Основные направления во внешней политике Украины со странами Ближнего Востока
Реферат
на тему: Основные направления во внешней политике Республики
Украины со странами Ближнего Востока
В 2001 году Украина
отмечает десятую годовщину своей независимости. Несмотря на то, что пока позади
незначительный исторический отрезок времени, уже можно подвести некоторые итоги
внешне-политической деятельности Украины, осмыслить достижения и неудачи с
учетом новых реалий и тенденций, которые сформировались в конце XX столетия в
рамках системы международных отношений. В этом контексте определенный интерес
(как научный, так и сугубо практический) представляет исследование
ближневосточной политики Украины в 90-е годы, уточнение на основе ее собственного
опыта приоритетов и ключевых направлений украинской политики в этом регионе. В
данной статье не ставилась задача всестороннего и детального анализа
украинского ближневосточного курса периода независимости; внимание авторов
сфокусировано лишь на рассмотрении его отдельных аспектов, а именно: состояния
двусторонних отношений Украины с нефтедобывающими странами Ближнего Востока.
Перед Украиной, как и
перед другими новыми государствами, которые возникли на территории бывшего
Советского Союза, включая и Российскую Федерацию, в конце XX века возникла
необходимость определения места и роли Ближнего Востока на шкале своих
внешнеполитических интересов, формирования основ и направлений ближневосточной
политики. Этот процесс в Украине происходил, с одной стороны, в контексте
определения векторов ориентации и формирования внешнеполитической стратегии в
целом, а с другой – в плане критического переосмысления наследия советской
политики на Ближнем Востоке в условиях новых геополитических и
военно-стратегических реалий.
С самого начала было
ясно, что Украина не может и не должна стать преемницей политики Советского
Союза на Ближнем Востоке, и что ее ближневосточная стратегия (как в
политической, так и в экономической сферах) должна основываться на
принципиально иной концептуальной основе. Во внешнеэкономической практике СССР
заметным было доминирование политико-идеологических факторов. Это рельефно
проявлялось, в первую очередь, в том, что объем внешней торговли и
экономической помощи со стороны Советского Союза непосредственно зависел от
поддержки той или иной арабской страной советского курса на Ближнем Востоке, в
преобладании контактов с ограниченным количеством партнеров на Арабском Востоке
(Сирия, Ирак, Египет, Ливия, Алжир и НДРЙ), в стремлении развивать связи исключительно
с представителями государственного сектора, в милитаризированности советской
ближневосточной политики.
Для политической элиты
Украины было очевидно, что формирование курса Киева в ближневосточном регионе
должно основываться на принципах прагматизма, взаимной заинтересованности и
взаимной выгоды (экономическая эффективность и удовлетворение потребностей),
диверсификации экономических связей. Это обусловливалось не только
необходимостью вхождения в регион (процесс которого, по сути, начинался с нуля),
но и несоизмеримостью украинского и советского потенциалов и, соответственно,
разномасштабностью возможностей осуществления своей политики.
С другой стороны,
следует признать, что несмотря на то, что украинская политика не имела прямой
связи с советской политикой на Ближнем Востоке, определенные стереотипы (в
большей степени в теоретическом, нежели в практическом плане) были присущи
украинской внешнеполитической мысли в целом. Это нашло свое отражение, прежде
всего, в подходах к определению перспектив государства в системе мировых
координат, его статуса. В связи с чем возникал закономерный вопрос: в каком
качестве Украина предполагает утвердиться на Ближнем Востоке – как государство
с доминирующими региональными или же глобальными интересами.
В постановлении
Верховной Рады «Об Основных направлениях внешней политики Украины» от 2 июля
1993 года провозглашалось следующее: «Учитывая свое геополитическое положение,
исторический опыт, культурные традиции, богатые естественные ресурсы, мощный
экономический, научно-технический и интеллектуальный потенциал, Украина может и
должна стать влиятельным мировым государством...»1. Иными словами, Украина
должна была утверждаться в мире в качестве государства с глобальными
интересами. Соответственно этому были определены и приоритетные стратегические
направления двусторонних отношений Украины с: а) пограничными государствами; б)
западными государствами-членами ЕС и НАТО; в) географически близкими
государствами; г) государствами Азии, Азиатско-тихоокеанского региона, Африки и
Латинской Америки2. Такой подход был отражением в значительной степени
идеалистически-романтического представления о новом мировом порядке и места в
нем независимой Украины. Кроме того, он стал в определенной мере и проявлением
наследия советской ментальности, стереотипов мышления, присущих советской школе
политиков и научных работников, в соответствии с которыми представление о
собственной стране ассоциировалось со статусом сверхдержавы или же, по меньшей
мере, с государством, которое должно иметь значительное влияние на решение
ключевых международных проблем.
Не отрицая у Украины
определенных глобальных интересов, поставим вопрос в несколько иной плоскости:
каково соотношение глобальных и региональных интересов в геополитической и
внешнеполитической стратегии Украины, их доминанты с точки зрения национальной
безопасности страны, возможности их реального обеспечения. Параметры Украины
(потенциал экономики и т.п.) были далеко неадекватными характеристикам
сверхдержавы или же центросилового государства с доминирующими глобальными
интересами. Таким образом, с момента провозглашения независимости на
концептуальном уровне было заложено определенное противоречие между ориентацией
внешней политики Украины (в сущности, на преобразование Украины в один из
полюсов силы в многополярном мире) и ее реальными возможностями. На практике
внешняя политика Украины была регионально ориентированной, что было вызвано не
только определенными ограничениями экономического потенциала, но и объективными
геополитическими задачами, которые остро стояли перед государством.
Украина в силу
воздействия целого ряда факторов оказалась перед дилеммой «Восток или Запад»,
что в последующем трансформировалось, по сути, в выбор приоритетного вектора
политики: ориентация (и в перспективе интеграция) на Европу или же на Евразию.
