вправе начать войну. Внешнюю политику США после 11 сентября бывший вице-президент считает неумелой и недальновидной. Страх в отношении планов террористов сменился страхом в отношении планов США. [5]

Становится все более очевидным, что выиграть в войне против террористической угрозы применением военного насилия невозможно в принципе. Крестовый поход против терроризма, который возглавляют США, ведет к хаосу, абсурду, эскалации насилия и перегруппировке глобальных сил, чреватой третьей мировой войной. [6] Это обстоятельство породило глубокий раскол в подходах к политике безопасности между США и странами "старой Европы". Американский политолог Р. Кейган прямо заявляет о том, что пути Америки и Европы расходятся по самому важному вопросу - о силе, о ее эффективности, морали и желательности, что основные стратегические и международные вопросы сегодняшнего дня американцы решают под знаком Марса, а европейцы - под знаком Венеры. И далее: "При столкновении с реальными или потенциальными противниками американцы, как правило, отдают предпочтение принуждению, а не убеждению, карательным санкциям, а не созданию стимулов для хорошего поведения, кнуту, а не прянику. И, конечно же, американцы все больше склоняются к односторонности, к унилатерализму в международных делах".[7]

Подобная позиция переворачивает философию борьбы с "международным терроризмом" с ног на голову, меняет знак причинно-следственной связи. Не случайно политические аналитики в последнее время все чаще обращают внимание на виртуализацию "международного терроризма" при материализации процессов мобилизации и использования военной силы на борьбу с ним. Кстати сказать, из опубликованного в мае 2003 года доклада Государственного департамента США следует, что террористическая активность опустилась в 2002 году на самую низкую отметку за последние 36 лет. "В этих условиях, - справедливо замечает В. Иноземцев, - сплачивать мир борьбой с терроризмом выглядит достаточно наивно и, в общем-то, не слишком честно". [8] А Александр Зиновьев вообще полагает, что "антитеррористическая операция" в Ираке - это эпизод долговременной политики, направленной на раскол и нейтрализацию исламского мира на пути США к мировому господству. По его убеждению "после того, как завершится покорение исламского мира, тут же будет покончено с изобретенным аналитиками западнистского сверхобщества мировым терроризмом". [9]

Совершенно справедливыми в этой связи представляются предостережения ответственных политических аналитиков о том, что сомнительный принцип вседозволенности в борьбе с "международным терроризмом" может быть применен и к России. Российское руководство, которое с энтузиазмом присоединяется к этой борьбе, фактически "санкционирует формирование нового мирового порядка, в котором становится привычным причислять отдельные государства к "оси зла", а гуманитарные соображения служат оправданием вмешательства извне в любом регионе". [10]

Военное насилие в борьбе с терроризмом - это устранение симптомов болезни, но не самой болезни. Политики и политологи, стратеги и аналитики, ученые и практики фактически единодушны в том, что корни современного терроризма имеют социально-экономическую и информационно-технологическую природу. Л. Туроу предупреждал политиков о том, что в силу дефективности современной экономики "религиозный фундаментализм поднимается, словно лава из жерла проснувшегося вулкана", что в нем "находят убежище те, кто проигрывает в хозяйственном отношении или не в состоянии выдержать экономическую неопределенность, не зная, что необходимо для достижения успеха в новой, грядущей эпохе".[11] Схожие взгляды на причины терроризма начинают высказывать даже такие прагматичные экономисты, как президент Всемирного банка Джеймс Вулфенсон. Суть его публичного заявления по данному вопросу в том, что террористические акты сделали еще более необходимой борьбу с бедностью на планете, что борьба против этого зла является социальной и экономической необходимостью. [12]

В пользу подобных выводов свидетельствуют факты, приведенные в недавно опубликованном ежегодном докладе ООН о человеческом развитии за 2003 год. За последние сорок лет разрыв в среднедушевых доходах в "первом" и "третьем" мирах вырос с 20 раз в начале 60-х годов до 75 раз в наши дни. Сегодня уровень жизни в 36 странах региона ниже, чем в 1985 году. Распространенность грамотности уверенно снижается. Около 70% населения лишены доступа к питьевой воде удовлетворительного качества. Продолжительность жизни повсеместно падает, снизившись в ряде стран на 10-15 (!) лет. Инфицированность вирусом ВИЧ достигает 35-50% населения. [13] Доклад о человеческом развитии обозначает проблему погружения бывших колоний и слаборазвитых стран в хаос и переживания ими гуманитарной катастрофы. Эти территории превращаются в источники опасных эпидемий и дестабилизирующей окружающие страны эмиграции. Непреодолимость отставания и обреченность нахождения на обочине мирового развития переросли из неразрешимой глобальной проблемы в образ мышления значительной части населения земного шара.

