Проблемы меньшинств - прошлое и настоящее. Европа и проблемы меньшинств: историческая перспектива
Польский
обзор, №
XXXVII, Номер 4, 1992 401-405 © 1992 Польский институт
науки и культуры
ПРОБЛЕМЫ
МЕНЬШИНСТВ - ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ
УРОКИ
ПРОШЛОГО ТАДЭУСВ.
ГРОМАДА
ЕВРОПА И
ПРОБЛЕМЫ МЕНЬШИНСТВ: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Великий
английский историк И. Г. Керр, в своей книге «Что такое история» (What is History) определяет историю как не
завершающийся диалог между прошлым и настоящим. Тем не менее, он видел
необходимость для каждого нового поколения по-своему интерпретировать и
переписывать историю в свете своего собственного жизненного опыта и,
естественно, новых открытий, знаний, и стремления к познанию.
Если
когда-либо должен был настать момент серьезно пересмотреть Европейское и
частично Польско-Немецкое прошлое, то этот момент сейчас. Наше поколение стало
свидетелем одного из переломных моментов в истории. Искусственному и
насильственному разделу Восточных и Центральных Европейских наций от Западной
Европы, союзу США и Канады (Атлантическое содружество) пришел конец. Второе
наибольшее тоталитарное соревнование 20 столетия было преодолено. Вероломная
мирная революция 1989 года в Восточной Европе положила конец Холодной Войне и
послужила началом процесса эмансипации от коммунизма примерно 200 миллионов
людей, и также сделала возможным объединение Германии.
Вместе
с дезинтеграцией Советской Русской Империи и дискредитацией
Марксистско-Ленинистскй материалистической, атеистической идеологии, Европейцы
теперь имеют хорошую возможность организоваться в плюаралистское,
демократическое, федералистское сообщество, в котором будут преобладать мир и
справедливость, а к свободе и равности его членов будут относиться с должным
уважением.
После
катастрофы второй мировой войны, вызванной в большей степени экстремальным
национализмом, идея Европейского союза больше не кажется невозможной и
утопической. Потеряв свою главенствующую позицию в мире, Восточные Европейцы
внезапно ощутили необходимость какой-то общей связи для защиты своих интересов
от двух огромных сил, каждая из которых сильней целой Европы.
Есть
надежда, что сверхнациональная идея Европейского союза не станет всего лишь
пост-коммунистической эрой, но укрепит свои позиции. Между тем нет никаких
гарантий, что с уходом одной сверхсилы на ее место не придут другие, такие как
объединенная Германия, защищающая свои интересы, или этнический национализм,
прячущий свое уродливое лицо на Балканах. Одна из определенностей в
пост-коммунистической Восточной Европе, особенно в Польше, Венгрии,
Чехословакии, это то, что есть желание объединиться с остальной частью Европы и
стать действительным членом Европейского содружества основанного на демократии
и свободной рыночной системе.
Ключ
к такой Европе это Польша и Германия. Если две эти нации, чья вражда 50 лет
назад ввергла Европу и мир в ужас Второй Мировой Войны, смогут достичь
взаимопонимания и взаимосогласия, тогда есть реальный шанс для объединенной,
мирной, демократической и свободной Европы и, следовательно, мирной
объединенной Евроамерики, которую предсказывал великий Польский историк Оскар
Халеки. Пересмотр прошлого и поиск позитивных исторических моделей может дать
хороший результат.
Во-первых,
необходимо упомянуть, что Европа существовала еще очень давно до триумфа
национализма. Европа, которая просуществовала период в тысячу лет, была
определена О. Халеки как «сообщество наций, которое приняло и развивало
наследство Греко-Романской цивилизации трансформированное и расширенное
Христианством». («The Limits
and Divisions of European
History», Нью-Йорк
1951.) Халеки,
естественно, понимал, что Восточная Европа такая же Европа, как и Западная. Обе
они это неотделимые части великого содружества людей, также из-за своего
географического расположения, Восточная Европа гораздо чаще, чем Западная
подвергалась опасностям из вне, и ее развитие часто прерывалось такими факторами
как нашествие Монголо-Татар и т.д. Восточные Европейцы также стали
полноправными членами Христианского сообщества в средних веках.
