Сюжетно-композиционные особенности и образная система поэм Гомера 'Одиссей' и 'Илиада'
Сюжетная
основа "Илиады" и "Одиссеи" - это отзвуки дошедших до
Гомера через 500 лет сведений о Троянской войне (XII в. до н.э.), в ходе
которой микенские воины-ахейцы захватили и разграбили город. Это событие,
знаменовавшее один из древнейших этапов борьбы между народами Азии и Европы,
было основательно переработано мифологическим сознанием тогдашних людей и стало
неисчерпаемым источником мифов, преданий, сказаний. Совершенно незначительный
по позднейшим масштабам исторический эпизод (а Троя в ходе тысячелетий
многократно разорялась, гибла и восстанавливалась) превращается в еще догомеровском
мифе в грандиозное событие, определяющее судьбы богов и людей. Греки и троянцы
истребляют друг друга во исполнение воли Зевса, решившего сократить число людей
из-за их нечестия. Но при этом и сами олимпийские боги участвуют в битвах, как
будто осознавая, что и их участь каким-то таинственным образом связана с земным
уделом.
Величайшим
новаторством Гомера, которое и выдвигает его в статус создателя всей
европейской литературы, является принцип синекдохи (часть вместо целого),
взятый им как основа сюжетостроения "Илиады" и "Одиссеи", -
не все десять лет Троянской войны (как то предполагалось мифом), а всего лишь
51 день, да и то из них полно освещены события девяти дней; не десять лет
возвращения Одиссея, а всего 40 дней, из которых наполнены важными событиями
опять-таки девять дней. Такая концентрированность действия позволила Гомеру
создать "оптимальные" объемы поэм (15 693 стихотворные строки в
"Илиаде", 12 110 строк в "Одиссее"), которые, с одной
стороны, создают впечатление эпического размаха, с другой же - не превышают
размеры среднего европейского романа. Предвосхитил Гомер и ту традицию в прозе
XX в., которая побуждает романистов ограничивать действие больших романов одним
или несколькими днями (Дж. Джойс, Э. Хемингуэй, У. Фолкнер).
"Одиссея"
рисует более позднюю эпоху, чем "Илиада" - в первой показана более
развитая рабовладельческая система. Вместе с тем обе поэмы отмечены единством
стиля и композиционных принципов, что делает их своего рода дилогией и
диптихом. В обеих сюжет строится на фольклорно-сказочном мотиве "недостачи"
(Ахилл хочет вернуть отобранную у него Бризеиду, Одиссей стремится к Пенелопе и
мстит женихам, пытающимся отобрать ее у него), действие связано с великими
испытаниями и утратами (Ахилл теряет друга и свои доспехи, оружие; Одиссей
лишается всех своих спутников и кораблей), а в финале главный герой
воссоединяется с любимой, хотя это торжество отмечено и печалью (похороны
Патрокла, предчувствие близкой гибели Ахилла; новые тревоги Одиссея, которому
судьба посылает очередные испытания). Обращает на себя внимание и ритмическая
упорядоченность расположения эпизодов в поэмах. Так, в структуре
"Илиады" прослеживается почти зеркальная симметрия первой и второй
половин поэмы - "смотру со стены" в 3-й песне соответствует
"смотр" в песни 22 (третьей от конца), возвращение Хрисеиды отцу
(песнь 1) имеет отклик в возвращении тела Гектора его отцу (песнь последняя) и
т.д. Примерно так же в "Одиссее" начало и конец поэмы посвящены
эпизодам на Итаке, а композиционный центр отдан рассказу Одиссея о его
странствиях, в которых главное место занимает его спуск в Аид, непосредственно
перекликающийся с "Илиадой" (беседа Одиссея с душами Ахилла и
Агамемнона). Эта симметрия имеет большую смысловую нагрузку, образно воплощая
мифологические представления поэта о цикличном движении времени и о сферическом
устройстве гомеровского космоса. Ритмическая упорядоченность помогает Гомеру
как-то согласовывать и сглаживать многочисленные противоречия, неувязки в
тексте его поэм, служившие издавна аргументом многих противников авторства
Гомера. Эти неувязки в основном сюжетные: в "Илиаде" один
эпизодический персонаж убит (царь Пилемен, песнь 5), а в песни 13 он оказывается
жив и пр. Или в "Одиссее" главный герой только ослепил Полифема
(песнь 9), Афина же говорит Одиссею: ты разгневал Посейдона "умерщвлением
милого сына" бога (песнь 13). Но большинство авторитетных гомероведов признает
теперь, что древний поэт, комбинируя различные мифы, мог не заботиться о
согласовании всех мелких деталей друг с другом. Тем более что и литераторы
нового времени, замечая противоречия в своих печатных произведениях, не всегда
хотят исправлять их, как об этом с улыбкой говорит Теккерей (см. Теккерей У.М.
Собр. соч. - М., 1980. - Т. 12. - С. 226). Для Гомера, как и для Шекспира, Сервантеса,
Бальзака и др. великих авторов, допускавших те или иные несогласованности в
своих произведениях, куда важнее была забота об единстве целого.
Ярко выражено
стремление поэта придать этим объемным произведениям определенную связность
(через организацию фабулы вокруг одного основного стержня, сходного построения
первой и последней песен, благодаря параллелям, связывающим отдельные песни,
воссозданию предшествующих событий и предсказанию будущих). Но более всего о
единстве плана эпопеи свидетельствуют логичное, последовательное развитие
действия и цельные образы главных героев.
Поэмы Гомера
представляют целую галерею индивидуально обрисованных типических образов.