Факты печальные. Но гораздо хуже то, что мировое сообщество не предложило и не может предложить никаких шагов, направленных на изменение ситуации. Растущая бедность на планете вызывает не консолидацию наций с целью борьбы с нею, а невиданное ранее и нарастающее социальное расслоение, чреватое перманентными гражданскими конфликтами. Осознание населением "несостоявшихся" стран явной невозможности быть инкорпорированными в западный мир или получить доступ хотя бы к части его достижений рождают массовую ненависть и злобу.

Негативные последствия нерешенных экономических проблем не ограничиваются экстремизмом и терроризмом. Состояние экономики - важнейший параметр национальной безопасности. Государственный суверенитет и обороноспособность страны напрямую зависят от ее экономического благополучия. Поэтому вопрос о том, куда движется Россия в социально-экономическом плане и чего ожидать от продолжающихся реформ - это и вопрос о ее национальной безопасности.

У объективных исследователей нарастает сомнение в адекватности тех теорий и концепций, которые являются "чертежами" реформирования России. И это сомнение вполне обоснованно. Разработанные нобелевским лауреатом Дж. Стиглицем модели помогают объяснить, почему рынки не работают так, как, согласно стандартной теории, они должны были бы работать, и что случилось с "невидимой рукой" рынка, которая в нынешних условиях "не просто не видна, но и ее вообще нет, или же, если и есть, то она абсолютно немощна". Ирония происходящего с международным признанием работ старшего вице-президента и главного экономиста Всемирного банка Дж. Стиглица заключается в том, что в то самое время, когда множество ученых во всем мире занимаются разработкой его идей и обогащением нового понимания рыночных ограничений, международные экономические организации и их российские партнеры проводят в жизнь решения Вашингтонского консенсуса, основанные на рыночном фундаментализме и полностью игнорирующие очевидные дефекты рыночного регулирования. [14]

В специальной статье, посвященной десятилетию начала российских реформ, Дж. Стиглиц объясняет их фактический провал "чрезмерным доверием к моделям экономики, почерпнутым из учебников, которые могут быть весьма успешны для обучения студентов, но на которые нельзя опираться при консультировании правительств, пытающихся воссоздать рыночную экономику". Наиболее сильно российское экспертное сообщество сильно задело сравнение нашей страны с Китаем, который сумел выстроить свой собственный путь перехода к рынку, не используя "чертежи" и "рецепты" западных консультантов. В результате этого за десять лет, начиная с 1989 г., ВВП Китая почти удвоился, в России сократился почти в два раза. [15] Масштабы такого сокрушительного удара по национальной безопасности России на фоне реализованной китайской альтернативы можно оценить только в исторической системе координат.

Много вопросов вызывает и глобализация. Об этом социально-экономическом и информационно-технологическом феномене говорится как о роке судьбы, противостоять которому равносильно игнорированию объективных законов мироздания. На таком интеллектуальном основании строятся политические и экономические стратегии взаимодействия России с внешним миром. Но в реальности глобализация приобретает все более отчетливые формы нового тоталитаризма во всемирном масштабе. Широко распространенное среди политологов и экономистов представление о транснациональных корпорациях (ТНК) как сугубо рыночных структурах глобальной экономики не соответствует реалиям. Нынешние ТНК ведут свой род от таких монстров, как Ост-индская или Гудзонская компания, которые создавались не для свободной конкуренции, а для жестокого захвата и централизованного командного управления колониями и богатствами. Эта давняя стратегия не изменилась до сегодняшнего дня, но главным оружием корпораций является уже не прямое насилие, а финансовый диктат, обман, подмена. [16] Хотя американо-британская оккупация Ирака показала, что и сегодня на помощь корпорациям в их борьбе за энергоресурсы могут посылаться авианосцы и десантники. И это также проливает свет на истинные источники угроз национальной и международной безопасности, что, безусловно, требует существенной корректировки самой философии российской внешней и оборонной политики.

Одностороннее восприятие политическим классом России реализуемой версии "глобализации" не позволяет видеть в ней то, что является уже "секретом Полишинеля" для многих зарубежных ученых. Стиль деятельности современной международной бюрократии, управляющей процессами глобализации через МВФ и Мировой банк, представляет собой, по мнению английского социолога З. Баумана, использование хаоса и отсутствия порядка в качестве грозного орудия власти в ее стремлении к мировому экономическому господству. Такое господство достигается устранением правил, ограничивающих собственную свободу выбора, и установлением максимально возможного количества правил, предписывающих нормы поведения всем остальным. Устанавливаемый "мировой порядок" является весьма спорной, по своей сути, конструкцией. Ведь то, что выглядит порядком для управляющих, представляется жутким хаосом тем, кем они управляют. Поэтому глобализацию можно и нужно рассматривать не только и не столько как объективный процесс, сколько как целенаправленную деятельность по ограничению суверенитета "осваиваемых" государств, к которым относится и Россия. Единственным подлинно революционным эффектом глобализации является обесценение порядка как такового и установление "нового мирового беспорядка". [17]

