Внутренняя и внешняя политика в царствование Павла I

Внутренняя и внешняя политика в царствование Павла I

Внутренняя и международная политика в царствование Павла I

Оглавление.

1.         Состояние России к 1796 году……………………………………………..2

    1.1.  Внутренняя обстановка в стране…………………………………………..2

    1.2.  Внешнеполитическая обстановка к 1796 году…………………………....4

2.         Царствование Павла I………………………………………………………5

    2.1.  Личность Павла I и его восшествие на престол…………………………..5

    2.2.  Внутренняя политика Павла I……………………………………………...8

            Крестьянские реформы Павла I……………………………………………9

            Торговая деятельность при Павле I………………………………………11

            Промышленность при Павле I……………………………………………14

            Финансовая политика……………………………………………………..18

    2.3.  Военная реформа Павла I и внешняя политика Российской Империи...21

            Реформа армии……………………………………………………………..21         

            Внешняя политика Павла I………………………………………………..26

            Магистр Новой Европы…………………………………………………...32

            Гибель Павла I……………………………………………………………..33

3.         Итоги правления Павла I………………………………………………….35

                        Литература…………………………………………………………………36

1.   Состояние России к 1796 году.

1.1.   Внутренняя обстановка в стране.

Обратимся к некоторым статистическим данным. К началу 1796 года в стране насчитывалось 40 млн. человек. Плотность населения  была далеко неравномерной. Большая часть россиян проживала в западных и  Юго-западных губерниях,  1/3 - в Нечерноземном центре,  на всю Сибирь едва набирался миллион жителей. Из 40 млн. около  400 тыс.  составляли  дворяне. Приблизительно можно указать и уровень "дворянского" благосостояния:  на одного помещика приходилось  в  среднем 100-150 крепостных,  что составляло 400-500 рублей годового оброка.  Столько же  получали чиновники 8 класса и штаб-офицеры. К концу царствования Екатерины II в  стране  насчитывалось  610 городов.  Число городских жителей составляло всего 6% от общего населения страны.  В  одной  деревне  в  среднем  проживало  100-200 человек.  Из  каждой  сотни 62 крестьянина были крепостными. На всю империю приходилось примерно 100  тыс.  деревень  и сел. Если говорить о благосостоянии крестьян, то 80% из них были середняками. "Кто имел сто рублей, считался  богатеем  беспримерным". 17 копеек  тратил на покупки среднестатистический житель империи (через полвека будет в 20 раз больше).  Это только один из немногих показателей, отражающих слабую товарность страны.

В области внутренней политики в последние 10 лет правления Екатерины II   ее  правительство  не  проявляло  никакой  особой деятельности. Так,  в частности,  губернская реформа 1775 года, которая затянулась на 20 лет,  продолжала  занимать  внимание правительства и  требовала   ряда   отдельных   мероприятий   по преобразованию учреждений во вновь образовавшихся губерниях. Были приняты некоторые меры технического порядка,  однако ничего творческого они в себе не заключали.  Подобная участь ждала и многие другие Екатерининские преобразования.  Большинству из них не хватало ни заботы о большинстве населения, ни стройного завершения.

Тревожная ситуация складывалась в общественной жизни страны. Указ Петра I о престолонаследии породил череду дворцовых переворотов, в которых основную роль играла гвардия. Поэтому монархи, начиная с Екатерины I, вынуждены были последовательно ублажать гвардию (и дворянство в целом), на штыках которой они въехали на престол, прекрасно осознавая, что эти же штыки все той же гвардии могут повернуться в обратную сторону - пример Иоанна Антоновича и Петра III показывал, что финал может быть весьма печальным. Постепенно благодаря этим поблажкам дворянское сословие (единственный поставщик новобранцев в гвардейские полки) постепенно из служилого сословия превращалось в сословие паразитическое, не имеющие никаких обязательств перед государством, не подчиненное никаким законам, но лишь только монарху, на которого имели влияние отнюдь не лучшие представители дворянства. Вершиной потакания дворянству со стороны зависимой монархии был екатерининский указ «О вольности дворянской» и отмена указа «О вольности крестьянской». Тут необходимо отметить, что «крепостное право» XVIII века и «крепостное право» времен допетровских - понятия достаточно разные. Так называемое крепостное право XVII века, когда помыслить нельзя было продать крепостного, - было мягче, чем крепостное право в любой стране Западной Европы (может быть, кроме Англии). А крепостное право Екатерины было куда хуже, чем в любой стране Западной Европы и скорее напоминало рабство, что и привело к восстанию Емельяна Пугачёва. Остатки народного единства, общей ответственности, еще сохранявшиеся от допетровской России, были уничтожены окончательно, а между сословиями Империи - самым многочисленным - крестьянским и самым малочисленным, но ненормально привилегированным - дворянским - разверзлась пропасть. Произошло резкое несправедливое социальное расслоение, которое всегда служит источником внутренней напряжённости в любом обществе.

Не было все благополучно и в экономической жизни России.  По словам исследователя  финансовой политики Екатерины II Н.Д.Чечулина,  за треть века страна экономически развивалась очень медленно,  производительные силы  были предоставлены сами   себе,  никаких  новых  отраслей  хозяйства, никаких улучшений промышленной техники в это время  нельзя  было заметить.

Государственные доходы,  если иметь в виду только абсолютные цифровые  данные,  как будто возросли.  Бюджет с 30 млн.руб. поднялся к концу правления Екатерины до 70 млн.  Но этот подъём, в отличии от Ключевского и многих других историков,  Н.Д.Чечулин объясняет не обогащением государства и повышением благосостояния населения, а  простым увеличением количества налогоплательщиков, благодаря присоединению новых территорий  и  росту  населения  с одной стороны, и повышением налогов, с другой стороны. Кроме того,  отрицательной стороной Екатерининского царствования были хронические дефициты. Для покрытия их впервые стали прибегать к  систематическим  займам,  как  внутренним,  так   и внешним. В  результате появился довольно солидный долг около 200 млн. рублей,  почти равный трём годовым бюджетам. Таким образом, на последующие  поколения была взвалена тяжесть,  которая требовала, кроме погашения долга,  еще уплаты процентов.  Хуже  всего было то,  что займы постоянно растрачивались, а дефициты оставались. Расходы превышали доходы, требуя все новых и новых задолжностей и повышения налогов. Екатерина оставила своему преемнику огромный долг и постоянный дефицит государственного бюджета.

Несколько лучше обстояли дела в промышленности.  Созданная Петром I  фабрично-заводская  отрасль  поднялась на значительную высоту. Как выгодная  хозяйственная  операция,  сулящая  крупные доходы, она  привлекла к себе внимание дворян,  которые и заполнили собой во второй половине 18 века ряды фабрикантов и  заводчиков, вытеснив  в  значительной мере прежнее купечество.  Количество фабрик сильно возросло,  и если в  момент  вступления  на престол Екатерины  II  в  России  насчитывалось  984  фабрики  и заводов (не считая горных), то в 1796 году их было 3161. Правда, некоторая часть  этих  фабрик была приобретена благодаря присоединению Польши,  где было много своих предприятий.  Этот  подъем фабрично-заводской промышленности   оживил  и  мелкое  кустарное производство, т.к.  в 18  веке,  по  словам  Туган-Барановского, "фабрика и  кустарная изба мирно уживались друг с другом,  почти не конкурируя между собой,  причем фабрика являлась  технической школой для кустаря". Успехи и той и другой промышленности  отчасти  объясняются  тем, что правительство Екатерины,  как под влиянием физиократов, так и по настоянию дворянства, ослабило прежнюю систему чрезмерного покровительства  и  правительственной  опеки по отношению к фабрикам. Правительство пыталось рядом мер освободить промышленность и внутреннюю торговлю от монополий и стеснений  и,  вместе с тем, поощрить мелкую крестьянскую промышленность,  которой  была предоставлена полная  свобода,  согласно манифесту 17 марта 1775 года и жалованным грамотам 1785 г. Только к концу  царствования Екатерины несколько усилилась прежняя покровительственная система по отношению к фабрикам,  а  тариф  1793  года  ограждал отечественную промышленность от иностранной конкуренции.

В отношении торговли вторая  половина  18  века  несла  за собой значительные колебания.  Русское правительство в силу требований внутренней  экономической  политики  и   дипломатических соображений переходило то от запретительной системы к определенно выраженной свободной торговле,  то снова возвращалось к идеям меркантилизма, восстанавливая  покровительство над отечественной торговлей и повышая тарифы.  Характерным показателем  того,  как  дипломатические отношения  влияли  на  торговлю и тариф,  служит манифест 8 апреля 1793  года,  в  котором  запрещался  вывоз из России во  Францию  всех  русских  товаров и ввоз в страну любой французской продукции.  Правда,  при  издании  этого   манифеста определенную роль  играли  и  соображения экономические.  Правительство надеялось таким путем поддержать пошатнувшийся баланс, складывающийся не   в  пользу  России,  но  политические  мотивы сказались, конечно, в большей степени. Екатерина II относилась с раздражением к  Французской революции и приведенными экономическими мерами хотела довести Францию  до  банкротства.  По  словам Н.Д.Чечулина, запрет  1793  года  был "первым в нашей истории 18 века случаем,  когда политические  соображения  повлияли  непосредственно на   постановления  о  заграничной  торговле".  Конец царствования Екатерины был временем возвращения к запретительным мерам, правда, в довольно умеренной форме. Если говорить  в  целом  о  развитии  страны  в  конце  18 столетия, то можно отметить, что стремительное развитие производительных сил в начале века, достигнутое путём уменьшения прав и свобод русского народа (прежде всего, крепостного крестьянства) стало медленно затихать. На уровень европейских держав Россия так и не поднялась,  оставаясь целиком аграрной страной со слабо развитыми  внутренними  экономическими связями.  Безусловно, появилась необходимость преобразований и,  прежде всего,  это касалось положения крестьян. Крепостное право в том виде, в котором оно установилось в результате реформ монархов от Петра I до Екатерины II, было настоящим бичом российской экономики.