Однако
Европейское сообщество и смысл его существования в целом были расшатаны и
ослаблены реформами и развитием независимой атеистической государственной
системы в 16-ом, 17-ом и 18-ом столетии, сопровождаемой войнами, приносившими
все больше власти монархиям. Рост политического национализма в 18-ом и начале
19-ого столетия (во время Французской Революции и Наполеоновского периода),
послужил причиной развития романтического культа националистических идеологий,
побудившего Европейцев осознать уникальность своего исторического назначения.
Не было ни времени, ни возможности понимать и принимать природу Европы как
единое сообщество, так же как у Греческих городов во время Пелопонесских войн
не было времени принимать их культуру, как нечто общее.
Популярные
истории, с которыми мы все знакомыми, изображают историю Восточной и Западной
Европы как мрачную расовую борьбу, "неустанный конфликт Тевтонцев и Славян"
или даже как столкновение цивилизаций, Немцы, считающие себя непосредственно
защитниками европейской цивилизации против Славянских орд Востока.
Поляки
и Чехи с другой стороны осудили немецкий Drang nach
Osten
(стремление на восток), обвиняя Немцев десяти столетий в
"агрессивном расширении" нацеленном на завоевание, покорение и
эксплуатацию Славянских территорий, лежащих вне их восточных границ.
После
более близкой экспертизы, можно заключить, что большая часть этой интерпретации
прошлого, особенно Средневековья, отражает и проектирует национальные
антагонизмы второй половины девятнадцатого столетия и первой половины
двадцатого столетия. Это, по меньшей мере, выражение беспристрастного
объективного исторического исследования и во многом выражение национализма и
Социального дарвинизма с акцентом на борьбу и выживание самых сильных, имевшее
мощное интеллектуальное влияние в позднем девятнадцатом и раннем двадцатых
столетиях.
Такие
интерпретации не удовлетворительны и не действительны, они пересматриваются
несколькими историками. Например: Чехом Франтизеком Гросом, Поляком Александром
Гиисзтором, Немцами Карлом Бослом и Фердинандом Сеибтом, и Англичанином М. М. Постаном.
(См. Джеффри Барракло, редактора, "Восточная и Западная
Европа в Средневековье", Лондон: 1970.) Эти историки указали,
что история Германии и Восточной Европы была не только историей конфликта, но и
историей сотрудничества. Профессор Грос утверждает, что идея непрерывного
конфликта между Немцами и Славянами не подтверждена объективным изучением
исторической очевидности, самой концепции Немца, и Славянина, разнообразие
многих племен и народов, населяющих область.
История
Германии и Восточной Европы была историей, "где имел место процесс
ассимиляции, а не только взаимное отвращение и ненависть. Это - история
политического и культурного взаимодействия, торговли знаниями, которые были
неизменным источником культурного обогащения, возможности для интеллектуального
обмена и, прежде всего участие в общем религиозном опыте." Это было,
согласно Гиисзтору, не столкновением цивилизаций, а скорее проявлением общей
цивилизации. Грос утверждает, что есть более важные проблемы чем "споры о
границах, лингвистические ссоры и национальный престиж." Европейцы, писал
он, должны концентрироваться на том, что они имеют и попробовать понять силы,
которые связывают их вместе в одном сообществе, несмотря на их национальные
различия. Но рост политического национализма вместе с романтическими культами
националистических идеологий в позднем восемнадцатом и раннем девятнадцатом
столетиях затенил образ общего европейского общества и культуры. До этого
момента, основная проблема меньшинств в Европе была религиозная. С самого
момента образования Европы, религиозные меньшинства страдали, наиболее. Религию
считали проявлением духовного соответствия в обществе. Поклонение различным
богам - не только рана Богу, которому все поклоняются, но и оскорбление всего
сообщества. Люди, исповедующие веру отличную от той, которую исповедует
большинство должны были оставить страну или, если позволено остаться, перенеся
много лишений. Даже после того, как религиозная терпимость и принцип
религиозной свободы стали более фешенебельными в течение периода Просвещения в
восемнадцатом столетии, к некоторым религиозным меньшинствам, типа Евреев и
Сторонников объединения, предвзято относились даже в самых демократических
странах.