Главенствующая роль финансового капитала в современном мире приводит к тому, что новая структура глобальной власти противопоставляет мобильность и неподвижность, легкость перемещения финансов и пространственную скованность материального производства. "Кажется, что большая историческая эпоха, начавшаяся с триумфа оседлых племен над кочевыми, теперь подходит к концу. Глобализация может быть определена различными способами, но "реванш кочевников" - один из самых удачных, если не лучший", - делает вывод З. Бауман. [18] Таким образом, наблюдаемая сегодня деградация территорий, включаемых в сферу глобализации, объясняется не ошибками в их реализации. Это закономерный результат неэквивалентного обмена материальных ресурсов на эмитируемые за рубежами России деньги, символизирующие глобальную власть финансового капитала.

С помощью информационных технологий и финансовой алхимии современные "экономические кочевники" превращают осваиваемые территории в зону социального бедствия. Идеолог антиглобализма Д. Кортен раскрыл секрет этой алхимии в одном из своих эссе "Деньги против богатства". Богатство, по его определению, - это нечто, имеющее реальную ценность в соответствии с нашими потребностями и желаниями, а деньги - всего лишь цифры на листке бумаги или электронный счет в компьютере, позволяющие их владельцу предъявлять запросы на реальное богатство. В своем заблуждении общество сосредоточивается на деньгах в ущерб реальному богатству. Дело доходит до абсурда. Так, по заявлению министра лесного хозяйства Малайзии для его страны было бы гораздо лучше, если бы все ее леса были вырублены, а деньги от продажи древесины переведены в банки для получения более высоких процентов. Ведь во многих западных странах прибыли в последние два десятилетия росли в два - три раза быстрее, чем реальная экономика. При этом наибольшую прибыль получают сегодня не производители материальных или интеллектуальных благ, а те, кто имеет дело с чистыми финансами. Но когда финансовые прибыли растут быстрее, чем производство реальных благ, - это явный признак тяжелого экономического недуга и социальной шизофрении. Результатом подчинения действию подобных "объективных законов экономики" может быть только опустошенный безжизненный мир, в котором останутся только банки с компьютерами, извлекающие свой интерес от продажи невосполнимых ресурсов планеты до бесконечности. [19]

Таким образом, многие проблемы глобальной и национальной безопасности лежат в сфере общественного и массового сознания, воспроизводят неадекватность оценок интеллектуальной элитой сути происходящего. В конце XIX - начале ХХ века государственные и общественные деятели также оказались перед лицом головокружительного темпа перемен, вызванных индустриализацией. И традиционное мышление не совладало с ним: отставание сознания от реальности стало одним из провоцирующих факторов конфликтов и катаклизмов 1914-1918 гг. "Все тогдашние политики, - по замечанию профессора МГИМО В. Дегоева, - были умные люди, стремившиеся предвидеть последствия своих деяний и предотвратить худшее. Беда, однако, в том, что они были не в состоянии вообразить себе подлинную картину "худшего". [20]

Можно констатировать, что и сегодняшний переход к новому технологическому укладу, к новым формам организации жизни общества также сопровождается отставанием социальных институтов от технологий, а сознания - от реальности. Достойных интеллектуальных ответов на вызовы эпохи пока нет. Существующие теории и концепции современного развития дают многообразные, но, к сожалению, противоречивые версии описания происходящего. Первый подход - книга Фукуямы о "конце истории". Там речь идет о таком "розовом" видении мира, в котором существует одна мощная демократия, одна рыночная экономика. [21] И совершенно противоположный взгляд на мир - в книге Хантингтона "Столкновение цивилизаций", обращающего внимание на усиление влияния социально-культурных проблем в мировом развитии с нарастающим потенциалом конфликтности. [22] Эти две позиции отражают противоположные полюса в анализе мира, в который входит мировое сообщество.

Э. и Х. Тоффлер рассматривают проблемы современного развития под иным ракурсом и концентрируют внимание на тектонических сдвигах, вызванных научно-технической революцией, а также на волнообразном характере исторического процесса. Основную причину политического напряжения в сегодняшнем мире они видят в конфликте между Второй (индустриальной) и Третьей (информационной) Волной цивилизационного развития. Наиболее важный политический вопрос состоит, по их мнению, "не в том, кто контролирует последние дни индустриального общества, но в том, кто формирует новую цивилизацию, быстро растущую на смену старой". Из приведенных оценок авторы делают вывод, что большинство важных мировых проблем больше не могут быть разрешены в рамках индустриального порядка. Это обстоятельство определяется авторами как причина и смысл "суперборьбы" завтрашнего дня. Разработанная ими волновая теория цивилизационного развития предсказывает, что "основной конфликт произойдет не между Востоком и Западом или "между Западом и остальными", как недавно предположил С. Хантингтон. Это не будет и упадком Америки, как заявил П. Кеннеди, или "концом истории", по выражению Ф. Фукуямы. Всеобщие глубокие экономические и стратегические перемены приведут к разделению мира на три отдельные, потенциально конфликтующие цивилизации, которые не могут быть охарактеризованы традиционными определениями". [23]