1.2.    Внешнеполитическая обстановка к 1796 году.

Огромное влияние на судьбы всех государств в данный исторический период оказывала Великая Французская революция и события, явившиеся её следствиями – обострение конфликта за общемировое влияние между Англией и, теперь уже не королевской, Францией. Молодая французская республика сумела выстоять в борьбе со вторгшимися на её территорию войсками англо-прусско-австрийской коалиции и повела в свою очередь серию агрессивных войн со своими противниками. Российская Империя при Екатерине II оставалась в стороне от этой борьбы, что было обусловлено как недавним окончанием русско-турецкой войны и связанным с ним некоторым истощением сил армии и государственного бюджета, так и тем малым влиянием, которое революционные события в Париже оказывали в тот момент непосредственно на внешнеполитическое положение России. Тем не менее, к концу царствования Екатерины II в империи начались военные приготовления к будущим боевым действиям против “якобинской заразы”, т. к. концу своего правления императрица начала разочаровываться в идеях Вольтера, Руссо, Дидро и других теоретиков либерализма, видя, к каким последствиям привели они во Франции.

2.   Царствование Павла I.

2.1.    Личность Павла I и его восшествие на престол.

Павел I родился 20 сентября 1754 года. Узнав о рождении внука, Елизавета Пет­ровна  приказала тотчас же принести его к ней, и с этого дня колыбель мальчика находилась в спальне императрицы. Екатерина Алексеевна  увидела сына лишь на восьмой день. Императрица никому не доверяла внука, даже матери, которую ребенок видел редко, да и то в присут­ствии Елизаветы Петровны или ее приближенных. Мальчик часто хворал — в комнатах было жарко натоп­лено, а его колыбель, обшитую изнутри мехом черно-бурой лисицы, накрывали еще и одеялами, боясь про­студы.

Детство Павла прошло в заботах одинокой и любве­обильной бабки, без материнской ласки и тепла. Мать оставалась для него малознакомой женщиной и со вре­менем все более и более отдалялась. Когда наследнику исполнилось шесть лет, ему отвели крыло Летнего двор­ца, где он жил со своим двором вместе с воспитателями. Обер-гофмейстером при нем был назначен Никита Ива­нович Панин — один из знаменитейших государствен­ных деятелей своего времени. Павла I учили  математике, истории, географии, языкам,  танцам, фехтованию, морскому делу, а когда подрос — богословию, физике, астрономии и политическим на­укам. Его рано знакомят с просветительскими идеями и историей: в десять—двенадцать лет Павел уже читает произведения Монтескье, Вольтера, Дидро, Гельвеция, Даламбера. Порошин беседовал со своим учеником о сочинениях Монтескье и Гельвеция, заставлял читать их для просвещения разума. Он писал для великого князя книгу “Государственный механизм”, в которой хотел показать разные  части, которыми движется государство. Учился Павел легко, проявляя и остроту ума, и неплохие способности; отличался чрезвы­чайно развитым воображением, отсутствием усидчивости и терпеливости, непостоянством.

Когда Павлу I было семь лет, умерла императрица Елизавета. Впоследствии Павел узнал, как Ека­терина совершила свой победный поход во главе гвар­дии в Петергоф и как ее растерявшийся супруг, от­рекшийся от престола, был отвезен в Ропшу. А Никита Иванович Панин, к которому Павел скоро привык, внушал ему искусно некоторые странные и беспокойные мысли об императрице. Нашлись и другие, которые растолковали мальчику, что после смерти Петра III надлежало императором быть ему, Павлу, а супруга удавленного государя могла быть лишь регентшей и правительницей до его, Павла, совершеннолетия. Павел это очень запомнил. Тридцать четыре года думал он об этом дни и ночи, тая в сердце мучительный страх перед той  принцессой, которая завладела российским престолом, вовсе не сомневаясь в своем праве самодержавно управлять многомиллионным народом. 20 сентября 1772 года был день его совершеннолетия. Многие были уверены, что Ека­терина привлечет к управлению страною законного наследника. Но этого, разумеется, не случилось. Екатерина понимала, что с ее смертью, если Павел взойдет на престол, вся ее государствен­ная программа будет уничтожена в первые же дни его правления. И она задумала отстранить Павла от пре­стола. И он об этом догадывался.

Проявляться характер Павла начал с того времени, когда он повзрослел и стал осознавать свое положение при дворе: обойденного вниманием матери наследника престола, с кото­рым пренебрежительно обходятся фавориты, которому не до­веряют никаких государственных дел. Павел, побывав в Берлине и очаровавшись прусской регламентацией и беспре­кословной дисциплиной, стал резко критиковать политику ма­тери. Последовало отстранение от двора: в 1783 г. Павел пол­учил в подарок  Гатчина и переехал туда со своим “двором”. В тесном гатчинском мирке, совершенно отстранен­ный от правительственных интересов, он замкнулся на люби­мом военном деле: организовал три батальона по прусскому образцу, одел их в мундиры прусского войска, сам занимался  вахтпарадами, смотрами, маневрами по субботам, подражая  при этом Фридриху II в одежде, походке, даже манере ездить на лошади. Сходство с действиями отца, Петра III, было рази­тельным, и сама Екатерина отмечала это, иронически отзыва­ясь о гатчинских батальонах: “батюшкино войско”. Гатчинское затворничество и слухи о намерениях матери вторично лишить его престола, сделав наследником сына Алек­сандра, окончательно испортили характер Павла. Он стал по­дозрительным, вспыльчивость и раздражительность все чаще прорывались наружу в виде припадков безудержного гнева, усмирять который могли лишь его супруга Мария Федоровна и фрейлина Е. И. Нелидова. Вместе с тем он был отходчив: признавал свои ошибки и просил прощения, был щедр, старал­ся заботиться о подчиненных, имел доброе, чувствительное сердце. Вне Гатчины был строг, угрюм, неразговорчив, язвите­лен, с достоинством сносил насмешки фаворитов (не случайно за границей ему дали  прозвище — “русский Гамлет”). В кругу семьи не прочь был повеселиться, потанцевать. Когда родился сын Александр, его немедленно отняли у Павла и передали на воспитание Екатерине. Именно ему она планировала передать престол. Павел не должен был получить власть, Екатерина оставила распоряжения своим доверенным людям в окружении Павла в случае каких-либо беспорядков немедленно его арестовать и доставить к ней. Есть предположения, что были инструкции и о физическом устранении Павла, если беспорядки начнутся в ее отсутствие (Екатерина вообще неохотно покидала Петербург). По крайней мере, одна попытка убить Павла еще до его восшествия на престол была зафиксирована точно. Павла отравили Орловы. Вспышки гнева, имевшие место, хотя и бесконечно преувеличенные потом, были следствием этого отравления, от которого нервная система Павла не оправилась до самого конца. Об этом отравлении написал в мемуарах князь Лобанов-Ростовский, ссылаясь на князя Павла Лопухина. Упоминает об отравлении и княгиня Гагарина, причем со слов самого Императора. Об этом также сообщает историк Шильдер и даже называет имя лейб-медика (Фрейганг), который, хотя и с опозданием, распознал симптомы отравления и начал энергичное лечение. В другой раз о подготовке убийства Павлу сообщил граф Панин, сын полководца Петра Панина, и даже представил список участников. Сам Павел ему не поверил и назвал «клеветником и ябедником». Несколько раз Павлу предлагали возглавить заговор против матери, под гарантию сохранения ей жизни.  Наследник престола и будущий император с негодованием отказывался.

Когда Павлу пришло время возглавить Империю, все тут же убедились, что свое видение мира и проекты радикальных преобразований были у него готовы заранее - он вступил на престол с четким планом действий. Например, прусский посланник, еще в бытность Павла Великим князем, вскользь упоминает о самостоятельных взглядах Павла: «...В разговоре своем он ни разу и ни в чем не касался своего положения и Императрицы, но не скрыл от меня, что не одобряет всех обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности впоследствии оказываются имеющими более пышности и названия, чем истинной прочности. Только упоминая о планах Императрицы относительно увеличения русских владений на счет Турции и основания империи в Константинополе, он не скрыл своего неодобрения этому проекту и вообще всякому плану увеличения монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних делах. По его мнению, следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя действительных выгод, а напротив, ослабляя еще более Государство... » Что касается нравственных устоев Павла, то они были неколебимы. Он боготворил дисциплину и порядок, сам был образцом в этом, стремился быть справедливым и блюсти за­конность, был честен и привержен строгим нормам семейной морали. Не случайно некоторые историки одной из определя­ющих черт личности и даже его идейных воззрений считали “рыцарственность”, поставленное во главу всей жизни рыцар­ское понятие о чести. Политичес­кая цель, осознанная еще до воцарения, — максималь­ная централизация власти как единственный путь к “блаженству всех и каждого”. Мечта о “твердой благо­родной” власти сочетается с осуждением придворной роскоши, безнравственности, лени, пустословия. “Го­сударь приучал к порядку и вельмож, доводит и самых знатнейших господ до тщательного исполнения своих должностей”.