С
прибытием Просвещения и французской Революции и появлением идеала
"нации", в Европе появился другой вид проблемы меньшинств - проблема
национального меньшинства. Французская Революция, объявившая не только право
индивидуума к свободе и равенству, но, и через идею относительно популярного
суверенитета и национализма, право человеческих групп, определять их
собственный статус. Везде, где права и привилегии человека и были подвергнуты
опасности в соответствии с иностранным правлением, требование к свободе
состояло в том, чтобы защитить национальную свободу от такого иностранного
доминирования.
Понятие
права на самоопределение для народов служило оправданием на требования не
имеющих гражданства восточноевропейских наций, включая Польшу, которая потеряла
свою политическую свободу в более ранних столетиях, организовывать их
собственные отдельные этнические государства, с их собственными правительствами
включая всех их подданных. Этот вид национализма, на который оказали свое
влияние идеи Джоханна Готтфрида фон Хедера, подчеркнувший культурный
лингвистический фактор, причинил столько проблем в Европе. Все же, это стало
доминирующим движением столетия. Европа в девятнадцатом столетии имела
несколько больших многонациональных империй типа габсбургской Австро-Венгрии,
царской России, кайзеровской Германии, и Атаманской Турции. В пределах этих
империй существовали многочисленные национальные меньшинства, которые
чувствовали себя угнетаемыми, эксплуатируемыми и оскорбленными. Их реакция была
сопротивлением на более сильный и более мощный национализм. Как сказал Исаак Берлин:
"Быть объектом презрения или терпимости покровительства - один из самых
травмирующих опытов, заставляющий страдать общество. Результат - воспламененное
состояние национального сознания, национализма, и негодование, враждебность к
гордому, счастливому, и успешному."
Принцип
национального самоопределения, достиг своего максимального развития после
Первой Мировой войны. Этот принцип был применен на Парижской Мирной
Конференции, и большинство многонациональных империй были расформированы, в
результате чего этнические государства, включая Польшу, появились на карте
Европы. Несмотря на самые лучшие намерения миротворцев, было невозможно
нарисовать границы, которые бы делились только по этническому принципу. Нации в
Восточной Центральной Европе были настолько смешаны, что попытка их восстановления
была бы невозможной. Единственный путь решения проблемы, - обмен крупных
масштабов населения (как было сделано между Грецией и Турцией), но большинство
народов предпочло остаться не тронутыми. Так, когда мирные договоры были
подписаны, значительное количество нацменьшинств осталось в каждом
Восточно-Центральном европейском государстве, включая Польшу и Германию.
Национализм как принцип организации претерпел неудачу. Он не обеспечил
возможности для единства в восточноевропейских государствах.
Как
ни странно, проблема меньшинств была усугублена системой современной
демократии. Принципом "один человек, один голос" и правлением
большинства, меньшинства боялись быть эксплуатированы большинством и
подвергнуты "тирании большинства."
Не
может быть никакого сомнения, что существование больших меньшинств в различных
восточноевропейских государствах препятствовало развитию устойчивого
правительства. Во многих случаях, большинство следовало политике дискриминации,
насильственной ассимиляции или изгнания. Меньшинства, часто делали то, что они
могли, чтобы парализовать или уничтожить страну, в которой они оказались.
Существовала
система соглашений меньшинств и правительства, посредством чего меньшинствам
было гарантировано международное право через Лигу Наций равные права в законе,
религиозной свободе, и средствах использования и культивирования языка.
Несмотря на эти соглашения, меньшинства все равно страдали. Кроме того, Великие
Державы, включая Германию и Италию, не захотели подписывать соглашения, что
вызвало бурю возмущений в Восточной и Центральной Европе.
Будучи
честным по отношению к Восточным и Центральным европейским нациям, которые
после того, как столетия восстановили их независимость после Первой мировой
войны, нужно помнить, что у них было совсем немного времени - едва два десятилетия
- чтобы установить удовлетворительную политику относительно меньшинств.
С
большим количеством времени, экономической и политической поддержкой от
Западных демократических государств, включая Соединенные Штаты, Восточные
Европейцы, возможно, постепенно развили бы эффективную систему региональной
автономии или даже конституционных реформ в направлении федерализма. Но никакой
такой поддержки не было и, вместо этого, Восточная Европа была оставлена и
предана соседним империалистическим государствам. Это была самая грубая ошибка,
которая стоила Европе, Соединенным Штатам и миру очень дорого. Она не должна
быть повторена в посткоммунистический период.