В названных наиболее ярких работах концептуального плана содержатся интересные идеи и важные положения для понимания проблем национальной и международной безопасности. Целостного же взгляда на характер и тенденции развития происходящих в современном мире процессов они, к сожалению, не дают. Но главная неприятность даже не в этом, а в деморализованном состоянии экспертного сообщества. Нет сегодня выраженного общественного спроса на истину, а есть только прагматическая потребность использовать науку для интеллектуального оснащения вполне конкретных интересов влиятельных социальных сил. Сегодня, к сожалению, "философы и поэты говорят то же самое, что военные и политики, но... после них". Поэтому все мозговые атаки экспертного сообщества "зациклены" на обсуждении мелких организационных вопросов и юридических формулировок типа: расширить НАТО - ограничить НАТО, реформировать ООН - махнуть рукой на ООН, разрешить гуманитарную интервенцию - запретить гуманитарную интервенцию, быстро вступать в ВТО - не торопиться с вступлением в ВТО. И т. д., и т.п. по кругу, до бесконечности.

Ответы на многие актуальные вопросы и диагноз болезней общества, воплощающего рационалистический стиль мышления, можно скорее найти в брошюрах философов конца XIX - начала ХХ века, чем в нынешних многотомных фолиантах. Так, размышления О. Шпенглера о грядущей цивилизации как неизбежной форме умирания изживающих себя культур, о смерти мифа в безверии, живого творчества в мертвой работе, космического разума в практическом рассудке, нации в интернационале, а организма в механизме, более адекватно воспроизводят глубинную суть нынешних проблем, чем труды наших современников. [24] А предугаданные им процессы "превращения народных организмов в практически заинтересованные массы" и господство космополитизма являются эмпирически наблюдаемой данностью сегодняшнего дня России.

Существенной чертой современного рационалистского общества является уменьшение значимости социального начала. Именно в этом кроется основная причина его дегуманизации, дезориентации, ограниченности и беспомощности человека в таком обществе. [25] "Когда у человека нет цели более значительной, чем свое личное благополучие, когда ему не за что отдавать жизнь - это цивилизация сытых, которая уже исполнила свое предназначение, прошла свой путь, сгнила, сдохла. Она ждет только варвара, который придет и толкнет ее, и она развалится" - такой диагноз социальной болезни Запада ставит М. Веллер. И главный его враг - отнюдь не исламский терроризм, а искаженное и гибельное представление западного общества о том, как можно и нужно жить и как советуют жить, утрата тех самых ценностей, которые ставились во главу угла христианской цивилизации. Если не будет кардинальных изменений в мироотношении сегодняшней христианской цивилизации, то, по мнению цитируемого автора, XXI век будет ее последним веком, ее закатом, ее сходом с большой исторической арены. [26]

Возникает вопрос: а имеют ли раскрываемые в статье политические, экономические и социокультурные проблемы, порожденные западным обществом, отношение к национальной безопасности России? Безусловно. Во-первых, потому, что эти проблемы (и это показано в статье) генерируют прямые и непосредственные угрозы национальной безопасности России. Но это уровень политики. А вот ориентация России на следование в фарватере технологически растущей, но социально деградирующей и духовно падающей западной цивилизации представляется ошибкой исторического масштаба.

Следует заметить, что обостряющийся спор о векторе развития и позиционировании России приобретает признаки внутриполитического размежевания. Военная интервенция американо-британской коалиции в Ираке, в число официальных противников которой входила наша страна, стала катализатором раскола современной российской элиты. Сверхкрупный капитал (олигархи), а также тесно связанные с ними слои бюрократии и интеллектуалов прямо или косвенно обнародовали свою позицию, согласно которой Президент России совершил серьезную ошибку, выступив против экспансионизма Вашингтона и солидаризировавшись с лидерами ведущих держав Евросоюза - Францией и Германией. В соответствии с этой точкой зрения, Россия должна признать себя сателлитом США как центра нового миропорядка и отказаться от автономной геополитической роли. Фактически сверхкрупный капитал впервые откровенно противопоставил себя Президенту страны и большинству российского общества.