Возникновение такой довольно жесткой дилеммы было следствием, с одной стороны,
того, что «Украина, к сожалению, никогда не имела четкой геополитической
стратегии»3, так и, с другой стороны, проявлением в определенной степени конфронтационного
подхода, присущего периоду «холодной войны» и биполярности мира (как в
украинских и российских, так и в западноевропейских и американских политических
кругах).
Подход к формированию
курса Украины в рамках системы отношений по оси Восток – Запад определялся во
многом формулой: или Запад (с последующей интеграцией в европейские структуры
и, соответственно, свертыванием отношений с Россией и СНГ), или Евразия
(кооперация с Россией и странами СНГ и, соответственно, охлаждение отношений с
Западом). Такой подход не только превращал поиск путей формирования
внешнеполитического курса в разновидность альтернативы, но и не соответствовал
геостратегии Украины, которую реально определяют «три основных вектора
внешнеполитических взаимодействий, которые обуславливают ту или иную
конфигурацию приоритетов страны»4. Это евразийский, западный (включая США) и
юго-восточный (включая страны Ближнего и Среднего Востока). На практике
длительное время прослеживалась тенденция жесткой зависимости украинской
политики на ближневосточном направлении от ее западного курса. Были предприняты
попытки путем сближения с союзниками США в регионе (в первую очередь, с
Израилем) укрепить свои позиции в отношениях с Западом. Как следствие,
появились определенные противоречия между политическими целями и экономическими
интересами Украины в регионе, что нашло свое отражение в отказе Киева от
поставок турбин Ирану под жестким давлением со стороны Израиля и США.
Активная политика
Украины на юго-востоке как самостоятельном направлении была способна не только
сбалансировать в определенной степени отношения Украины в плоскости Восток –
Запад, придать им форму не альтернативности, а реальной многовекторности, но и
содействовать консолидации украинского общества (многонационального по своему составу)
вокруг идеи украинской государственности. Это представляется чрезвычайно важным
и в связи с наличием определенного цивилизационного разлома в самой Украине,
возникновение которого было обусловлено тем, что развитие юго-восточных
украинских земель происходило под значительным влиянием российского (русского)
цивилизационного комплекса, в то время как западно-украинских – европейского, и
углублению которого в период существования СССР во многом способствовала
политика советского руководства, направленная на противопоставление Западной и
Восточной Украины. Сохранение в украинской внешней политике дилеммы Восток –
Запад, по сути, консервировало состояние этого разлома, в то же время как
переход к действительной многовекторности внешнеполитического курса создавало
предпосылки для формирования в обществе новой политической культуры, новых
ценностных ориентаций с доминированием лояльности к украинскому государству.
Ближневосточный регион
в «Основных направлениях внешней политики Украины» был отнесен к четвертой
(последней) группе государств на шкале приоритетов двусторонних отношений
Украины. В этом документе, в частности, провозглашалось, что «...Украина будет
искать пути к установлению контактов со странами Ближнего и Среднего Востока»5.
Такой недифференцированный подход к странам региона был неадекватен реальным
стратегическим интересам Украины. На наш взгляд, есть все основания утверждать,
что развитие отношений с государствами Ближнего и Среднего Востока (или же, по
крайней мере, той части из них, которая обладает значительными запасами нефти и
газа) должно быть отнесено к первой из трех определенных в «Основных
направлениях внешней политики Украины» групп национальных интересов в сфере
международных отношений, а именно стратегических и геополитических интересов,
связанных с обеспечением национальной безопасности Украины и защитой ее
политической независимости6. Это обусловлено не в последнюю очередь ключевой
ролью энергетической составляющей в структуре национальной безопасности
Украины.
Украина принадлежит к
энергодефицитным странам, поскольку за счет внутренних источников она
удовлетворяет свои потребности в энергоносителях лишь на 47–49%. Собственная
добыча покрывает 10–12% потребности в нефти и 20–25% – в природном газе7.
Основным поставщиком нефти и газа на Украину выступает Россия. Если при этом
учесть, что украинский импорт из России в целом составил в 1999 году около
половины всего импорта – 47,6%, то становится ясно, что зависимость Киева от
Москвы по-прежнему сохраняет критический характер, а проблема диверсификации
импортных поставок для Украины выдвигается в ряд первостепенных и острых задач,
стоящих перед государством. В определенной степени от решения задачи
диверсификации источников энергоносителей зависит и наращивание украинского
экспорта (доля которого в 1999 году в ВВП составила 42%), поскольку основные
украинские экспорториентированные отрасли производства остаются чрезвычайно
энергоемкими и, следовательно, критически зависимыми от импортируемых
энергоносителей8. Таким образом, решение проблемы диверсификации источников
энергоносителей может рассматриваться как ключевой элемент национальной
безопасности и формирования необходимых предпосылок для устойчивого развития
экономики Украины. В этом контексте энергичная и целенаправленная политика на
ближневосточном направлении непосредственно после достижения Украиной
независимости позволила бы существенным образом смягчить остроту проблемы
энергообеспечения и ослабить энергетическую зависимость от России. Как отмечает
украинский исследователь Б. Парахонский, «благодаря активной собственной
политике в отношениях со странами Востока Украина быстрее выйдет из тени
северного соседа» (то есть России)9. Однако вследствие определенной недооценки
ближневосточного направления на концептуальном, а со временем и на практическом
уровне, а также в силу ряда объективных и субъективных причин этого не
произошло, а упомянутая задача остается по-прежнему актуальной и сегодня.
Следует отметить, что
Украина пока еще не имеет детализированной концепции своих национальных
интересов на Ближнем Востоке, хотя в значительной мере сегодня они уже
очерчены; просматриваются и ключевые элементы структуры системы национальных
ближневосточных интересов, которые определяются непосредственными
экономическими потребностями страны и необходимостью обеспечения ее
национальной безопасности. Значение Ближнего Во-стока для Украины
обуславливается, по крайней мере, следующими основными факторами:
• географической
близостью региона Ближнего Востока к Украине;
• ключевой ролью
ближневосточных стран в структуре мировой торговли энергоносителями. В этом
контексте обеспечение стабильности ближневосточного региона соответствует
стратегическим национальным интересам Украины;
• наличием значительных
финансовых ресурсов в ряде ближневосточных стран и местом последних в
международных валютно-кредитных и финансовых отношениях;
• емкостью рынка
товаров и услуг большинства стран региона.