Российский император Павел I вступил на российский престол 6 ноября 1796 года. Есть версия, что существовало завещание Екатерины, с которым Павел обошелся достаточно решительно. «По общему мнению, ­- сообщает К.Валишевский - существовало завещание, отрекавшее наследника от престола; при нем же был, говорят, объяснительный манифест, подписанный двумя популярными героями - Румянцевым и Суворовым. И Правда Воли Монаршей Петра Великого остается в силе, объявляя самодержавную власть монарха единственным регулятором престолонаследия. Если верить легенде, то Павел открыл этот документ. Он берет в руки конверт, завернутый в черную ленту с надписью: «Вскрыть после моей смерти в совете». Не говоря ни слова, он посмотрел на Безбородко. Тот в свою очередь молча переводит свои глаза на камин, где горит огонь, может быть разведенный самой Екатериной накануне утром... »

Первые же распоряжения нового императора показали стране и её населению контуры будущей политики и масштаб личности нового Помазанника Божьего. Павел отменил указ Петра I о престолонаследии (согласно которому монарх сам назначал преемника, кого пожелает). В первый же день новый Император разогнал Генеральный штаб, и собрал его заново из совершенно новых людей. Распорядился, чтобы крепостные крестьяне присягали ему наравне со всеми. Кроме того, для разболтанного за «век осьмнадцатый» количеством гвардейских переворотов высшего дворянства и офицерства Павел устроил две характерные и очень много значащие для понимания его личности демонстрации. Речь идет о перезахоронении останков Петра III и аудиенции, которой Павел удостоил некоего премьер-майора Абрамова. Во время перезахоронения останков убитого Императора, его убийца Алексей Орлов по указанию Павла шел перед гробом и нес корону Петра. Очевидец вспоминал: «И вот на глазах всего петербургского общества, матерый цареубийца, мужчина исполинского роста со страшным, иссеченным саблей, по пьяному делу, лицом, который мог ударом кулака раздавить череп, как фисташковый орех, которого все боялись, — этот Орлов несет в дрожащих руках корону и испуганно озирается на нового императора... » Непосредственно сразу после похорон Орлов бежит за границу. А Павел тут же проводит еще одну демонстрацию - встречу с премьер-майором Абрамовым, который в свое время отказался присягать Екатерине, сохранив присягу Петру III и за это все царствование Екатерины безвылазно просидел в своей деревеньке. Приведем рассказ потомка майора Абрамова С.Шубинского: «Старомодный, поношенный костюм Степана Михайловича, его неловкая, сгорбленная фигура и усталое, озабоченное лицо, обратили на себя внимание придворных, теснившихся в обширной дворцовой приемной, и вызвали у многих насмешливые улыбки, но дедушка, подавленный мрачными думами, ничего не заметил и, пробравшись в угол, с замиранием сердца ожидал решения своей участи, хотя и не сознавал за собой никакой вины. Через полчаса из двери, соединявшей приемную с внутренними покоями, вышел царский адъютант.

— Кто здесь премьер-майор Абрамов? — спросил он звучным голосом. Дедушка отозвался.

— Государь Император всемилостивейше жалует вас подполковником, — сказал адъютант, отчеканивая каждое слово.

Не успел еще дедушка опомниться, как прибежал другой адъютант и прокричал:

— Господин подполковник Абрамов. Государь Император всемилостивейше жалует вас полковником. Вслед за тем явился третий и возвестил:

 — Господин майор Абрамов! Государь Император всемилостивейше жалует вас генерал-майором. Наконец, четвертый объявил:

 — Генерал-майор Абрамов, Государь Император всемилостивейше жалует вам Аннинскую ленту...

Восторгам и радостям по возвращению Степана Михайловича в родные Липки, не было конца. Не только весь уезд, но и вся губерния перебывала у него, и дедушке приходилось по несколько раз в день повторять один и тот же рассказ в его мельчайших подробностях...» Павел добился цели. О награждении Абрамова за верность присяге тут же заговорила вся Россия.

Почему же сразу, буквально с первых часов царствования Павла проявился его поистине исполинский масштаб, признаваемый всеми? Ответ прост - все сразу осознали, что надвигается, без преувеличения, Новая Эпоха. Что грядет что-то такое, чего раньше не было, а точно предсказать, что же это будет, никто не мог - Павел начал, по сути, революцию.

2.2.    Внутренняя политика Павла I.

Выше уже отмечалось то социальное расслоение, которое возникло в результате правления предшественников  Павла, начиная с Петра I, и которое грозило пагубными последствиями для государства как в настоящем, так и в будущем. Новый император с самого начала показал, на чьей он стороне, и от этой своей стратегии не отступил ни на шаг и далее. Когда Империя присягала новому императору, крестьяне личным указом Павла присягали ему наравне со всеми и назывались «любезные подданные», чего ранее не бывало. Характерен эпизод с неким помещиком, который несправедливо обошелся с крестьянами, в результате чего вспыхнул локальный бунт. Губернатор доложил Императору, Павел разобрался и восстановил справедливость, а помещику приказал передать свое неудовольствие. Помещик тут же взволновался, собрал мир и просил у крестьян прощения, а потом помчался в столицу, испрашивать аудиенцию у Императора. В конце беседы Павел раздельно, выделяя слова, сказал: «Напрасно вы, сударь, да и многие с вами ж, крестьян трактуют как рабов ваших. Сие отнюдь не так. Впредь запомните - они не рабы вам, а такие же мне подданные, как и вы. Вам же лишь вверена забота о них, и вы ответственны предо мною за них, как я ответственен за Россию перед Богом».

Еще ранее, будучи Цесаревичем и получив под свое руководство небольшой городок Гатчину (бывшее имение Орловых), Павел проявил себя как энергичный и справедливый управленец. Павел организовал полицию (наподобие современного института шерифов в Соединённых Штатах Америки) и пожарную команду в Гатчине, обеспечивая этим безопасность личности и собственности жителей, устроил госпиталь более, чем на сто кроватей, содержавшийся в большой чистоте и обеспечивавший больным крестьянам и солдатам хороший уход. Он заботился также и о просвещении. Дети бесплатно обучались в гатчинском училище; в сиротском доме солдатские дети обучались не только грамоте, но и ремеслам, земледелию и садоводству. Павлом были устроены в Гатчине стеклянный и фарфоровый заводы, суконная фабрика, шляпная мастерская и сукновальня. Прежние владельцы Орловы, заботясь лишь о доходах, развели в Гатчине целую сеть ростовщиков. Павел же с самого начала пресёк ростовщичество на корню.

Крестьянские реформы Павла I.

Став Императором, Павел начал активно реализовывать ранее намеченные им реформы народной жизни. Вот наиболее важные его действия в этой области внешней политики в первый год его правления:

1) 5 апреля 1797 года - знаменитый указ о 3-дневной барщине для крепостных крестьян, согласно которому, помещики не могли впредь употреблять своих крепостных для своих собственных нужд больше 3 дней в неделю и, кроме того, теряли право заставлять их работать на себя в праздники;

2) 10 ноября Павел I отменяет чрезвычайный рекрутский набор по 10 человек с тысячи, объявленный незадолго до кончины его матерью;

3) 27 ноября «людям, ищущим вольности», предоставлено было право апеллировать на решения судебных мест;

4) 10 декабря последовала отмена хлебной повинности, ложившаяся тяжелым бременем на народ, взамен нее устанавливается особый денежный сбор по 15 копеек за четверик;

5) 18 декабря появляется новый указ, по которому слагаются недоимки по 1 января этого года с казенных крестьян на сумму до 7 миллионов рублей. Другие новые Указы облегчают участь крестьян уменьшением натуральных повинностей, вводится льготная продажа соли, все казенные крестьяне получают надел по 15 десятин на душу и особое крестьянское управление;

6) Павел уничтожает Жалованную Грамоту Дворянству 1784 года и вводит правило телесного наказания дворян за уголовные преступления.

Вслед за этим была понижена цена на соль;  последовало прощение недоимок подушной подати на огромную сумму в 7 млн.  руб.,  что  составляло 1/10 часть годового бюджета; целая серия указов была направлена на устройство хлебных  магазинов  для  голодных  годов.

Кроме узаконивания и мер,  направленных по отношению ко  всему  крестьянскому населению, следует  отметить некоторые мероприятия,  связанные с главными группами  крестьянства:  1 - удельными,  2 - казенными, 3 - фабрично-заводскими, 4 - помещичьими.                 

       Удельные крестьяне  появились в кругу дворцового ведомства благодаря "учреждению об императорской фамилии"  5  апреля  1797  года. Смысл  этого  законоположения  сводился к следующему:  1 -  следовало обеспечить крестьян землей и правильно распределить ее между ними;  2 - поднять крестьянское хозяйство улучшенной техникой,  развитием ремесел,  устройством  фабрик;  3 – организовать сборы и  отбывание  повинностей  на  новых началах,  имея в виду равномерное распределение труда;  4 - установить  и  привести  в порядок сельское управление.

