Миссионерский императив
Православный
Свято-Тихоновский Гуманитарный Университет
Реферат на тему
«Миссионерский
императив»
Выполнил студент 2-го курса
Миссионерского ф-та, группы № М6-1-06
Чекмарев Василий
Москва 2008г.
миссионерский
служение православный церковь
В данной работе мы
постараемся раскрыть миссиологический аспект в учении о церкви по статье
«Миссионерский императив» протопресвитера Александра Шмемана.
Протопресвитер
Александр Шмеман (13 сентября 1921, Таллин, Эстония — 13 декабря 1983,
Нью-Йорк, США) – православный богослов XX
го
века, священнослужитель Северо-Американской митрополии Русской Православной
Церкви. Декан Свято-Владимирской духовной семинарии в г. Крествуд (шт.
Нью-Йорк, США). Широко известен по выступлениям с проповедями для России на
радио «Свобода».
В рассматриваемой
статье, протопресвитер Александр Шмеман поднимает вопрос о миссии Восточной Церкви.
Дело в том, что долгое время на западе Православная Церковь считалась не
активной в области миссии. Причем, эта неактивность приписывалась самому
вероучению Восточной Церкви! Прот. Александр Шмеман считает необходимым уяснить
богословское отношение к мисси.
О предпосылках к
миссионерскому служению православной церкви, кратко и тезисно, пойдет речь и в
данной работе!
Главный вопрос,
имплицитно содержащийся в разговоре о миссии Православия, звучит примерно так:
«Может ли быть подлинно миссионерской та Церковь, чья жизнь сосредоточена почти
исключительно в литургии и таинствах, чья духовность имеет преимущественно
мистическую и аскетическую окраску? И если может, то в каких пластах ее веры
скрыты истоки миссионерской ревности?». [1]
«Опорную точку ответа
мы найдем, без сомнения, в православной экклезиологии, т. е. в учении и опыте
Церкви». При этом отмечается сложность выражения такого учения в богословских
терминах понятных «Западу». «Православие не знало традиционно-богословских
разработок учения о Церкви; это учение никогда не вызывало сомнений и не
оспаривалось». Необходимость изложить и объяснить экклизиологические убеждения,
«выразить их в согласованных богословских терминах» стали перед православием
актуальностью в ходе экуменических контактов с Западом. Трудности же связанные
с терминологией объясняются А. Шмеманом многовековым «автономным»
существованием западной Церкви, «чье сознание и формы мышления существенно
отличались от восточных». Эти общие замечания следует иметь ввиду, при уяснении
православного отношения к миссии.
«Небо на земле» – эта
знакомая каждому православному формула лучше всего выражает основополагающий
православный опыт Церкви. Церковь – прежде всего и превыше всего – богоданная
реальность, присутствие новой жизни Христовой, проявление нового «эона» – эона
Святого Духа. Православный человек в своем созерцании Церкви видит ее как
Божественный дар еще прежде, чем думает о ней как о человеческом ответе на этот
дар. Церковь может быть адекватно описана как эсхатологическая[2]
реальность, ибо главная ее функция – в том, чтобы проявлять и актуализировать в
этом мире eschaton – конечную реальность спасения и искупления».
Т. е. Церковь, по мысли
А. Шмемана, это божественный дар, а не общественное установление, в первую
очередь. Этот дар свидетельствует о начале конца, последних временах, и в то же
время это - начало новой жизни, которая свершится, предстанет в полноте в конце
времен. Одновременно, Церковь Христова есть обещание и свершившийся факт.
«Нет никакого
средостения, нет разделения между Церковью невидимой (in statu patriae) и
видимой (in statu viae): последняя есть выражение и актуализация первой,
сакраментальный знак ее реальности». Так же важный момент с точки зрения
миссии. То разделение мира произошедшее в результате грехопадения, на мир
видимый и не видимый, смертный и безсмертный, преодолевается в Церкви.
Приобщаясь к Церкви явленной, в мире видимом, (можно сравнить с айсбергом, вершина
которого видна, а основание скрыто под толщью воды), мы приобщаемся ко всей ее
полноте, которая сокрыта – приобщаемся к бессмертию и святости всей Церкви, ко
Христу и Святым.
А. Шмеман, отмечает
центральную роль Евхаристии в жизни Церкви. «В Евхаристии Церковь становится
тем, что она есть, исполняет себя как Тело Христово, как божественную parousia
– присутствие и сообщенность Христа и Его Царства... Таким образом, вся жизнь
Церкви укоренена в Евхаристии и есть плод этой евхаристической полноты во времени
«мира сего», образ которого «проходит». И это поистине миссия Церкви».
Рассмотрев значение
Церкви как божественного дара, перейдем к другой стороне православной
екклезиологии. Церковь есть так же - «человеческий ответ» на этот божественный
дар, «его приятие человеком и человечеством».
«Если облик Церкви
сформирован и обусловлен эсхатологической полнотой дара и есть ее
сакраментальный символ, то назначение христианской общины – в том, чтобы
принять этот дар и возрастать в полноту его. Церковь – это полнота и вместе с
тем возрастание и умножение в вере и любви, ведении и koinonia (общении – прим.
авт.)» Тем самым А. Шмеман отмечает антиномичность учения о церкви. Полнота
мыслится как некая завершенность, а «возрастание» и «умножение» есть
прогрессия, не завершенное действие.