Украинская политика в
регионе предусматривала достижение как локальной, краткосрочной задачи, так и
ряда долгосрочных целей. Первая была направлена на признание странами Ближнего
Востока Украины в качестве полноправного субъекта международных отношений.
Среди долгосрочных целей можно очертить следующие:
• обеспечение
гарантированного и постоянного доступа к ближневосточным энергоносителям (путем
формирования системы соответствующих договоров);
• сохранение ведущих
позиций Украины в сфере транспортных услуг. Газотранспортная система (ГТС)
Украины по своей протяженности и мощности является второй в Европе (после
России). Ее еже-годная пропускная способность равна 290 млрд. куб. м на входе
ГТС и 170 млрд. куб. м на выходе. Объемы транзита газа в 1999 г. составляли 119
млрд. куб. м11 (93% экспорта российского газа, что оценивается в 25%
потребности европейских стран). Эти экспортные услуги стоят 2,5 млрд. долл. и
оплачиваются газом. Протяженность магистральных нефтепроводов достигает 4 тыс.
км с общей мощностью по приему нефти 125 млн. т в год, по транзиту – 65 млн. т,
в год; протяженность нефтепродуктопроводов – 4,5 тыс. км. Общие объемы
транзитной транспортировки нефти составили в 1999 г. почти 60 млн. т12. В условиях
обострения борьбы за маршруты транспортировки энергоносителей (некоторые
варианты непосредственно противоречат украинским интересам) Украина способна
активизировать свою политику на Ближнем Востоке с целью сохранения и упрочения
(путем реализации проектов транспортировки ближневосточной нефти и газа через
украинскую территорию) своей роли в сфере транзита энергоносителей в Европу;
• установление
отношений с некоторыми странами по типу «особых», что позволило бы украинскому
фактору превратиться в постоянную величину в ближневосточной политике.
Можно выделить, по
крайней мере, четыре группы ближневосточных стран, которые было бы
целесообразно включить в сферу предпочтительных интересов украинской внешней
политики, а именно:
1. Нефтедобывающие
страны Ближнего Востока, что диктуется непосредственными экономическими
потребностями Украины (на Ближнем Востоке сегодня сосредоточенно 70% мировых
разведанных запасов нефти и 25% газа);
2. Региональные «центры
силы» на Ближнем Востоке (прежде всего Египет и Израиль), налаживание связей с
которыми в значительной степени облегчило бы Украине процесс вхождения в
регион;
3. Бывшие арабские
союзники СССР, в которых потенциальные точки опоры для развития современных
связей Украины были заложены предшествующей советской политикой;
4. Страны региона,
объективно заинтересованные в развитии от-ношений с Украиной (прежде всего в
сферах экономического, торгового и технического сотрудничества), которые
являются платежеспособными и имеют потенциал развития (например, Ливан).
Без сомнения,
предложенная классификация групп стран с точки зрения интересов Украины в
ближневосточном регионе носит довольно условный характер, поскольку одна и та
же страна может быть одновременно отнесена к двум или даже трем названным
группам. Однако классификация, по мнению авторов, дает возможность
структурировать интересы и приоритеты Украины в регионе.
Рассмотрим подробно
группу нефтедобывающих стран Ближнего Востока. Эту группу стран, в свою
очередь, можно поделить на три под-группы:
• Первую составляют
аравийские монархии (прежде всего, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские
Эмираты, Кувейт, Оман).
• Ко второй подгруппе
арабских нефтедобывающих государств можно отнести страны, которые имели тесные
контакты с бывшим Советским Союзом (или же придерживались просоветской
ориентации).
• Представителем
третьей подгруппы, учитывая специфику этой страны в ближневосточном регионе,
можно назвать Иран.
Без сомнения,
налаживание конструктивных контактов с нефтедобывающими странами Аравийского
полуострова, учитывая достоверные запасы нефти и газа, которыми они владеют
(Саудовская Аравия – 261,5 млрд. баррелей, Объединенные Арабские Эмираты – 97,8
млрд. баррелей, Кувейт – 96,5 млрд. баррелей нефти13), их место в международных
валютно-кредитных и финансовых отношениях, а также минимальную вероятность
появления отрицательных для Украины последствий в процессе расширения с ними
контактов и т.п., могло бы стать приоритетной задачей украинской политики.
Однако, по нашему мнению, непосредственно после достижения независимости
перспектива интенсивного и масштабного сотрудничества Украины с
нефтедобывающими странами Аравийского полуострова представлялась малореальной,
что было вызвано целым рядом факторов объективного и субъективного характера
(традиционно прозападная ориентация государств субрегиона; наличие жесткой
конкуренции со стороны стран Запада; отсутствие традиционных связей с Украиной
и выраженных интересов к ней (за исключением, возможно, интереса как к
вероятному источнику диверсификации поставок вооружений); ограниченность
финансовых ресурсов и переходное состояние экономики Украины и т.д.).
Таким образом, исходя
из вышесказанного можно сделать вывод, что украинская политика на Аравийском
полуострове может быть ориентирована на процесс длительного вхождения в этот
субрегион; реальная отдача от развития этого направления может дать свои
положительные результаты в полном объеме лишь в отдаленной перспективе. Это
подтверждает в определенной степени и динамика то-варооборота Украины с
нефтедобывающими странами Аравийского полуострова: товарооборот Украины с
Объединенными Арабскими Эмиратами в период с 1995 по 1999 гг. вырос почти вдвое
(с 28,5 млн. долл. до 51,4 млн. долл.), однако в абсолютном выражении
составляет довольно скромную цифру. Товарооборот Украины с Саудовской Аравией в
1999 году составил около 29,6 млн. долл. (против 35 млн. долл. в 1995 году).