       Когда было предпринято обособление удельных, то выяснилась нехватка земель  для многих селений.  Поднялся вопрос,  можно ли отмежевывать земли от казенных крестьян и снабжать ими удельных, либо земли   должны  приобретаться,  как  сразу  предполагалось, удельным ведомством. Указом 21 марта 1800 года удельным крестьянам было  дано  важное право - покупать земли у частных владельцев, с условием, чтобы купчая была совершена на имя департамента уделов. Право же пользования землей предоставлялось "единственно купившему таковую землю" сверх той доли, которая приходилась ему при разверстке земель всего населения.

       Известно, что не одно земледелие, но и работа "на стороне" составляли занятия удельных крестьян.  Последнее стеснялось пас портной системой и обязательством явки паспорта в удельную  экспедицию. Указом 2 марта 1798 г. было установлено выдавать промежуточные паспорта удельным крестьянам, что не только значительно облегчало уход селян на заработки, но и выход их в купечество. В виду того,  что в  это  было  усмотрено  "согласие  общественной пользы с приращением дохода",  указом 22 октября 1798 г.  велено было увольнять удельных поселян в купечество "по праву" за  выплату выкупной суммы, назначенной мирским приговором и утвержденной департаментом.

       Те же основные вопросы о земле и самоуправлении, но гораздо шире  поставленные,  трактовались  в  многочисленных указах и мероприятиях правительства,   касавшихся   крестьян    казенного ведомства. В  течении  18  века  в законодательстве выработалось понятие поземельного надела для государственных  поселян  разных  наименований,  который   был   бы  достаточен  для  прокормления  крестьянина с семьей и давал ему возможность  платить  подати  и  отбывать государственные  повинности.  Таким наделом был признан  15-десятинный участок на каждую ревизскую душу.

       В целях  действительного  выполнения  указов  о  наделении крестьян землей,  Павел в конце 1799 г.,  рассылая сенаторов для  осмотра губерний,  особым пунктом инструкции предписывал: "взять  сведения", достаточно ли земли у крестьян,  "сделать мероположение" для  предоставление  о  том  сенату  и  выяснить  вопрос  о переселении поселян с малоземелья на пустопорожние земли. Рапорты сенаторов  вскрыли одно печальное обстоятельство:  земельного фонда, необходимого  для  обеспечения   крестьян   15-десятинным наделом, у казны не было,  даже несмотря на то, что в круговорот раздачи пустили  оброчные  земли  и  леса.  Выходом  из   такого положения стало  понижение  надела  до  8 десятин и установление следующих правил:  1 - наделять крестьян землей  по  15  десятин там, где  ее  достаточно;  2 - где земли не достает,  установить 8-десятинную норму тем,  кто имеет меньше того;  3 - при малоземелье желающим  предоставить  возможность  переселения на другие территории.

       Другой важной стороной Павловских мероприятий относительно казенных крестьян следует признать нормировку сборов. Указом N18 в декабре  1797 г.  оброк со "всех поселян казенного звания" был повышен, но не в одинаковой мере.  В 1783 г. он был установлен в  виде равномерного  сбора  в  размере  3-х  руб.,  в 1797 г.  все губернии были распределены на IV класса.  В зависимости от этого поселяне должны  были  платить  разный оброк "по свойству земли, изобилия в ней и способам для обитателей к работам". В губерниях I кл.  - оброк,  вместе с прежним,  составил 5 руб., во II кл. - 4,5 руб.,  в III кл. - 4 руб., в IV кл. - 3,5 руб. Подобная градировка держалась и в последующее время.

       Мотивами к повышению сбора,  кроме  потребностей  в  новых источниках дохода,  были  следующие обстоятельства,  указанные в законе 18 декабря 1797  г.:  "цены  вещам  несравненно  возвысились... поселяне  распространили  свои прибытки. Следует отметить так же,  указ 21 октября 1797 г., которым было подтверждено право казенных крестьян записываться  в  купечество и мещанство.

       Число фабрично-заводских крестьян при Павле несколько увеличилось. Указом от 16 марта 1798 г.,  "во избежание злоупотреблений и поощрения промышленности ради", фабрикантам и заводчикам из купцов  было  разрешено  приобретать  к  своим   предприятиям  крестьян с тем,  чтобы купленные "всегда были при заводах и фабриках неотложно".  Хотя этот закон находился в несоответствии  с  намерениями Павла  разрешить  судьбу приписных крестьян,  но это действие было вызвано  частью  теми  злоупотреблениями,  которые  случались при запрещении купцам покупать крестьян для фабрик,  а  частью тем,  что промышленность требовала рабочих  рук,  которых  вольнонаемным путем найти было чрезвычайно трудно.  Все это заставило правительство двигаться по проторенному пути при создании  новых казенных заводов и фабрик, приписывая к ним крестьян. Надо отметить, что Павел пытался  ослабить  тяжесть  такой  приписки, издавая указы облегчающие труд приписных крестьян.  К примеру, в указе о приписке к фаянсовой фабрике говорилось, чтобы приписано было лишь  требуемое  число рабочих,  "целыми семьями",  а после  отработки податей заработанные деньги "сверх  того  выдавать  им  (крестьянам) из доходов фабрики. Указом 16 марта 1798 г. предписывалось при покупке  крестьян  к  частным  фабрикам,  чтобы  их  количества "годных  к  работе  дней  половина  шла  на заводские работы, а другая половина на крестьянские".

Впрочем, эти  постановления  не  касались  сущности дела - фабрично-заводские крестьяне оставались  по-прежнему  в  тяжелом положении. Попыткой  разрешить их судьбу явился проект директора берг-коллегии М. Ф. Соймонова.  В этом документе предлагалось снабжать фабрики  и заводы "непременными работниками",  остальных же крестьян от заводских работ освободить  окончательно.  В  именном указе по этому поводу читаем:  "К особенному удовольствию найдя, что все предложенные им (Соймоновым) средства суть  самая  соответственнейшая намерению  Нашему  освободить  от заводских работ крестьян... Повелеваем:  1 - укомплектовать заводы  непременными мастеровыми, взяв  по  расчету из 1000 душ 58 человек,  годных к работам; 2 - всех прочих, сверх комплекта, освободить от заводских работ,  причислив к разряду крестьян государственных и прочих (9 ноября 1800 года).  Именно при Павле приписные крестьяне были наконец освобождены от тяжелых обязательных работ.                    

       В отношении данной группы крестьян можно выделить лишь небольшое количество указов,  изданных правительством Павла. Среди них: указ 16 октября 1798 г. о не продаже малороссийских крестьян без земли,  16 февраля 1797 г. о не продаже дворовых людей и без земельных крестьян  "с  молотка  или  с подобного на сию продажу торга", об "изыскании с помещиков  долгов  казенных  и  частных" (указом 28 января 1798 г. постановлено: "оценивать их (крестьян) по работе и по тому доходу,  каковой каждый из них чрез искусство, рукоделие и труды доставляется владельцу,  брать их в казну, принимая оный процентом с  капитала,  который  и  засчитывать  в казенный долг");  о передаче крестьян без раздробления семейства  от 19 января 1800 г.

Торговая деятельность при Павле I.

Делами торговли  при  Павле  занималась  коммерц-коллегия. Главными предметами деятельности были внешняя и внутренняя  торговли, пути  сообщения,  ведомство по тарифам. Как это ведомство смотрело  на торговлю и  каких  взглядов  придерживалось,  видно из следующих указов: "С самого начала царствования нашего простерли мы внимание на торговлю,  ведая что она есть корень, откуда обилие и богатство произрастают".  В другом приказе читаем:  "...восхотели мы усугубить в  недрах  державы  нашей  важную  отрасль  сию новыми  средствами, к распространению ее служащих".  При  таком  взгляде правительства на  торговлю  важно  установить  как  складывалась практика, направленная "к распространению торговли".

Прежде всего,  в интересах торговли поощрялась отечественная промышленность,  которая должна  была  заполнить  внутренний рынок. С  этой  целью запрещается ввоз ряда иностранных товаров: шелковых, бумажных,  льняных и пеньковых материй,  стали, соли и проч. С другой стороны,  с помощью субсидий,  привилегий,  дачей казенных заказов,  отечественные фабриканты поощрялись к  производству товаров  не  только для казны,  но и на вольную продажу. Так было,  например, в отношении к суконным и горным заводчикам. В целях  облегчения  купцам в платеже пошлин,  указом 14 августа 1798 г. велено "в случае недостатка серебряной и золотой монеты, принимать от  купцов  золотые  и серебряные слитки".  Губернским властям вообще предписывалось содействовать купцам всеми мерами.