Не имея должного пропагандистского успеха, представители проамерикански настроенной части экспертного сообщества дошли до прямых вызовов общественному мнению. Само название статей типа "Внешняя политика должна быть антинародной" свидетельствует о непреодолимой пропасти между обществом и теми, кто претендует на роль его политической элиты: "В ситуации, когда Россия объективно является слабой, наши интересы редко будут совпадать с нашими симпатиями. Если бы российское руководство захотело сейчас проводить политику, которая находила бы отклик среди населения, то следовало бы делать все возможное, чтобы делать гадости США и мешать им обустроить Ирак. Потому что большинству россиян было бы приятно, если бы американцы увязли в постсаддамовском хаосе. Вот только с интересами России это не имело бы ничего общего. Когда это поймет российский народ - сказать трудно. Но российская элита обязана понять это прямо сейчас". [27] Чего в этом эпатаже больше - снобизма или презрения к народу-быдлу, не воспринимающего проповедь преклонения перед наглой силой и не разделяющего стремления быть "шакалом при американском льве" - сказать трудно. При этом игнорируется факт увеличивающегося отрыва позиций руководителей ряда влиятельных государств от принципов международной этики, общественного мнения и жизненно важных интересов своих народов. Речь необходимо, видимо, вести не о "совкости" российского народа, а о смене напугавшей политиков ХХ века тенденции "восстания масс" на "сговор элит" за спинами своих собственных народов.

Ответ же, раскрывающий причину непонятного нашим экспертам поведения россиян в вопросах войны, уже дан (и давно!) таким подлинным выразителем национального духа, как И. Ильин: "Только борьба за духовную самобытность может обосновать необходимость войны, но и тогда, когда эта необходимость доказана, война испытывается нормальным правосознанием как подлинное братоубийство". [28] А в постсаддамовском хаосе американцы, кажется, и впрямь увязают. И вовсе не по причине злорадства и пакостей маргинальных по западным меркам россиян, а в силу самой логики войны, которая служит лишь для того, "чтобы разуверить ослепленных до неистовства людей в возможности решить спор духовных притязаний посредством грубой силы". [29]

Что должна делать Россия в нынешней сложной и опасной ситуации? Представляется, что наилучший ответ принадлежит пока бывшему президенту США Р. Никсону, который во время своего последнего визита в Россию сформулировал его следующим образом: "Российская внешняя политика должна быть не антиамериканской и не проамериканской. Она должна быть пророссийской". Но для этого необходимо, чтобы Россия обрела вначале саму себя, сформулировала объединяющие общество национальные интересы на основе собственного миропонимания исторического процесса и предъявила их мировому сообществу как принципы своей внешней и оборонной политики.

2.3. Программа создания ограниченной национальной системы ПРО США

В июле 1999 года Президент США Б. Клинтон заявил, что задачей США является развернуть национальную систему ПРО так быстро, как это будет технологически возможно. Целью создания такой системы является защита территории США от атаки БР государств, управляемых непредсказуемыми и агрессивными режимами, а также защита от случайных и несанкционированных пусков БР других государств.

Летом 2000 года США предполагали решить вопрос о целесообразности начала развертывания ограниченной национальной системы ПРО (ОНС ПРО), необходимой для защиты США от атаки небольшого количества МБР. Развертывание такой системы приведет к нарушению Договора 1972 года по ПРО, и для легализации такой деятельности США и Россия в августе 1999 года начали переговоры о возможном изменении этого Договора. Предполагается, что если Россия не согласится на ревизию Договора 1972 года по ПРО, то США могут использовать свое право выхода из него. Одним из контрольных сроков является намерение США развернуть в 2005 году первый вариант ОНС ПРО с базированием противоракет и созданием нового радара на Аляске. Для того, чтобы выполнить это намерение, США будет необходимо приступить к началу строительства этой базы ПРО весной 2001 года. Решение о целесообразности развертывания ограниченной национальной системы ПРО США в настоящее время отложено.

Предполагается, что создание ОНС ПРО будет включать три фазы. Первая фаза будет направлена на создание системы перехвата нескольких "простых" боеголовок. В этих целях на Аляске будет развернуто от 20 до 100 противоракет. Вторая фаза будет направлена на расширение системы с целью перехвата нескольких "сложных" боеголовок. При этом на Аляске будет дополнительно развернуто до 100 противоракет. Третья фаза будет направлена на создание системы перехвата многих "сложных" боеголовок и предусматривает развертывание до 250 новых противоракет, из которых половина будет базироваться на Аляске, а половина - в Северной Дакоте. Используемая терминология не является строго определенной в открытых источниках. Термин "несколько боеголовок" означает, по-видимому, пять или менее боеголовок. Термин "много боеголовок" означает их большее количество. Различие между "простыми" и "сложными" боеголовками предполагает, что в последнем случае нападающая сторона будет использовать средства преодоления ПРО.

Предполагается, что запланированная ОНС ПРО будет способна к дальнейшему расширению как за счет увеличения численности развернутых противоракет, в том числе в других регионах, так и за счет разворачивания оружия космического базирования.

Перехватчик будет представлять собой трехступенчатую БР с боеголовкой, поражающей цель прямым попаданием. Первая фаза развертывания должна быть завершена к 2006 году, а вторая фаза - к 2010-2011 годам.