В период 90-х годов
политика Украины была направлена, прежде всего, на становление и стабилизацию
действенных механизмов двусторонних отношений, опираясь на которые можно было
бы постепенно расширять сферу и объем сотрудничества. Именно в этом контексте,
по нашему мнению, следует оценивать эффективность украинской политики
относительно нефтедобывающих стран Аравийского полуострова. Открыты посольства
в Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах. Происходит постепенный
процесс формирования соответствующей договорно-правовой базы двусторонних
отношений.
Ко второй подгруппе
арабских нефтедобывающих государств, – тех, которые имели тесные контакты с
бывшим Советским Союзом, – можно отнести Ирак, Ливию, Алжир и в определенной
мере (учитывая сравнительно незначительные запасы нефти и газа) Египет и Сирию.
Большинство из них в силу объективных причин заинтересовано в развитии
отношений с бывшими республиками СССР в разных сферах (прежде всего, военной и
торгово-экономической). Однако некоторые из них (Ирак, Ливия) принадлежат к
группе стран, которые имеют неблагоприятную международную репутацию; развитие
контактов с ними или ограничено сейчас, или же было ограничено в прошлом
введением экономических санкций со стороны ООН (5 апреля 1999 г. Совет
Безопасности ООН принял решение о приостановлении действия режима санкций
против Ливии).
В этих странах Ближнего
Востока Украина (в равной мере, как и некоторые другие постсоветские
государства и, прежде всего, Россия) потенциально располагает своеобразными
точками опоры для развития эффективных связей. Прежде всего, это экономические
объекты, построенные с участием Советского Союза (ряд из которых не был
завершен), и именно Украина могла бы взять на себя реальные обязательства по их
обслуживанию или по введению в действие. Особое значение, на наш взгляд, с
точки зрения интересов Украины могли бы представлять среди вышеуказанных
объектов действующие предприятия нефтегазовой отрасли. Они постоянно нуждаются
в поставках запасных частей, компонентов и оборудования, в технадзоре со
стороны специалистов и т.д. Следует отметить, что Россия, которая могла
выступать в качестве основного конкурента Украины в этой сфере, в первой
половине 1990-х годов придерживалась пассивной политики в данном вопросе, что в
определенной мере создавало благоприятные условия для освоения Украиной
«советского наследства», то есть условия для проведения активной политики,
направленной на предложение услуг и достижение соответствующих соглашений
относительно реализации замороженных советских объектов прежде всего в
нефтегазовой сфере. Однако эти благоприятные предпосылки не были реализованы.
Украинская политика, в частности в этом направлении, была довольно инертной,
что было обусловлено и рядом объективных факторов (ограниченность финансовых
ресурсов, экономический кризис, процесс становления внешней политики в целом,
недостаток специалистов со знанием арабского языка и т.п.). Следствием такой
пассивной политики Украины и России стало усиление экономических позиций других
стран.
Особое место в
украинской ближневосточной политике, по нашему мнению, в ближайшей перспективе
может занять Ирак независимо от того, будут ли отменены, или же будут
продолжать действовать санкции ООН против Багдада. Прежде всего, Ирак
принадлежит к тем странам ближневосточного региона, где Украина имеет больше
всего потенциальных точек опоры, которые остались еще со времен Советского
Союза. По данным, которые в свое время были обнародованы иракским послом
Хасаном Вахми Джуми, из 57 тысяч советских специалистов, которые до 1990 года
работали в Ираке, 36 тысяч были выходцами из Украины, а из всего объема
выполненных в Ираке работ (построено 100 объектов), оцененного в 34 млрд.
долл., 70% приходилось на Украину14. Учитывая то, что после снятия санкций ООН
Ирак станет на путь реконструкции и модернизации своей промышленности (которая
находится сейчас в состоянии упадка, и для которой характерна высокая степень
износа основных производственных фондов), можно предвидеть, что здесь будут
расконсервированы замороженные в начале 1990-х годов проекты строительства
промышленных объектов, реализация которых началась еще в рамках
советско-иракского сотрудничества. Не вызывает сомнения, что приоритет при реконструкции
будет принадлежать нефтеперерабатывающей отрасли и связанным с ней областям.
Подтверждением этому служит тот факт, что уже в конце 1990-х годов иракское
правительство начало разработку перспективной программы по увеличению мощностей
Ирака в сфере добычи нефти, которая рассчитана до 2010 года и в ходе реализации
которой, в частности, предусматривается доведение объемов добычи «черного
золота» до 5 млн. баррелей в день на конец 2000 года и до 6 млн. баррелей в
день к 2010 году. Кроме того, Ирак имеет третьи по размерам подтвержденные
запасы нефти в мире, которые на начало 1995 года оценивались в 13,7 млрд. тонн.
При этом следует учитывать и то, что из них 80% приходится на 12 крупнейших
месторождений, 6 из которых пока что не освоены15.
И последнее. Существуют
абсолютно реальные возможности решения проблемы транспортирования иракской
нефти на Украину. Украина заинтересована в введении в действие нефтепровода
Корку (Ирак) – Джейхан (Турция), что, по мнению украинских специалистов, даст
возможность Киеву не только активно участвовать в развитии нефтяной
промышленности Ирака, транспортировать иракскую нефть на Украину, но и,
используя мощности терминала Южный и нефтепровода Броды – Гданьск, осуществлять
поставки иракской нефти в Европу16.
Таким образом, есть
объективные предпосылки для выхода Украины на иракский рынок, участия
украинской стороны в процессах добычи и переработки нефти (в том числе, участие
в геологоразведочных роботах, поставках оборудования для нефтегазовой
промышленности, переработке нефти на украинских заводах и т.п.). Исходя из этих
соображений, можно предполагать, что Украина в перспективе имеет шансы стать
здесь потенциальным инвестором (если не на государственном уровне, то, по
крайней мере, на уровне частного капитала).