       Начавшаяся с  конца 1800 г.  экономическая борьба России и Англии с каждым месяцем усиливалась, причем наиболее активно вел эту борьбу  сам  Павел.  Уже  19 ноября 1800 г.  дано было общее предписание о запрете ввоза английских товаров.  Гораздо труднее было противодействовать  вывозу русского сырья в Англию.  15 декабря объявили Высочайшее повеление,  "чтобы со всею  строгостью наблюдаемо было,  дабы никакие российские продукты не были вывозимы никаким путем и никакими предлогами к  анличанам".  Однако, вскоре выяснилось,  что  русские  материалы  идут в Англию через Пруссию. Тогда последовало запрещение вывоза российских  товаров  в Пруссию. Самой крайней мерой в борьбе русского правительства с заграничным товарообменом стало общее распоряжение  Коммерц-коллегии 11  марта  1801  г.  (в последний день жизни Павла) о том, "чтобы из российских портов и пограничных сухопутных таможень  и застав никаких  российских товаров выпускаемо никуда не было без особого Высочайшего повеления". Естественно это распоряжение выполнено быть уже не могло. Однако, на целый день вся страна стала закрытой экономической зоной, пусть даже лишь на бумаге. Очевидно, что власть нанесла немалый урон российской торговле, поссорившись с Англией,  которая покупала 1/3  сельскохозяйственной продукции страны. К примеру, цена на берковец конопли после разрыва с Англией упала на Украине с 32 до 9 руб.  Не в пользу России был  и торговый баланс в те годы.  Еще при Екатерине баланс внешней торговли составлял в 1790 г.: ввоз 22,5 млн. руб., вывоз - 27,5 млн. руб., когда накануне революции Франция достигала в 4 раза большей цифры, а Англия давала при одном вывозе - 24,9 млн. фунтов стерлингов. Более убедительными доказательствами являются сведения английского консула в России С.Шарпа о колебаниях русской торговли с 1796 по 1798 гг.

                                               1796 г.                         1797 г.                     1798 г.

 Прибывших судов               3.443                            3.204                       1.052

 Ушедших судов                    3.444                            3.047                        1.104

 Сумма ввоза                         41.878.565р.79к.        35.002.732р.76к.        25.936.020р.

 Сумма вывоза                      61.670.464р.26к.        56.683.560р.39к.        36.152.476р.

  За 1798 г.  данные даны только по С.-Петербургу, в котором тогда происходила главная торговля. Из приведенных данных видно, что торговый баланс России практически не  изменялся,  оставаясь на очень низком уровне,  а со времени разрыва с Англией он пошел резко вниз.

   Порвав торговый союз с Англией, Россия возобновила торговлю с Францией.  Впрочем, ряд договоров о торговле не мог существенно отразиться на торговых оборотах в виду того,  что основные торговые пути на Севере и Западе были в руках англичан.

  Гораздо существеннее  были попытки завоевать азиатский рынок. С этой целью предприняли ряд мер, способствовавших увеличению торговли с Персией,  Хивой, Бухарой, Индией и Китаем. В 1798 г. разрешили вывозить в Азию железо,  медь,  олово, хлеб, иностранную золотую и серебряную монету.  Прежнее запрещение осталось лишь на вывоз воинских снарядов. Были изданы распоряжения об охране купцов,  торговавших в среднеазиатских странах. До разрыва с Англией в этой торговле не было необходимости,  но уже в  сентябре 1800 г. генерал-прокурор, по указу императора, обратился к купечеству с предложением расширить торговлю с Хивой,  для  чего обещал поддержку  правительства.  29 декабря 1800 г.  состоялось Высочайшее распоряжение:  "Сделать коммерц-коллегии положение  о распространении торговли с Индией, Бухарой и Хивой, от Астрахани по Каспийскому морю и от Оренбурга,  и составить план новому таможенному на  тот  край  порядку,  тарифу и устав предполагаемой компании; равномерным образом войти в рассмотрение  средств  для установления и распространения торговли по Черному морю".  Интерес к азиатской торговле ослаб после смерти  Павла,  когда  были восстановлены отношения с Англией и произошёл отказ от диверсификации торговых связей, по-настоящему инновационной и даже революционной для России того времени. Из области внешнеторговых сношений можно также выделить создание первой российско-американской компании в 1798 г.

Одним из основных предметов  российской  торговли  являлся хлеб. Когда  урожай превышал необходимое количество для внутреннего потребления,  правительство открывало порты и  таможни  для беспрепятственной продажи зерна. Но, как только замечался недостаток в хлебе и цены на него поднимались внутри страны, следовало запрещение вывоза как для отдельных мест, так и для всего государства. В таком направлении действовала Екатерина II,  так же поступал и  Павел.  В его царствование происходили неоднократные колебания в торговле хлебом.  Лишь к концу 1800 г. правительство в полном  согласии  с купечеством пришло к выводу о возможности, даже при некотором стеснении хлебного рынка, продавать за границу самый дорогой и наиболее выгодный для сбыта хлебный продукт -  пшеницу, которая обычно на прокормление  простого  населения  не  употреблялась.

Торговли касалась и деятельность коммерц-коллегии по  устройству таможни и выработки тарифа. Коллегия разрабатывала вопросы, связанные с таможенными пошлинами.  14 октября 1797 г.  ею был выработан общий тариф, просуществовавший на протяжении всего царствования Павла.

Еще одним важным делом коммерц-коллегии, следует признать, работу по устройству путей сообщения.  В ее  обязанности  входил  сбор сведений  о  сухопутных дорогах в Азии,  но гораздо большее  внимание приходилось уделять водным коммуникациям. Правительство  занималось рассмотрением мер,  необходимых для усиления купеческого судоходства.  И вместе с вопросом о водных путях  сообщений встал вопрос и о кораблестроении.  По предложению коммерц-коллегии, эта проблема была решена путем передачи купцам части  военных фрегатов.

Такова деятельность коммерц-коллегии за Павловское  время. Она проходила при умеренной покровительственной и запретительной системе, которая,  помимо обычных колебаний, испытала на себе, в виду разрыва с Англией, резкий перелом и заставила правительство пересмотреть ряд вопросов,  связанных с торговлей. Достойно внимания то обстоятельство, что и правительство, и купечество, почти порвав торговые отношения с Западом,  не только занялись вопросом об упрочении и расширении своей внутренней торговли,  но и повернулись в своих проектах к Востоку и Югу, предполагая увеличить торговые сношения с азиатскими странами..

В этой главе необходимо упомянуть об еще одном  учреждении Павловского времени, занимавшимся делами внутренней торговли.

Камер-коллегия была  восстановлена  указом 10 февраля 1797 г. Ей поручались подряды по поставке вина и откупы  по  питейным сборам, расчеты по договорам и винокуренные заводы. Деятельность коллегии выражалась,  прежде всего,  в заботах о  благосостоянии казенных винных  заводов,  складов и магазинов.  Коллегия так же заведовала отдачей винной продажи на откуп.  Последнее было связано с  тем,  что Екатерининское время система откупа охватывала значительное число губерний и требовала того, чтобы раз в 4 года были вызываемы "охотники", и винная продажа в этой губернии была отдана на откуп с торгов.  В 1798 г. кончался срок этих откупов, и камер-коллегии  пришлось заниматься производством торгов и отдачей на  откуп  питейной  продажи  на  следующее   четырехлетие (1799-1802). Сдача торгов,  как отмечает Клочков,  видимо прошла успешно, т.к. многие лица получили награды.

На камер-коллегии лежал надзор не только за казенными,  но и за частными винными заводами.  В ее  обязанности  входил  сбор сведений о  вине и питейных доходах,  а так же борьба с корчемством, в тех губерниях, где питейная продажа находилась на откупе или на вере. Любопытно отметить, что когда сведения о количестве проданного вина по губерниям были собраны от казенных  палат  за 1795 г.,  то оказалось - вина по 34 губерниям с населением около 11 млн.  человек, платящих подати, было продано 6.379.609 ведер, т.е. на  каждого  приходилось немногим более полведра.  Подобная статистика может опровергнуть многие заявления относительно  пьянства на Руси. И здесь заслуга принадлежит правительству, которое умело регулировало продажу питейных изделий.

Промышленность при Павле I.           

При характеристике состояния российской промышленности, рассмотрим деятельность  двух  коллегий,  повлиявших на развитие данной отрасли хозяйства.

Мануфактур-коллегия была  восстановлена  указом 19 ноября 1796  г. При Павле существенных изменений в промышленности не произошло. Правительство  придерживалось  умеренной покровительственной системы, и на мануфактур-коллегию была возложена обязанность содействовать благосостоянию  и распространению основных форм промышленности - кустарной и фабричной. Следует отметить,  что  особое внимание уделялось суконным фабрикам, поставляющих свою продукцию в казну.  Это было связано с тем,  что  продукция данной отрасли шла практически целиком на нужды армии,  к чему сам Павел был далеко неравнодушен. Так указом 15 января 1798 г. мануфактур-коллегии велено было давать денежные суммы без процентов желающим заводить фабрики  для  выработки солдатских сукон в Оренбургской,  Астраханской,  Киевской, Подольской и Волынской губерниях. На обязанностях коллегии лежал бдительный надзор за тем,  чтобы требуемое количество сукна было доставлено в казну.  Когда же в начале 1800  г.  оказалось,  что сукна не хватает, то 5 марта последовал указ: "Недостающее число сукна искупить за счет имения директора  мануфактур-коллегии..."

Для поставщиков сукна, выполнявших свои обязательства, были введены некоторые льготы.  К примеру, им разрешалось продавать свою продукцию как внутри государства,  так и за его пределами. Вообще, в царствование Павла  фабриканты  пользовались  определенной поддержкой со стороны правительства.  Их привилегии строго охранялись, а всякое притеснение заводчиков наказывалось.  Так,  известно, когда  воронежский  полицмейстер,  вопреки закону,  ввел постой в доме суконного фабриканта Тулинова,  то Павел, узнав об этом, приказал:  "полицмейстера  сдать под суд,  а Сенату повсеместно предписать властям,  чтобы нигде подобных отягощений фабрикантам быть не могло".