Все три фазы ОНС ПРО будут использовать пять существующих радаров США раннего предупреждения о ракетном нападении (они находятся в Калифорнии, Массачусетсе, Аляске, Гренландии и Великобритании). В данное время не предполагается, что эти радары будут использоваться для наведения противоракет, однако обсуждается такое развитие их возможностей на стадии завершения развертывания первой фазы системы ПРО. При развертывании третьей фазы предполагается создание шестого радара этого типа в Южной Корее.

Однако радары системы раннего предупреждения ограничены в своих возможностях выделять реальные боеголовки в составе общей цели из средств преодоления ПРО. Поэтому предполагается, что ОНС ПРО будет оснащена новыми "Х-радарами", специально предназначенными для нее. Эти радары способны более точно определять траектории целей и лучше приспособлены для селекции реальных боеголовок в составе цели. Количество "Х-радаров" будет возрастать по мере развития ОНС ПРО от первой к третьей фазе.

США также планируют развернуть в рамках ОНС ПРО систему обнаружения ракетного нападения космического базирования. Эта система, которая первоначально называлась "Бриллиантовые глаза", будет оснащена датчиками инфракрасного излучения и будет расположена на низкоорбитальных космических аппаратах. В этой системе может действовать 24 спутника, каждый из которых будет оснащен несколькими типами датчиков, обнаруживающих БР на стадии их разгона, и определяющих траектории целей для их поражения перехватчиками. Эта система также будет выполнять функции по селекции реальных боеголовок из состава общих целей. Предполагается, что эта часть ОНС ПРО начнет разворачиваться на второй фазе (начиная с 2006 года) развития системы.

Таким образом, мы имеем дело с масштабной программой развития ПРО, которая, хотя и прокламируется в ограниченном варианте, может постепенно надстраиваться, и ее истинные размеры и возможности представляются неопределенными. Хотя это менее амбициозная программа, чем программа СОИ 80-х годов, в ней присутствуют элементы как этой программы, так и более старых идей. Развитие отношений между Россией и США опять оказалось на пороге ревизии Договора 1972 года по ПРО.

3. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИОРИТЕТОВ И ИХ ПРАКТИКА В ОБЛАСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

3.1. Адаптация Концепции Национальной Безопасности РФ на микроуровне

Интеграция в мировое сообщество, глобальный экономи­ческий и экологический кризис, информатизация и переход к постиндуст­риальным формам развития ставит новые цели и задачи для Российской Федерации. В последние годы ведется интенсивная работа по исследова­нию и разработке концептуальных моделей развития страны в XXI веке. При этом важно учитывать постоянно изменяющиеся международные ус­ловия и место Российской Федерации в мировом сообществе. Принятые концепции и доктрины способствуют повышению степени учета изложен­ных в них положений как в законодательных (нормативно-правовых) ак­тах, так и в обычной повседневной практике. Однако сложность реализации заложенных в таких концепциях и доктринах идей заключается в чрезвы­чайно большой разрозненности в географическом плане и в несогласован­ности действий различных регионов Российской Федерации. В конечном счете перспективы развития страны в целом зависят от возможностей ка­ждого региона в отдельности. Таким образом, особенно актуальным для каждого отдельного региона, территории становится применение доку­ментов федерального уровня через их адаптацию к собственной специфи­ке развития.

Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию стала первым по времени серьезным документом, охватывающим много­численные проблемы, присущие развитию общества в современную эпоху. В концепции признается, что "человечество столкнулось с противоречиями между растущими потребностями ... и невозможностью биосферы обеспе­чить эти потребности". Также подчеркивается, что переход к устойчивому развитию в целом возможен только в том случае, если будет обеспечено устойчивое развитие всех регионов страны. Думается, такую позицию лучше трактовать как необходимость стремления каждого региона к собст­венной устойчивости, которая и станет ключевым фактором в движении к устойчивому развитию всей страны. Такое стремление важно, в первую очередь, на уровне отдельных городов и регионов микроуровня. Возникает необходимость разработки и реализации программ перехода к устойчиво­му развитию для каждого региона (на разных уровнях), а также интеграция этих программ при разработке государственной политики в области устой­чивого развития.

В России под устойчивым развитием стали понимать одновременное достижение всевозможных благ (экономических, экологических, социаль­ных, моральных) и формирование стремлений к объединению на этом пути. Однако почти ничего не говорится о том, каким способом будут ула­живаться противоречия в процессе достижения этих благ и как конкретно можно добиться всеобщего благоденствия в стране. Думается, близки к ис­тине те ученые, которые представляют модель устойчивого развития как некий идеальный образ, который не может быть реализован в ближайшее время по политическим, экономическим причинам, в том числе из-за не­изученности многих природных и социальных явлений. Исходя из этого, целесообразной можно считать задачу не достижения цели (устойчивого развития), а организации движения по достижению цели. Нельзя также от­брасывать мировой опыт в разработке проблемы устойчивого развития. Каждая отдельная территория (в том числе и г. Волгоград) обладает собст­венной логикой развития, определяющейся уникальным сочетанием фак­торов внутренней и внешней среды. И поэтому требуется использовать имеющиеся знания о способах достижения желаемого, в данном случае устойчивого развития. Адекватный учет местных особенностей преду­сматривает, например, формирование и обеспечение функционирования регионального хозяйственного механизма, регулирующего социально-эко­номическое развитие, в том числе природопользование и антропогенное воздействие на окружающую среду; осуществление мер по оздоровлению населения, развитию социальной инфраструктуры, обеспечению соответ­ствующего качества санитарно-эпидемиологической обстановки; развитие сельского хозяйства и решение проблем продовольственной безопасности города, создание системы социальной защиты населения и др.