Тем не менее в целом
политике Украины на иракском направлении длительное время была присуща
инертность. Украинской стороной неоднократно подчеркивалось, что потенциал
украинско-иракского сотрудничества может быть реализован в полном объеме лишь
после отмены Организацией Объединенных Наций санкций против Ирака.
Иными словами, политика
Украины по отношению к Ираку соподчинялась ее опасениям «не навредить процессу
интеграции в Европу», и, как следствие, это не дало возможности реализовать
даже наработанные модели развития экономического и технического сотрудничества,
которые были предложены некоторыми украинскими предприятиями с очевидным учетом
санкций ООН. Только фирма «Монтаж-Электро» совместно с более чем 40
харьковскими предприятиями и организациями подготовила по заявкам иракской
стороны свыше 100 конкретных предложений. По некоторым из них уже были
подписанные контракты с гарантией иракского правительства. Однако все они были
заморожены17. Товарооборот Украины с Ираком в 1999 году составил лишь 13 млн.
729 тысяч долларов.
В то же время в
последние годы на фоне довольно инертной украинской политики рельефно
прослеживалась тенденция превращения Ирака в объект борьбы между целым рядом
стран и фирм (включая США, страны Западной Европы и Россию), что нашло свое
проявление в острой конкуренции за получение права участия в про-грамме для
Ирака ООН «Нефть в обмен на продовольствие». Еще в 1996 году был подписан
Меморандум о взаимопонимании между правительством Ирака и ООН, в соответствии с
условиями которого в рамках формулы «Нефть в обмен на продовольствие» Ираку
было разрешено каждые шесть месяцев продавать нефть на сумму в 2 млрд. долл.,
большая часть которой должна была идти на закупку продуктов питания и
медикаментов под контролем ООН. В дальнейшем (в октябре 1997 г.) для более
четкой координации деятельности, в которой принимают участие специализированные
учреждения системы ООН и международные неправительственные организации, было создано
Управление иракской программой ООН.
Для четвертой и третьей
фазы программы Советом Безопасности ООН сумма продажи нефти была увеличена до
5,2 млрд. долл. В шестой фазе в связи с существенным снижением доходов Ирака от
реализации нефти и нефтепродуктов при увеличении объема добычи (что было
следствием неблагоприятной конъюнктуры цен на мировом нефтяном рынке) сумма
была увеличена еще на 3 млрд. долл. в соответствии с резолюцией Совета
Безопасности ООН № 1210 от 24 ноября 1998 г. На седьмой фазе были сняты все
ограничения на добычу нефти. Состоянием на апрель 2000 года Ирак в рамках
программы ООН экспортировал свыше 230 млн. тонн нефти на сумму 25,8 млрд.
долл.18 По другим оценкам, с учетом экспорта иракской нефти вне рамок программы
ООН, Ирак уже сегодня поставляет на мировой рынок 2,7 млн. баррелей нефти в
день (против 3,5 млн. баррелей в 1991 г.), а иракский сегмент мирового
нефтяного рынка достигает 5% (после снятия санкций прогнозируется 6%)19. Таким
образом, несмотря на санкции со стороны ООН, Ирак уже сегодня является
привлекательным партнером – поставщиком энергоносителей.
Средства, полученные
Ираком от продажи нефти в рамках про-граммы ООН, были использованы на закупку
продуктов питания и ле-карств (более 6 млрд. долл.), разнообразного оборудования
(3 млрд. долл.), репарации Кувейту (около 7,3 млрд. долл.) и на обеспечение
других частей программы ООН. Основными поставщиками оборудования (общего
назначения и для нефтяной промышленности) в Ирак в предшествующие годы были
Франция (заключено контрактов на сумму около 90 млн. долл.), Китай (21 млн.
долл.), Италия (18 млн. долл.), Россия (17 млн. долл.) и Германия (12 млн.
долл.)20. Постоянными поставщиками продуктов питания стали Австралия, Франция,
Шри Ланка и Вьетнам. Украина длительное время не принимала активного участия в
этой программе. В отличие от Украины, некоторые бывшие республики Советского
Союза, прежде всего Россия и в определенной степени Беларусь осуществляют
политику активного участия в распределении поставок иракской нефти в рамках программы
ООН.
Отметим, что в
последнее время наметились существенные сдвиги в украинской позиции
относительно Багдада. Так, начало работу дипломатическое представительство
Украины в Ираке. В сентябре 2000 г. Комитет по санкциям Совета Безопасности ООН
утвердил контракты ОАТ «Мотор-Сiч» (г. Запорожье) и «Федеральный дом-OIL» на
поставки в Ирак украинского оборудования в рамках программы ООН. В начале
октября 2000 года состоялся визит правительственной делегации во главе с
вице-премьером Украины Ю. Ехануровым в Ирак. Имела место встреча с президентом
Ирака Саддамом Хусейном, во время которой украинская сторона поставила вопрос о
расширении своего участия в программе ООН. Это стало свидетельством того, что
Украина все в большей мере осознает, что вхождение на иракский рынок есть дело
не отдаленного будущего, а настоящего.
Что касается иранского
направления, то именно оно в 1990-е годы было одним из наиболее приоритетных в
политике Украины на Ближнем Востоке. В момент провозглашения независимости
Украиной сложились довольно благоприятные условия для становления отношений с
Ираном. Это было обусловлено как изменениями в самом Иране, так и, в
определенной степени, спецификой международного положения Тегерана. Фактически,
процесс формирования ирано-украинских отношений происходил в условиях
полублокады Ирана со стороны некоторых стран Запада (и, в первую очередь,
Соединенных Штатов Америки), которая, тем не менее, не сопровождалась введением
каких-либо санкций со стороны ООН, и, таким образом, де-юре не существовало ограничений
в налаживании связей торгово-экономического характера. Эти обстоятельства, без
сомнения, создавали благоприятные условия. Отсутствовала жесткая конкуренция со
стороны, по крайней мере, западных стран и т.п. – для активного и масштабного
развития отношений между странами Иран был ограничен в выборе партнеров. А для
Украины особое значение имела проблема обеспечения энергоносителями: в Иране
сосредоточено 14% общемировых запасов газа (второй показатель в мире) и 10% –
нефти.