Заботясь об улучшении промышленности,  мануфактур-коллегия принимает меры  к введению машин на фабриках.  13 апреля 1798 г. получил высочайшее утверждение доклад мануфактур-коллегии об устройстве около С.-Петербурга фабрики для обрабатывания хлопчатой бумаги и шерсти с применением особых машин.

Подобные действия правительства, направленные на механизацию производства, повлекли за собой быстрый рост капиталистической промышленности  в 19 веке.  Начали появляться новые фабрики, как казенные,  так и частные.  В 1797 г.,  в местечке Зуево, известный фабрикант  Савва  Морозов,  будучи простым ткачем и крепостным крестьянином, основал небольшую мануфактурную фабрику.

Кроме указанных  мероприятий,  правительство  интересовало развитие и  усовершенствование  новых  текстильных  производств, например, шелководства.  В  1798 г.  главному директору мануфактур-коллегии кн. Н. Б. Юсупову было дано поручение собрать "по шелководству и вообще по части мануфактур верные и достаточные сведения, и представить надежнейшие  меры  к  усовершенствованию  и  расширению сей важной ветви государственной экономики". Принятые  Юсуповым меры действительно способствовали упрочнению этой новой  отрасли российской промышленности.

По отношению  к  национализации  промышленности  любопытен указ 19  февраля  1801  г.  В нем запрещалось всем фабрикантам и мастерам в России ставить на производимые ими  вещи  иностранные клейма и надписи.  Вводится порядок,  когда каждый производитель представлял в мануфактур-коллегию образцы своих  изделий.  Впрочем, этот указ,  вводивший стеснительную для производства регламентацию, напоминающий Петровские порядки, не выполнялся.

Заботы о некоторых отраслях промышленности были, несомненно, благотворны и число фабрик в этих производствах увеличилось, вот некоторые данные:

                                                             1796                         1801

        --------------------------------------------------------------------------

         Суконные фабрики                    151                          175

         Кожевенные фабрики                848                          855

         Набойчатые фабрики                 50                            52

         Бумажные фабрики                    55                           109

         Хрустальные и стеклянные       18                           131

        -------------------------------------------------------------------------

Однако, как отмечает Валишевский,  которому вообще  свойственно во  всех  действиях Павла находить лишь плохое,  только с этого царствования Россия начала экономически отставать от государств Европы.  Примером  промышленного упадка страны упомянутый историк считает город Арзамас,  который,  как он  уверяет,  "был промышленным центром такого значения, с которым могли сравниться  только Манчестер или Бирмингем". Все же, думается, ошибочно приписывать все грехи одному царствованию,  тем более такому короткому. На мой взгляд,  причины экономического отставания России в конце XVIII века нужно искать в Петровских преобразованиях, которые дались русскому народу и государству слишком дорогой ценой.

Если подводить итоги деятельности мануфактур-коллегии, то, можно отметить, что эта деятельность направлялась на улучшения и усовершенствования  промышленности России. Правительство  пыталось поставить русского производителя в независимое положение от иностранной промышленности и дать ему  выход не только на европейский, но и на азиатский рынок.

В компетенцию берг-коллегии входил контроль за всеми "горными и монетными делами".  В виду упадка горного дела при Екатерине II, берг-коллегия целью своей деятельности видела в "приведении в возможное совершенство горные производства,  как одну из главнейших отраслей внутреннего благосостояния и внешней коммерции".

Можно указать   на   некоторые   частные   меры,  которыми берг-коллегия пыталась поправить положение казенных заводов:  из числа преступников,  годных к горному делу,  был набран комплект рабочих на Нерчинские заводы; принятие мер к продаже остающегося по казенным  заводам  железа и сбыт его всем желающим,  согласно указу от 10 февраля 1799 г.  "на 10 коп.  с рубля  ниже  вольных цен". В  1797  г.  на нужды берг-коллегии было выделено 655 тыс. рублей для расширения производства и заготовления хлеба для приписных крестьян.    

Предпринимались и более широкие меры. В этом отношении важен манифест  9  ноября 1800 г.,  который упорядочивал заводские работы. Велось и общее наблюдение за частными заводами. 3 ноября 1797 г.  частным владельцам медных заводов были даны новые льготы: 1 - уменьшение сборов с заводов; 2 - увеличение платы за половинную часть выплавляемой меди, доставляемой заводчиком в казну, на 1,5 руб. за пуд. Однако, это касалось лишь добросовестных заводчиков. Впоследствии фабрикантам разрешили покупать крестьян с землей к своим предприятиям.

В виду  такого  привилегированного  положения  заводчиков, прибыль, получаемая ими от производства,  значительно  возросла. Капитал, употребляемый на предприятие, по сведениям главного директора берг-коллегии Соймонова,  стал приносить "от 70% до 100% и более прибыли".  При таком раскладе Соймонов считал справедливым повысить сборы с владельцев чугунно-плавильных заводов,  что и было сделано.

В обязанности берг-коллегии входил также поиск новых залежей.  Условия эксплуатации горных  богатств  прежними  заводами, открытие новых залежей,  упорядочение горнозаводской промышленности, руководство всем делом со стороны одного центрального учреждения, каким  являлась берг-коллегия,  - все это дало положительные результаты в первые же  годы  Павловского  правления.  В 1798 г.  казна  получила прибыли на 500 тыс. руб.  больше,  чем в 1796 г. В заслугу берг-коллегии нужно поставить так же и то, что на горное дело они смотрели с государственной точки зрения, которую горячо отстаивали перед царем и Сенатом, при обсуждении вопроса о  преимуществах казенной и частной эксплуатации горных богатств.

Любопытным является также опыт использования некоторых инновационных технологий в строительстве и отношение к ним при Павле I. Архитектор и инженер-строитель Н.А.Львов разработал феноменально революционный для девяностых годов XVIII века проект строительства домов из земли. Разумеется, он столкнулся со старой екатерининской бюрократической машиной, но после его аудиенции у Павла государь взял архитектора под защиту, сделал его «придворным архитектором», и поручил ему постройку по новому способу Приоратского дворца в Гатчине. Дворец был возведен специально в болотистом месте (чтобы продемонстрировать универсальность метода) на двухметровом фундаменте из бутовой плиты. Стены землебитные, трамбованные в передвижной опалубке. Трамбование стен произведено слоями, толщиной 5¬6 см, с введением между слоями земли прослоек из известкового раствора, толщиной до 6 мм. Высота стен около 8,5 м. Толщина стен на уровне подоконника 1 этажа - 78 см, на уровне подоконника 2-го этажа - 62 см. Видимо, в укор своим насмешникам и в назидание сомневающимся Львов не стал штукатурить стены дворца. Так они простояли до 1887 года, и лишь тогда их оштукатурили. Штукатурка произведена по дранке, прибитой к земляным стенам большими коваными гвоздями. Ограда и две будки у ворот построены из землебитного кирпича, размером 15х30 см. Причём стены ограды сложены, как обычно, на извести.

«Все строение, - писал Львов, - сделано из чистой земли, без всякой примеси и без всякой другой связи, кроме полов и потолка, особым образом для того устроенных... Главный корпус, сверх фундамента, построен весь из земли, набитой в переносные станки, ни снутри, ни снаружи (кроме окон) не оштукатурен, а затерт только по земле скипидарною водою».

Видимо, в процессе постройки дворца (1798 год, стройка длилась 2 месяца) у Императора, или у Львова, или у них обоих вместе родился план массовой бытовой застройки по землебитному методу. Согласно инструкциям Павла, Львов разработал чуть ли не технологию поточного производства домов для проживания и хозяйственных помещений, безотходную утилизацию и несколько архитектурных стилей.

В процессе экспериментов по внедрению программы землебитного строительства архитектор Львов успел построить в Симоновой слободе несколько землебитных одно- и двухэтажных домов. Они были жилыми до 30 годов XX века, и были снесены при строительстве цехов Московского завода малолитражных автомобилей.

Естественно, что после убийства Императора-революционера смелый проект архитектора Львова был забыт и извлечен на свет Божий спустя сто с лишним лет сначала в Третьем Рейхе, а затем в Советском Союзе, в виде программ массовой постройки жилья для народа. Отличие было в технологии и в качестве - львовские дома должны были быть гораздо долговечнее, но принцип массовой застройки для народа был позаимствован у Павла.

Но лишенная государственной поддержки технология не исчезла, дело Львова и Павла продолжили отдельные энтузиасты.

В 1833 году «Общество сельских хозяев южной России» на опытной ферме около Одессы построило целый ряд зданий: жилые дома, конюшни, сараи, скотные дворы и пр., в Одессе возвело двухэтажное здание размером 19х8,5 м

В 1828 г. некий помещик Екатеринославской губернии построил себе дом в девять комнат, в котором поселился со всем своим семейством. Прожив в нем восемь лет, он убедился, что «чистый воздух, теплота, сухость суть его достоинства».