Концепция национальной безопасности Российской Федерации была принята не так давно и представляет собой систему взглядов на обеспе­чение в Российской Федерации безопасности личности, общества и госу­дарства от внешних и внутренних угроз во всех сферах жизнедеятельно­сти. В Концепции сформулированы важнейшие направления государственной политики Российской Федерации. Органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации непосредственно принимают участие и формировании и реализации политики обеспечения национальной безо­пасности. Под национальными интересами России, конкретизируемыми и интересы отдельных территорий, понимается совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства в экономической, внутриполитической, социальной, международной, информационной, по­граничной, экологической и других сферах. Они носят долгосрочный ха­рактер и определяют основные цели, стратегические и текущие задачи внутренней и внешней политики государства. Кроме того, очевидно, что крупный город сталкивается с проблемами реализации интересов практи­чески во всех сферах, указанных в Концепции национальной безопасности. по сути, он является одним из участников ее обеспечения. Однако в Кон­цепции указывается на одну из угроз национальной безопасности, заключающуюся в усилении напряженности во взаимоотношениях регионов и центра, что, очевидно, не способствует однонаправленности и скоордини­рованности их действий. Кроме того, серьезным препятствием для сниже­ния угроз национальной безопасности является размывание единого пра­вового пространства страны вследствие несоблюдения принципа приори­тета норм Конституции Российской Федерации над иными правовыми нормами, федеральных правовых норм над нормами субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, недостаточной отлаженности государственного управления на различных уровнях. Последние две угро­зы непосредственно проявляются и в пределах Волгограда и существенно снижают возможности по обеспечению территориальной и национальной безопасности.

Многие угрозы, отмеченные в Концепции национальной безопасности, проявляются и на городском уровне. Так, например, угрозу безопасности города в социальной сфере создают глубокое расслоение общества на уз­кий круг богатых и преобладающую массу малообеспеченных граждан, увеличение удельного веса населения, живущего за чертой бедности, рост безработицы. Последствиями глубокого социального кризиса являются резкое сокращение рождаемости и средней продолжительности жизни в городе, деформация демографического и социального состава общества, подрыв трудовых ресурсов как основы развития производства, ослабление фундаментальной ячейки общества - семьи, снижение духовного, нравст­венного и творческого потенциалов населения. Обо всем этом свидетель­ствуют не только статистические данные, но и обстановка в городе. Одним из основных положений, декларируемых в Концепции национальной безо­пасности, является понимание того, что реализация национальных интере­сов России возможна только на основе устойчивого развития экономики. Здесь переплетаются и тесно взаимодействуют понятия "устойчивое разви­тие" и "национальная безопасность".

Условием обеспечения национальной безопасности является переход к высокоэффективной и социально-ориентированной рыночной экономике, который должен осуществляться путем постепенного формирования опти­мальных механизмов организации производства и распределения товаров и услуг в целях максимально возможного роста благосостояния общества и каждого гражданина. Безопасность города в таком случае заключает­ся в разработке собственных в рамках национальных условий развития моделей устойчивости и учете возникающих на региональном уровне угроз с последующей их нейтрализацией совместными усилиями центра и местных властей.

Публикация Доктрины информационной безопасности Российской Федерации, представляющей собой совокупность официальных взглядов на цели, задачи, принципы и основные направления обеспечения информационной безопасности РФ, является существенным шагом на пути дальнейшей информатизации нашего общества. Данная Доктрина служит осно­вой для совершенствования правового, методического, научно-технического и организационного обеспечения информационной безопасности РФ. В ней также отмечено, что информационная сфера является системообразующим фактором жизни общества. В Волгограде постоянно расширяется сфера применения информационных технологий. Компьютеризация охва­тила уже практически все сферы городского хозяйства. Тем не менее, тем­пы информатизации значительно отстают не только от среднеевропейских, по и от многих городов России. Особенно настораживает отставание в при­менении систем защиты от несанкционированного доступа. В первую оче­редь это касается экономической сферы. Тем более, что Волгоград облада­ет значительными интеллектуальным и научно-техническим потенциалами. Встает задача не только его сохранения и преумножения, но и защиты от любых форм воздействия на него и недопущение его перетекания потен­циальным конкурентам, в особенности иностранным. Именно поэтому основополагающим понятием Доктрины информационной безопасности является сама информационная безопасность, под которой понимается состояние защищенности интересов РФ и ее субъектов в информацион­ной сфере. Большое значение, в том числе на микроуровне, приобретает укрепление механизма правового регулирования отношений в области охраны интеллектуальной собственности. Городские власти должны взять на себя обеспечение инфраструктуры информационной безопасности на соответствующем уровне. Для этого необходима не только сама по себе компьютеризация, но и значительное количество квалифицированных ра­ботников.