Важным положительным
фактором, который повлиял на процесс становления украинско-иранских отношений,
стали существенные изменения собственно в политике самого Ирана, трансформация
его взглядов на мир в целом и место и роль в нем Тегерана (новая трактовка
концепции экспорта исламской революции как пропаганды исламской культуры в
мире; курс на развитие добрососедских отношений с пограничными государствами, к
которым в Иране была отнесена и Украина и т.д.).
По сравнению с другими
государствами ближневосточного региона отношения с Ираном отличались наибольшей
интенсивностью, масштабностью и разнообразием форм сотрудничества. После провозглашения
Украиной независимости состоялось больше 30 двусторонних официальных визитов на
высшем и высоком уровне, среди них визиты в Иран Президента Украины
Л.М.Кравчука (25–26 апреля 1992 г.); вице-премьера Ю.Я.Иоффе (3–7 мая 1993 г.);
Председателя Верховной Рады Украины И.С.Плюща (10–13 мая 1993 г.); министров
иностранных дел Украины А.М. Зленко (17–18 апреля 1994 г.); Г.И.Удовенко (8–9
апреля 1995 г.); Б.И.Тарасюка (20–21 декабря 1999 г.) и визиты на Украину
Председателя Меджлиса ИРИ Али Натек Нури (5–8 декабря 1994 г.); министра
иностранных дел ИРИ Али Акбара Велаяти (22 января 1992 г., 4–5 марта 1996 г., в
июне 1997 г.). Всего между Украиной и Ираном подписано 55 соглашений,
меморандумов и договоров, которые регламентируют двусторонние отношения.
Иранской стороной
неоднократно подчеркивалось, что она готова поставлять нефть и газ на Украину.
В частности, в интервью журналу «Политика и время» заместитель министра
иностранных дел Исламской Республики Иран Сайд Садек Харрази заявил: «Нам по
силам обеспечить потребности Украины в нефти и газе. Это реально... С нашей
стороны нет каких-либо ограничений для продажи нефти и газа. Мы готовы залить
вас нефтью»21. Отметим, что еще 7 января 1992 года был подписан Протокол,
согласно которому Иран высказывал свою готовность поставить Украине (порт
Одесса) 5 млн. т нефти танкерами в 1992 году и довести объем поставок до 12
млн. т в 1994 году22. Ираном также был выделен Украине кредит на сумму в 30
млн. долл. для закупки нефти. Однако, как отмечает первый посол Украины в Иране
И.Г.Майдан, Украина не воспользовалась «возможностями получения иранских
льготных кредитов, выделенных под поставки их нефти и газа, не смогла привлечь
и значительные инвестиционные ресурсы Ирана»23.
В других сферах
сотрудничество Украины с Ираном развивалось более успешно. Товарооборот с 1992
года возрос от полмиллиона до почти 200 млн. долл. (197 млн. долл.).
Составляющей частью украинско-иранских отношений на современном этапе является
производственная кооперация. В 1993 году был подписан контракт на производство
в Иране 43 самолетов АН-140 (каждый стоимостью в 9 млн. долларов), выпуск
которых налажен в провинции Исфаган. Уже в 2001 году планируется построить два
самолета, а к 2004 году – еще 1224. Первый АН-140 поднялся в небо 7 февраля
2001 года в годовщину исламской революции 1979 года.
Еще одна новая форма
сотрудничества между Украиной и Ираном – контакты на уровне регионов. Во время
визита министра иностранных дел Украины Б.И.Тарасюка в Иран в декабре 1999 года
было подписано Соглашение о сотрудничестве между Харьковской областной
государственной администрацией и руководством провинции Исфаган25.
Украинско-иранские
отношения довольно успешно развивались как собственно на двусторонней, так и на
трехсторонней (украинско-ирано-туркменской) основе. В рамках трехстороннего
сотрудничества 24–27 июня 1996 г. в Киеве было проведено первое заседание
совместного украинско-ирано-туркменского межправительственного комитета по
торгово-экономическому и инвестиционному сотрудничеству. Результатом его работы
стало достижение Трехстороннего межбанковского соглашения (которое определяло
принципы механизмов взаиморасчетов и открывало Украине путь к вступлению в Азиатский
клиринговый союз), и Соглашения о развитии торгово-экономического
сотрудничества, которое предусматривало объемы трехстороннего сотрудничества в
50 млн. долл. ежегодно26. В феврале 1997 года было принято решение об
увеличении обусловленной квоты трехстороннего сотрудничества до 70 млн.
долл.27. Кроме того, был подписан Протокол и Положение об
Украинско-Иранско-Туркменском Межправительственном комитете.
Несмотря на в целом
успешное развитие ирано-украинских от-ношений, следует отметить, что конец
1990-х годов был отмечен определенным охлаждением отношений между Киевом и
Тегераном, причиной которого в определенной мере послужил отказ украинской
стороны поставить харьковские турбины для Бушерской АЭС. Такой шаг Украина
предприняла под жестким давлением со стороны США и Израиля. Отказавшись от
поставок турбин Ирану, Украина по разным оценкам потеряла от 400–500 млн. долл.
(при оценке учитывали факт потребности Бушерской АЭС в четырех энергоблоках) до
1,4 млрд. долл. (учитывая при этом еще и утраченную возможность присоединения к
другим энергетическим контрактам в Иране)28.