Другой помещик Воронежской губернии Муравьёв построил кухню длиною в 8,5 м, шириною 6,4 м и высотою 2,85 м. После чего, в следующем менее чем за месяц (с 22 августа по 13 сентября)(!) Муравьёв построил себе жилой флигель длиною 14,5 м, шириною 11,4 м и высотою 2,85.

В с. Борок-Лутошкин Ярославской губернии энтузиаст-умелец Чижиков возводил постройки из земляного кирпича. Он отмечает их дешевизну, прочность, гигиеничность и красивый внешний вид.

В 1889 г. архитектор Грудистов демонстрировал одну из своих построек из земли на Саратовской земской сельскохозяйственной выставке и получил за неё серебряную медаль. При этом другие постройки из земли, а это ряд жилых и нежилых строений, построенных Грудистовым в Саратовской губернии, оказались ничуть не хуже обыкновенных построек, но зато дешевле деревянных в 7 раз и каменных в 11 раз.

Кроме упомянутых примеров земляного строительства в России, постройки из землебита и земляного кирпича производились по имеющимся из периодической печати того времени сведеньям в целом ряде губерний: Орловской, Саратовской, Симбирской, Тверской и др.

Положительный опыт применения земли в качестве строительного материала в России позволил в конце 19 века начать широкую пропаганду и внедрение в практику строительства материалов на основе грунта. Особенное внимание этому вопросу уделялось со стороны Общества по огнестойкому строительству России, так как применение грунтоблоков позволяло доступными средствами с наименьшими затратами решить задачу по замене деревянных построек (самых распространённых в России XIX века) на добротные, прочные и огнестойкие строения. В помощь застройщикам были специально разработаны проекты жилых и общественных зданий, например, см. книгу В.М.Верховского «Сельские огнестойкие постройки» (В.М.Верховский. Сельские огнестойкие постройки Спб, 1898).

Энтузиасты-строители постоянно привлекали комиссии для экспертизы характеристик построенных домов. Выводы комиссий были неизменно положительные. Например, Через 25 лет с момента возведения построек Комиссия «Общества сельских хозяев Южной России» в 1858 году после обследования построек установила, что «все здания, сохранились в первоначальном целом виде. Кирпичи на совершенно неоштукатуренных и неотбеленных стенах имеют такую плотность, при которой гвозди забиваются в них с величайшим трудом, при этом большая часть их загибается. Жилые дома не имеют и следов сырости и отличаются легким, приятным воздухом. Наружные стены у сараев под известковой окраской сохранились без всякого повреждения, а штукатурка, произведённая как из глины, так и из извести, держится на стенах превосходно». Комиссия, основываясь на 25-летнем существовании этих построек и на тщательном осмотре, выдала Свидетельство о том, что «по чрезвычайной дешевизне, по прочности жилья они могут называться превосходными и могут быть с большой пользой и выгодой возводиться везде, даже в местах, изобилующих естественным камнем и строевым лесом».

В двадцатом веке эксперименты продолжились.

В 1933 году в посёлках Голицино и Ступино Московской области построен ряд зданий, а в г.Кемерово два квартала одно-двухэтажных грунтоблочных домов.

В 1955-1956 годах построено несколько зданий со стенами и частично фундаментами из грунтоцементных блоков на Алтае (Долговская и Анисимовская МТС, Сычёвский заготовительный пункт, Быстроистокский район).

В Краснодарском крае (совхоз № 612, Пластуновский район) в 1956 году выстроен опытный двухквартирный дом со стенами из грунтоблоков, которые спустя 6-7 часов после изготовления приобретали прочность 1,6-1,8 МПа.

В 1957 году в с.Гулькевичи Краснодарского края построен двадцатиквартирный дом с облегчёнными стенами (колодцевой кладки) из грунтоцементных блоков.

В 1957 году в г.Балашихе Московской области в районе машиностроительного завода из грунтоцементных блоков выстроено несколько хозяйственных и бытовых помещений, здание будущего цеха ксилолитовых плит.

Оказывается, в вопросах строительства Павел намного опередил свое время. А энтузиасты землебитной технологии продолжают свою борьбу до сих пор.

Финансовая политика.

В области финансовой политики Павел держался того  мнения, что доходы  государства  принадлежат государству,  а не государю лично. В Гатчине Павел самостоятельно выработал государственный бюджет.  Доходы и  расходы в нем балансировались в сумме 31,5 млн. руб.  Но, по вычислению финансового департамента,  одно содержание армии в мирное время на 1797 г. требовало кредита, превышающего эту сумму. Таким образом, общая сумма предстоящих расходов составила 80 млн. руб., что  на 20 млн.  превышало ожидаемые доходы.  Вместе с тем, за последние 13 лет гос. долг достиг колоссальной  для  того времени суммы в 126.196.556 руб.,  а огромное количество,  находившихся в обращении,  бумажных денег  превышало  157  млн.  Эти деньги теряли при размене от 32% до 39% стоимости.

Павел заявил о своем намерении ликвидировать в большой его части этот  тяжелый  пассив.  Ему удалось обеспечить только один внешний долг в 43.739.180 руб.,  при помощи широкой  операции  в содействии с "домом Гопе в Амстердаме".  В отношении ассигнаций, Павел заявил, что в них нет надобности и за все ассигнации будет уплачено серебряной  монетой. Однако вначале, даже несмотря на стремление  к  экономии,  что на практике оказывалось большей частью неосуществимым,  истинный бюджет на 1797 г.  достиг цифры вдвое большей против ранее принятой Павлом - 63.673.194 руб.  Из этих денег 20 млн.  приходилось на армию, а 50 млн. на флот. Уже в июле 1797 г. появилась необходимость в пересмотре этого бюджета. Производившаяся в то время раздача казенных земель, отняла у казны около 2 млн. руб.  Пришлось сокращать такую же сумму кредита, отпущенного на погашение государственных долгов.  В  течении следующих лет  бюджеты  Павла  достигли и даже превысили уровень Екатерининских:

       76.415.465 руб. ..... 1798 г. (на 8.818.006 руб. больше последнего бюджета Екатерины)

       77.890.300 руб. ..... 1799 г.

       78.000.000 руб. ..... 1800 г.

       81.081.671 руб. ..... 1801 г.

С первого же года,  за исключением ассигнований на армию и флот, расходы нового правления очень мало отличались от установленных прежде. Валишевский приводит смету главных из них:

       Армия и  флот  ...................................................... 25.000.000 руб.

       Иностранный департамент ..................................  1.000.000 руб.

       Духовенство ..........................................................  1.000.000 руб.

       Школы и благотворительные учреждения ........  1.221.762 руб.

       Погашение долгов ............................................... 12.000.000 руб.

       Кабинет (личные расходы императора) ............  3.650.000 руб.

       Двор ......................................................................  3.600.000 руб.

       Императорская фамилия .....................................  3.000.000 руб.

В статьях доходов крупные суммы также  продолжали  доставляться налогами на крестьян:

Подушных с казенных и помещичьих крестьян ...... 14.390.055 руб.

Оброчных с казенных крестьян ........................... …..14.707.921 руб.

Питейные сборы .................................................... …..18.089.393 руб.

Таможенные сборы ........................................................5.978.289 руб.

Кроме того,  с 1798 г. к повинностям казенных крестьян был прибавлен еще дополнительный налог на 6.482.801 руб.

Радикально решил новый император проблему с падением ценности денег. В январе 1797 г.  Павел публично,  перед Зимним Дворцом, сжег на 5 млн. ассигнаций и приказал, чтобы чеканка серебра, установленная в 1763  году,  когда  фунт серебра 72-ой пробы соответствовал 17 руб. 6 2/3 коп., была доведена до 14 руб. из фунта с повышением пробы до 83 1/3. Множество серебряных сервизов и прочих серебряных вещей придворного обихода было переплавлено для чеканки монет. Павел личным примером побудил много богатых людей поступить со своими серебряными вещами так же, то есть передать их в переплавку, и стоимость денег существенно поднялась.  Таким образом,  стоимость денежной единицы при размене была доведена до 5,5 франков.

В отношении всего финансового  устройства  работа  Павла заслуживает только одобрения.  4  декабря 1796 г.  было учреждено Государственное казначейство.  В  обязанности  казначейства  входило составление смет  государственных расходов и доходов.  Впоследствии к этим обязанностям добавились функции упраздненного Долгового комитета и Казенной палаты. Таким образом, в его "руках" стали сосредотачиваться основные нити финансового управления, что предопределило объединение этой отрасли в дальнейшем.

2.3.    Военная реформа Павла I и внешняя политика Российской Империи.

Реформа армии.

Павел получил прекрасный опыт по практическому вниканию в многие проблемы армии в Гатчине, где под его началом находилась миниатюрная армия в 2500 человек - армия, потому что «потешные» войска включали в себя следующие подразделения: 4 батальона пехоты, 1 егерская рота, 3 кавалерийских полка (жандармский, драгунский, гусарский), донской казачий эскадрон, рота артиллерии. Примечание: жандармский полк - вовсе не полицейский полк. В то время название «жандарм» еще употреблялось в своем оригинальном значении - солдат полка тяжелой конницы (наравне с более новым названием -кирасир). По тщательности и продуманности его военных преобразований можно с уверенностью сказать - именно тогда будущий император начал вникать в проблемы армейцев - от взаимодействия родов оружия на поле боя до самых, казалось бы, бытовых моментов в жизни простых рядовых.