3.3. Проект Концепции Национальной Безопасности 2005

Проект новой Концепции национальной безопасности планируется завершить к середине 2005 года, сообщил секретарь Совета безопасности РФ Игорь Иванов.

"К середине 2005 года мы планируем завершить работу над первым проектом документа и после соответствующего согласования представить его руководству страны", - сказал Иванов, выступая в МГУ на "круглом столе" по теме "Подготовка новой концепции национальной безопасности РФ (основные приоритеты развития, угрозы национальной безопасности, национальные интересы России и механизмы их реализации)".

Касаясь основных моментов, связанных с выработкой новой Концепции национальной безопасности, секретарь СБ РФ сказал: "Необходимо сформировать документ, который четко определяет приоритеты и стратегические цели РФ в сфере обеспечения национальной безопасности на обозримую - 10-15 лет - перспективу". Иванов высказался за то, чтобы "очертить круг реальных угроз для РФ и на этой основе сконцентрировать ресурсы государства". "Мы должны сформировать эффективно работающий механизм управления процессами обеспечения национальной безопасности РФ", - заявил секретарь СБ РФ.

Партнерство России и НАТО в рамках "20" может иметь определенные негативные последствия для России: противоречия между Россией и исламским миром, Россией и Китаем, превращение России в передний край противостояния Запада и Востока, что несет угрозу ее национальной безопасности.

СНГ — сфера особых интересов России. С одной стороны, размещение баз США на территории стран СНГ недопустимо и ущемляет интересы России, ухудшает ее геополитическое положение. Например, в случае размещения баз НАТО на Украине и Грузии, и дальнейшего включения этих стран в НАТО, происходит вытеснение России из бассейна Черного моря. С другой стороны, интеграция в рамках ГУУАМ может в будущем являться фактором дезинтеграции СНГ, что также противоречит стратегическим интересам России.

Вместе с тем, интересы России требуют дифференцированного подхода к государствам-участникам СНГ:

1) сохранение безвизового режима с Украиной и политическая интеграция с ней в целях недопущения вступления Украины в НАТО;

2) в целях борьбы с распространением наркотиков и нелегальной миграции необходимо введение жесткого визового режима с Азербайджаном и Таджикистаном.

В рамках СНГ для России крайне необходима экономическая интеграция (конечно в сочетании с политической) с государствами, составляющими индустриальное ядро СНГ (Беларусь, Украина, Казахстан), путем создания общей зоны свободной торговли, свободы передвижения капиталов и рабочей силы.

Расширение НАТО и ЕС не только меняет геополитическую ситуацию в Европе, но и значительно сокращает рынок сбыта товаров России и стран СНГ. В связи с этим, необходимо усилить протекционистские меры по защите отечественного производителя и экономического развития путем закрытия своего рынка для импорта товаров (прежде всего легкой и пищевой промышленности, а также автомобилей), но, для сохранения конкуренции на внутреннем рынке страны и СНГ, необходимо максимально обеспечить импорт технологий.

Россия должна принять более жесткий курс во внешней политике, особенно при защите своих жизненно важных политических и экономических интересов, исходя из принципов политического реализма, и, безусловно, оперируя нормами международного права.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. "Россия и новое мировое устройство". Стенограмма Международной конференции. 12 мая 2003 г. #"#">http://biz.finmarket.ru/material.asp?id=5&mid=1285

18. Хисамов И. Рыночная ересь капитализма. "Эксперт" № 26, 8 июля 2002 г.

19. Хисамов И. Рыночная ересь капитализма. "Эксперт" № 26, 8 июля 2002 г.

20. Сергеев В. В США объявлена диктатура. Газета. Ру. 24 сентября 2002 г. http://www.gazeta.ru/2002/09/24/vssaobjavlen.shtml

21. Сысоев В. Куда пришла Россия. Независимая газета, 14 октября 1999 г.

22. Резолюция Совета Безопасности ООН № 1373 (2001), 28 сентября 2001 года. http://www.un.org/russian/documen/scdocs/committees/1373/

23. Бараникас И. ФБР в роли политбюро. Московские новости, № 22, 17 июня 2002 г.

24. Верлин Е. Год глобального антитеррора. Независимая газета, 27 декабря 2002 г.