Должностные лица
Тегерана неоднократно акцентировали внимание на том, что этот шаг официального
Киева никоим образом не повлиял на дальнейшее развитие украинско-иранских
отношений. В частности, в интервью газете «Зеркало недели» нынешний
Чрезвы-чайный и Полномочный Посол ИРИ на Украине Ахмад Садег-Бонаб еще раз
подчеркнул, что «контракт по строительству Бушера мы подписали с Россией.
Украина, как подрядчик, работает непосредственно с Россией. У Ирана нет с
Украиной никаких двухсторонних договоров по этому вопросу, никаких
договоренностей. Поэтому с нашей стороны нет и никаких претензий, нет и не
может быть недоверия. Если что-то возникает во взаимоотношениях Украины и
России в этом вопросе, то они между собой и должны это решать»29. Однако
реальный ход событий не подтверждал эти оценки: вышеуказанная акция Украины
отрицательно повлияла на состояние украинско-иранских отношений. В определенной
степени это признал в 1998 году Бехзад Мазахери, который в то время был послом
Ирана на Украине. В эксклюзивном интервью корреспонденту газеты «День» он
заявил: «Отказ Украины от их поставок [турбин – авторы] вызвал, мягко говоря,
недовольство в Тегеране. И разве нерезонное?»30. Охлаждение отношений между Киевом
и Тегераном нашло свое проявление, например, в том, что второе совместное
заседание Межправительственной комиссии по торгово-экономическому
сотрудничеству состоялось не в 1997 году, как это было запланировано, а лишь в
августе 2000 года. Фактически период после первого совместного заседания (1996
год) и до середины 2000 года был характерен значительным снижением роли
Межправительственной комиссии как основного механизма регулирования
двусторонних отношений.
Напряжение в
ирано-украинских отношениях было преодолено лишь недавно. Этому способствовал в
значительной мере визит министра иностранных дел Украины Б.И.Тарасюка в Тегеран
в декабре 1999 года. Более того, в ходе работы второго совместного заседания
Межправительственной украинско-иранской комиссии по торгово-экономическому
сотрудничеству (Киев, 28–29 августа 2000 г.), иранской стороной была
подтверждена готовность сотрудничать с Украиной в нефтегазовой области:
предложено было рассмотреть возможность привлечения украинских соответствующих
хозяйственных структур к реализации проектов, связанных с добычей, переработкой
и транспортированием нефти и газа31. Только за первые три месяца 2001 года
состоялись визиты министра иностранных дел ИРИ Кемаля Харрази в Киев,
премьер-министра Украины В.Ющенко и Председателя Верховной Рады Украины И.Плюща
в Иран. Такая интенсивность визитов на высоком уровне свидетельствует о начале
нового этапа отношений между Украиной и Ираном. В частности, в ходе визита
премьер-министра В.Ющенко в Иран состоялись встречи с президентом ИРИ Хатами,
первым вице-президентом Хабиби, подписано Межгосударственное торговое
соглашение и продлено еще на пять лет действие Банковского соглашения между
Национальным банком Украины и Центральным банком ИРИ. Важным моментом
двухсторонних отношений на данном этапе стало обсуждение вопроса о
транспортировке энергоносителей из Ирана через территорию Украины в Европу. При
всей многовариантности решения проблемы поставок иранских энергоносителей в
Европу (в том числе, и вне украинской территории) позиция иранской стороны, как
подчеркнул посол ИРИ на Украине Ахмад Садег-Бонаб, состоит в том, что «маршрут
должен отвечать не только экономическим критериям, но и политическим
реалиям»32, что расширяет поиск взаимовыгодного решения этого вопроса для
Украины и Ирана.
С другой стороны, отказ
Украины от поставки турбин Ирану закономерно поставил целый ряд принципиальных
вопросов с точки зрения перспектив формирования ближневосточного курса Украины.
Наиболее острый среди них следующий: не приведет ли неизбежно к последующему
обострению отношений со странами Запада (прежде всего, США) активизация
отношений Украины с Ираном (в равной степени, как и с другими ближневосточными
государствами с неблагоприятной международной репутацией – Ираком, Ливией и
т.п.)? Не-которые политологи положительно отвечают на этот вопрос, утверждая,
что поскольку исламизация останется на обозримую перспективу определяющей
чертой иранской внешней политики, то вероятность возобновления
торгово-экономической блокады Ирана достаточно высока, и, следовательно, те
европейские страны, которые имеют активные контакты с Ираном, будут поставлены
перед жесткой дилеммой: сохранение выгодных в экономическом плане отношений с
Тегераном или же присоединение к цивилизованным демократическим государствам.
Такая интерпретация вопроса для Украины, взявшей курс на интеграцию в
европейские структуры, оценивается как абсолютно неприемлемая, и,
соответственно, делается вывод о том, что развитие отношений Украины с
ближневосточными странами с неблагоприятной международной репутацией (при всей
выгодности прежде всего в экономическом плане таких отношений) является
бесперспективным, если не тупиковым. Именно с этих позиций были даны оценки
такого шага официального Киева, как отказ поставлять турбины для Бушерской АЭС.
В частности, политолог Л.Вовк, охарактеризовав Иран как государство с
«нецивилизованным режимом», заявил, что активно развивая отношения с Ираном,
«украинская дипломатия... не желает замечать, что собственноручно перекрывает
своей стране дорогу к цивилизованному миру, к Европе»33.
Как представляется,
такой подход не учитывает реальных тенденций как во внешней политике самого
Ирана (о чем уже было сказано выше), так и реалий иранского курса некоторых
западноевропейских государств, направленного на обеспечение выгодных условий
для заключения западноевропейскими компаниями выгодных контрактов в
нефтегазовой отрасли с Ираном34. В этом контексте есть все основания
утверждать, что Украина не должна терять иранский рынок, поскольку сегодня
возможности Ирана для диверсификации источников импорта и сотрудничества в
производственной сфере существенным образом расширяются и не только за счет
постсоветских государств (прежде всего России), которые могут в полной мере
компенсировать Ирану потери от разрыва торгово-экономических связей с Украиной,
но и за счет западноевропейских стран. Это все в большей степени осознает и
официальный Киев. Министр иностранных дел А. Зленко в январе 2001 года заявил,
что отныне «Киев относится практично к дальнейшему сотрудничеству с
Тегераном»35. Такой подход полностью вписывается в рамки провозглашенного курса
на экономизацию внешней политики Украины. Учитывая все вышесказанное, есть все
основания полагать, что на перспективу иранское направление останется одним из
ключевых в украинской ближневосточной политике.