«Первый аспект –
теоцентричный: освящение, возрастание в святости как отдельной христианской
личности, так и каждой общины; стяжание ими Духа Святого, которое есть высшая
цель христианской жизни, как определил ее один из близких к нам по времени и
величайших святых – преподобный Серафим Саровский († 1833). Это означает
постепенное преобразование нашего ветхого Адама в нового, восстановление
древней красоты, утраченной им в грехопадении, просвещение нетварным Фаворским
светом…».
«Второй аспект,
антропо- или мироцентричный, предполагает осмысление Церкви как реальности,
пребывающей в «мире сем», в его времени, пространстве и истории с особой
задачей, или миссией: «поступать так, как Он поступал» (1 Ин. 2, 6). Церковь
есть полнота, и отечество ее – на небесах. Но эта полнота дарована миру,
ниспослана в мир для его спасения и искупления. Эсхатологическая природа Церкви
– не отрицание мира, но утверждение и приятие его в качестве объекта
божественной любви. Иными словами, «неотмирность» Церкви есть не что иное, как
символ и реальность Божественной любви к миру, главное условие миссии Церкви в
нем».
И далее А. Шмеман
делает вывод о миссионерском значении церкви: «И стало быть, Церковь – не
«эгоцентричная», а именно миссионерская община, цель которой – спасение мира, а
не от мира. Так Церковь-таинство предстает в православном опыте и вероучении
как залог Церкви-миссии».
«Именно Церковь, как
миссия, сообщает истории реальный вес, а времени – реальный смысл». Без
божественного откровения, без пришествия Спасителя, этот мир представлялся бы
чередой поражений и неудач, совершенно бессмысленных и не ведущих к
положительному завершению. Христос же освящает этот мир, и дарит ему возможность
прийти в качественно новое положение - жизнь полную и совершенную.
Объектом этой миссии,
несомненно, является человек, но не обособленный в своей индивидуальности, а
человек находящийся в общении с миром: «Через человека Церковь спасает и
искупает мир». Т.е. объектом миссии является так же и мир: «В мире
Боговоплощения нет ничего «нейтрального» и ничто не может быть восхищено из
руки Сына Человеческого». И далее конкретизируя: «Государство, общество,
культура, сама природа суть реальные объекты миссий…»[3]
Квинтэссенцией же
миссии и, в то же время, ее исходным пунктом, А. Шмеман считает Евхаристию. И
отмечает в евхаристическом богослужении два дополняющих друг друга движения -
восхождения и возвращения. «Евхаристия начинается как восхождение к престолу
Божию, к Царству. «Всякое ныне отложим попечение», – призывает Церковь в
Херувимской песни, и мы готовимся взойти со Христом и во Христе на небо и
принести Ему Его Евхаристию... Евхаристия приносится «о всех и за вся»; в ней Церковь
исполняет свою священническую функцию – примирение всего творения с Богом,
принесение всего мира в жертву Ему, ходатайство перед Ним за весь мир… А затем,
по достижении и вкушении этой полноты за трапезой Господа в Его Царстве, когда
мы можем сказать: «Видехом свет истинный, прияхом Духа Небеснаго», начинается
второе движение – возвращение в мир. «С миром изыдем», – возглашает священник,
покидая алтарь и изводя верных из храма, и это – последняя, главная заповедь.
Евхаристия – всегда Конец, таинство парусии, но она же – всегда начало,
исходная точка: отсюда начинается миссия».
Постараемся кратко
подвести итог.
В начале работы мы
поставили вопрос - может ли Православная Церковь, в которой основной акцент
делается на Богослужении (Литургии), быть миссионерской по сути, или же ее
миссионерская направленность существует вопреки основной тенденции. И оказалось,
что само существование Церкви является основным посылом к миссии, а также
итогом, конечной целью этой миссии. Церковь есть движение ко Христу и одновременно
к миру с целью его освящения и преображения во Христе.
В данной работе мы
вслед за прот. Александром Шмеманом, постарались осветить миссиологический
аспект учения о церкви. Т.е наше исследование касалось преимущественно экклезиологии.
Используемая литература
1. Протопресвитер
Александр Шмеман. Миссионерский императив.
2. А.
Мень.Библиологический словарь: В 3 т. — М.: Фонд имени Александра Меня. — 2002.
Размещено
на
[1] Здесь и
далее; «Миссионерский императив». #"#_ftnref2" name="_ftn2" title="">[2]
ЭСХАТОЛО́ГИЯ (от греч. ἔσχατος
— последний) БИБЛЕЙСКАЯ, учение Свящ. Писания о последних судьбах мира и
человека.
Термин Э. утвердился в богословии с 19 в. Принято
разделять Э. на общую и частную, или индивидуальную. Первая рассматривает цель
и завершение всего историч. и мирового процесса, а вторая учит о *посмертном
бытии отдельного человека… А. Мень.Библиологический словарь: В 3 т. — М.: Фонд
имени Александра Меня. — 2002. #"#_ftnref3" name="_ftn3" title="">[3] Цитата
целиком: «Государство, общество, культура, сама природа суть реальные объекты
миссий, а не тот нейтральный milieu(здесь: среда обитания (фр.)(прим.авт)), по
отношению к которому единственная задача Церкви – блюсти свою внутреннюю
свободу и отстаивать свою «религиозную жизнь»»