Центральной фигурой
“Илиады” является Ахилл, юный фессалийский герой, сын Пелея и морской богини
Фетиды. Ахилл - цельная и благородная натура, олицетворяющая собой ту военную
доблесть в понимании древних героев, которая служит идеологической основой всей
поэмы. Он чужд хитрости и двоедушия. Из-за сознания своей силы и величия он
привык повелевать. Гнев его проявляется в самых бурных формах. Мстя троянцам за
Патрокла, он становится похож на какого-то демона-истребителя.
Такое же
безумие видно и в надругательстве над трупом Гектора (XXII, 395-401) , и в том,
что он убивает на могиле Патрокла двенадцать троянских пленников. Еще ему даны
черты певца-поэта (IX, 186) . Наконец, он смягчается, видя перед собой слезы и
ужасную мольбу отца, пришедшего к нему за телом убитого им сына.
Образу
главного героя ахейского войска соответствует фигура троянского воителя
Гектора. Хотя поэт никогда не забывает, что это - представитель враждебного
народа, к которому нельзя относиться как к соплеменнику. Гектор является вождем
троянского войска, и на него ложится вся тяжесть войны. В трудные минуты он
всегда впереди всех и подвергается наибольшей опасности. Он обладает высоким
чувством чести и пользуется общим уважением и любовью. Он остается один на поле
битвы, в то время как остальные прячутся в городе. Ни мольбы отца, ни слезы
матери не могут поколебать его: долг чести в нем превыше всего. Ярче всего
Гектор показан в сцене свидания с Андромахой (VI, 392-502) , где мы видим его
как мужа и отца.
Если идеал
воинской доблести дан в лице Ахилла, то носителем житейской мудрости
представляется Одиссей - герой “хитроумный” и “многострадальный”. В “Илиаде” он
выступает и как воин, и как мудрый советник, но также и как человек, готовый на
всяческий обман (X, 383; III, 202) . Само взятие Трои при помощи деревянного
коня было делом его хитрости. Всегда настороженный, он имеет наготове целый
запас вымышленных историй.
“В
хитроватости, часто грубой и плоской, в том, что на прозаическом языке
называется “надувательством”. И между тем в глазах младенческого народа эта
хитрость не могла не казаться крайней степенью возможной премудрости” [U3]1.
В обеих поэмах
кроме главных героев выведено еще много второстепенных. Некоторые из них
обрисованы также очень яркими красками. В “Илиаде” таких лиц больше чем в
“Одиссее”.
Микенский царь
Агамемнон, старший из Атридов, является предводителем всего похода и называется
“владыкой мужей” или “пастырем народов”. Менелай - спартанский царь, муж
похищенной Парисом Елены - главное заинтересованное в войне лицо. Однако поэт
изображает их обоих, далеко не привлекательными чертами.
Обаятельными
чертами наделен образ Нестора - вечный тип старца, который любит вспоминать
годы юности и давать свои наставления. Совершая подвиги, он увлекается мечтой
овладеть Троей и погиб от руки Гектора (XVI, 817-857) .
Престарелый
троянский царь Приам обрисован исключительно привлекательными чертами. Это тип
настоящего патриарха, окруженного многочисленной семьей. По старости он уступил
право военачальника старшему сыну Гектору. Он отличается мягкостью и
обходительностью. Даже к презираемой и ненавидимой всеми Елене он относится
очень сердечно.
В “Одиссее”
живо обрисована личность Телемаха. Поэма изображает постепенный рост этого
юноши. В начале поэмы он представлен еще совсем юным и несамостоятельным, в чем
он сам признается матери (XVIII, 227-232) . В конце же поэмы он деятельно
помогает отцу в расправе его с женихами. В этом образе греки могли видеть тип
идеального юноши - “эфеба”.
В поэмах встречаются
и женские образы. Особенно выразительны образы Андромахи и Пенелопы.
Андромаха -
верная и любящая супруга Гектора. Она живет в постоянной тревоге за мужа,
который, как она видит, не жалеет себя, постоянно участвуя в боях, “убить себя
своей доблестью”. Судьба Андромахи глубоко трагична. При разорении Ахиллом ее
родного города Фив Плакийских убиты ее отец и братья, а мать вскоре после этого
умирает. Для Андромахи вся жизнь теперь в ее любимом супруге. В конце поэмы она
оплакивает своего мужа при погребении (XXIV, 723-745) . Этот трогательный образ
не раз привлекал внимание поэтов и в позднейшие времена.
Образцом
семейной добродетели и верности обрисована Пенелопа в “Одиссее”. В течение
двадцати лет, пока отсутствует Одиссей, она не изменила к нему своих чувств и
упорно верит в его возвращение. Положение ее крайне трудное, так как она
окружена недоброжелательными людьми, которые считают ее вдовой и добиваются ее
руки, надеясь таким образом получить и царскую власть.
Противоположностью
Пенелопе является в “Илиаде” Елена. Однако преступление ее уже в прошлом;
опьянение страстью, заставившее ее некогда покинуть дом Менелая, сменилось
горьким сожалением, и она, сознавая свою ошибку, кается в этом перед Приамом
(III, 173-176) . Елена исполнена презрения к Парису, но богиня Афродита снова
властно бросает ее в объятия этого человека (III, 390-420) .
Таковы главные
образы гомеровских поэм. Все они отличаются цельностью, простотой, во многих
случаях даже наивностью, которая характерна для эпохи “детства человеческого
общества”. Они обрисованы с замечательной силой и жизненностью и отмечены
глубочайшей человеческой правдой.
«Одиссей» и «Илиада»
Назаренко Н.
Студентка 1 курса
Фак-та Журналистики