Таким образом, политику
Украины на Ближнем Востоке в 1990-х годах в целом можно охарактеризовать как
такую, которая присуща стадии завершения начального этапа ее становления.
Основная цель этого этапа – утверждение Украины в качестве субъекта
международных отношений в ближневосточном регионе и формирование механизмов
отношений на двух– и многосторонней основе. В связи с этим украинская
ближневосточная политика прежде всего была направлена как на создание
необходимой структуры украинских дипломатических представительств на Ближнем
Востоке, так и на закладку соответствующей договорно-правовой базы двусторонних
отношений с государствами региона. Укажем, что продолжительное время имело
место отставание процесса формирования структуры дипломатических
представительств на Ближнем Востоке (в силу объективных причин, и прежде всего,
ограниченности финансовых возможностей) от реальных потребностей Украины, что в
значительной степени сдерживало и процесс становления отношений Украины с
ближневосточными государствами в целом. Сегодня мы можем констатировать, что,
по крайней мере, этого противоречия большее не существует: Украина имеет
дипломатические представительства практически во всех странах региона, которые
потенциально являются выгодными партнерами для нашей страны.
Завершение хотя и
значительного, но все же начального этапа становления политики Украины на
Ближнем Востоке разрешает говорить все еще в большей мере о потенциале
отношений с ближневосточными странами, чем о его эффективной реализации. Сегодня
можно утверждать, что этот потенциал весьма значителен и именно от Украины во
многом будет зависеть, как он будет использован. Украина стоит на пороге нового
этапа становления своей политики на Ближнем Востоке, основная задача которого –
поиск наиболее адекватных и оптимальных путей расширения сотрудничества со
странами региона, прежде всего в торгово-экономической сфере. При всех
возможных вариантах формирования дальнейшего стратегического курса Украины на
Ближнем Востоке очевидным представляется то, что он должен реально основываться
на национальных интересах Украины, отвечать международным нормам и
договоренностям и не зависеть от давления третьих сторон.
1 Постановление Верховной Рады Украины
«Об Основных направлениях внешней политики 2 июля 1993 г.» // Украина на
международной арене. Сборник документов и материалов 1991–1995 гг. – Книга 1.–
Киев, 1998. – С. 37 (на украинском языке).
2 Там
же,
с.
41–43.
3 Ukraine 2000 and beyond:
Geopolitical Priorities and Scenarios of Developments. – Kyiv: National
Institute for Strategic Studies, 1999. – С.
22.
4 Ibidem, с. 24.
5 Постановление Верховной Рады Украины
«Об Основных направлениях внешней политики 2 июля 1993 г.» // Украина на
международной арене. Сборник документов и материалов 1991–1995 гг. – Книга 1.–
Киев, 1998. – С. 43 (на украинском языке).
6 Там же, с. 38.
7 Сапрыкин В. Состояние и перспективы
международного сотрудничества Украины в энергетической сфере // Зеркало недели.
– 2000. – 14 октября.
8 Национальная безопасность и оборона. –
2000. – № 6. – С. 9 (на украинском языке).
9 Парахонський Б.О. Южные дивиденды.
Современная политическая ситуация на Ближнем Востоке и стратегические интересы
Украины // Политика и время. – 1998. – № 10. – С. 48 (на украинском языке).
10 Национальная безопасность и оборона.
– 2000. – № 6. – С. 17, 23 (на украинском языке).
11 Сапрыкин В. Состояние и перспективы
международного сотрудничества Украины в энергетической сфере // Зеркало недели.
– 2000. – 14 октября.
12 Там
же.
13 Middle East Economic Digest. –
1998. – 23 January. – С.
15.
14 День. – 1998. – 27 октября.
15 Руденко Л. Ирак. В тисках санкций //
Азия и Африка сегодня. – 1997. – №4. – С. 59.
16 Где искать нефть? // Правительственный
курьер. – 2000. – 23 ноября (на украинском языке).
17 День. – 1998. – 27 октября.
18 Сапрыкин В. Украина – Ирак: торговать
или нет? // Зеркало недели. – 2000. – 29 апреля.
19 Давыдов П. В Ираке ничего не спрячешь
// Независимая газета. – 2000. – 10 декабря.
20 Сапрыкин В. Украина – Ирак: торговать
или нет? // Зеркало недели. – 2000. – 29 апреля.
22 Майдан И.Г. Украинско-иранские
отношения и ООН // Научный вестник Дипломатической академии Украины. – 2000. –
Выпуск 3. – С. 74 (на украинском языке).
23 Там
же,
с.
81.
24 Tehran Times. – 2001. – 1 March.
25 Политика и время. -2000. – № 1–2. –
С. 115 (на украинском языке).
26 Политика и время. – 1996.– № 7. – С.
89 (на украинском языке).
27 Политика и время. – 1997. – № 3. – С.
81 (на украинском языке).
28 День. – 1998. – 4 апреля.
29 Ахмад Садег-Бонаб: «Надо уважать
решение народа» // Зеркало недели. – 2000. – 12 февраля.
30 Бехзад Мазахери: Иран ищет надежных
партнеров // День. – 1998. – 3 сентября.
31 Политика и время. – 2000. – № 9–10. –
C. 110 (на украинском языке).
32 Зеркало недели. – 2001. – 10 февраля.
33 Вовк Л. Многовекторная
неразборчивость // День. – 1997. – 7 октября.
34 См. об этом:
35 День. – 2001. – 10 февраля.