Павел, еще будучи цесаревичем, участвовал в русско-шведской войне, начавшейся в 1877 году. Туда он отправился добровольно, в качестве командира подшефного ему кирасирского полка. Перед уходом на фронт Павел написал духовное завещание, первое в своей жизни.

Став Императором, Павел с первого же дня вплотную занялся делами военными. Русскую армию екатерининских времен традиционно связывают с именами Суворова, Румянцева, Потемкина. И некоторое время это было действительно так. Историк Керсновский дал русской армии такую характеристику: «Русская армия тех времен мало походила на другие европейские армии. Она глубоко от них разнилась и внешним видом — простой удобной «потемкинской» формой, и устройством — будучи единственной национальной армией в Европе, и обучением — моральным воспитанием, а не европейской бездушной дисциплиной, и самой стройной тактикой».

Но со временем ситуация начала резко меняться в худшую сторону. С одной стороны, из-за того, что и Румянцев, и Суворов не одобряли увлечение Екатерины идеями Вольтера, Руссо и прочих тогдашних «общечеловеков», их в буквальном смысле слова «оттёрли» от принятия каких-либо серьёзных решений. «Историки левого толка, в том числе и Ключевский, стремятся изобразить Румянцева «крепостником», намеренно искажая правду. Победитель при Кагуле, точно, не жаловал утопий Руссо, входивших тогда в моду у современных снобов, и сознавал всю их антигосударственность, что делает честь его уму» - замечает тот же Керсновский. Полковник Генерального Штаба П.Н.Богданович в исследовании «Аракчеев» замечает: «К решению кардинальных вопросов организации военного дела Суворова не подпускали, Суворовым пользовались тогда, когда что-либо и где-нибудь серьезно не ладилось: он и с турками воевал, и поляков усмирял, и пугачевский бунт тушил...» С другой стороны, дворянское сословие (традиционно служилое, офицерское сословие), развращенное екатерининскими привилегиями, несло разложение в армию, причем с самых низших офицерских чинов. В результате к моменту, когда Павел стал императором, только в частях, непосредственно подчиненных Румянцеву и Суворову, царил настоящий воинский дух и строгая дисциплина, состояние же остальных частей армии было критическим. В ряде случаев уместнее выразится сильнее - «бардак». Например, в 1795 году:

«...накануне вступления Павла на престол, из 400 тысяч солдат и рекрут, 50.000 было растащено из полков для домашних услуг и фактически обращены в крепостных. В последние годы царствования Екатерины, офицеры ходили в дорогих шубах с муфтами в руках, в сопровождении егерей или «гусар», в расшитых золотом и серебром фантастических мундирах...»

«Мозг же государственного военного организма — генеральный штаб, был дезорганизован и был бессилен что-либо делать в смысле своей специальной работы, потому что с ним совершенно не считались главнокомандующие (местные старшие военные начальники) в силу своих связей при дворе. Они, минуя начальника Генерального Штаба (тогда называвшегося Генерал-квартирмейстером), в своих округах самолично производили и назначали офицеров Генерального Штаба, т.е. в самой верхушке военного организма воцарилась анархия... »

Английский офицер, обретавшийся при дворе, описывал:

«Армия императрицы Екатерины II более беспорядочная толпа, нежели правильно устроенное войско. Процветает масса злоупотреблений, вкравшихся во все отрасли управления войсками. Большинство высших генералов постоянно живут в столице, оставив войска на свои штабы. Многие офицеры постоянно живут в своих имениях, отдавая за это свое жалованье своим командирам. Солдаты, знающие ремесла, постоянно живут и работают в имениях своих начальников. Я насчитал до 50 тысяч таких отсутствующих солдат. В Лейб-гвардии Преображенском полку состоит 8 полковников, 26 подполковников и 6 тысяч унтер-офицеров дворян на 3 с половиной тысячи рядовых. Но каждый день в полку я вижу только одного майора, несколько писарей.»

Русский очевидец и современник полностью с наблюдениями англичанина соглашался:

«... малейшие дети включались в действительную службу, и чтоб им почти от рождения шло старшинство, и чтоб можно было, через происки, потом самих ребятишек брать в выпуск капитанами. Что же касается до взрослых, то и из них большая часть вовсе не служила, а все жили по домам и либо мотали, вертопрашничали, буянили, либо с собаками по полям только рыскали, да выдумывали моды и разнообразные мотовства; однако, не смотря на то, еще скорее доставали себе либо поручичьи, либо капитанские чины, и, будучи сущими ребятишками и молокососами, выпускаемы в сих чинах в полки... и сих ложных офицеров наплодили столько, что отнюдь не знали, куда с ними деваться...»

Можно вспомнить и строки «Капитанской дочки» А.С.Пушкина: «Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. [...]Я считался в отпуску до окончания наук...» Далее из повествования мы узнаем, что по достижении 17 лет Петруша Гринев, ни единого дня не прослужив в армии, получив поручика, отправился на службу, будучи никак не обучен для воинской службы.

В результате всего это безобразия, из года в год поражавшего армейский организм, получилась ситуация, когда национальные и государственные интересы вошли в радикальное противоречие с интересами многочисленной социальной группы, представители которой привыкли жить разнузданно и безответственно, знать не желали порядка, а лишь потакали своим прихотям. Радикальная реформа стала необходимостью, иначе армия, в конце концов, просто потеряла бы всякую боеспособность.

Павел начал с самого первого дня. Он приказал разогнать Генштаб и через 4 дня набрал его из совершенно новых людей. Дальше Павел затеял грандиозную чистку армии. За время его царствования из армии было изгнано 7 фельдмаршалов, 333 генерала и 2261 штаб- и обер-офицеров, которые не выдержали экзамен по военному делу. Всех нижних чинов из дворян, числившихся при полках, но находящихся в длительных отпусках, выгнали из армии. «Павловская муштра, - признавали даже противники Императора, - имела до некоторой степени положительное значение. Она сильно подтянула распущенную армию, особенно же гвардию конца царствования Екатерины. Щеголям и сибаритам, манкировавшим своими обязанностями, смотревшими на службу, как на приятную синекуру и считавшими, что «дело не медведь — в лес не убежит» — дано понять и почувствовать, что служба есть прежде всего -служба... Порядок, отчетливость и единообразие всюду были наведены образцовые...» Гвардейский офицер: «...при Императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, в общество, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе, и учили нас всех, как рекрут... »

Разболтавшиеся за время царствования Екатерины дворяне от такой службы побежали, и Император начал борьбу против целого сословия, не желавшего служить своему народу и своему государству. Павел издал ряд указов, затрудняющих дворянам поступление на гражданскую службу. В 1798 году было воспрещено уходить в отставку до получения первого офицерского чина. Дворян, не служивших в армии и уклоняющихся от службы в выборных должностях, Павел повелел предавать суду. 12 апреля 1800 года был издан указ, по которому вышедшие в отставку из армии дворяне были лишены права поступать на штатскую службу.

По проекту Павла Аракчеев (которому тоже несправедливо досталось от потомства) реформировал артиллерию, превратив ее в лучшую артиллерию Европы. Принципы стратегии русской артиллерии, который ввел Павел, оставались неизменными вплоть до начала Первой Мировой Войны.

Павел начал улучшать жизнь и быт простых рядовых, до чего ранее никому, кроме отдельных энтузиастов, дела не было. «Императором Павлом I было обращено серьезное внимание на улучшение быта солдат. Постройка казарм стала избавлять войска от вредного влияния постоя. Увеличены оклады, жалования, упорядочены пенсионы, вольные работы, широко до тех пор практиковавшиеся, были строго запрещены, дабы не отвлекать войска от прямого назначения... »

Если не углубляться в подробности, то Павел успел сделал следующее:

- Ввел реальную дисциплинарную и уголовную ответственность офицеров за сохранение жизни и здоровья солдат. Регламентировал (то есть точно указал, за что, как и сколько) телесные наказания нижних чинов, особо отметив что «...оные допускать в крайних случаях, памятуя, что служат для исправления нерадивых солдат, а отнюдь не для их калечения». Екатерина переписывалась с Вольтером на тему того, что править надо гуманно, соблюдая права человека, а тем временем в ее армии ширился и процветал настоящий беспредел, когда солдат били и калечили за что придется, по прихоти начальства.

- Ввел понятие «беспорочная служба» для нижних чинов. За беспорочную выслугу 20 лет нижние чины навсегда освобождались от телесных наказаний. Это новшество Императора Павла было унаследовано Советским Союзом в виде звания «Ветеран Труда» (соответствующая медаль + некоторые льготы), которое присваивали при «развитом социализме» за долголетний добросовестный труд (за все те же 20 лет).

- Ввел впервые в Европе награждение нижних чинов знаками отличия орденов «св. Анны» и «донатом ордена св. Иоанна Иерусалимского». До «деспота и самодура» Павла никто не додумался до того, что и солдат тоже неплохо бы награждать.

- Приказал все вновь открывающиеся офицерские вакансии занимать только выпускниками военно-учебных заведений или опытными унтер-офицерами из дворян, сдавшими экзамены по знанию устава и ведению военных действий.

- Запретил офицерам и генералам отпуска более одного месяца в году.

- Ввел отпуска нижним чинам по 28 дней в году.

- Ввел для нижних чинов как предмет формы суконную шинель с рукавами для зимнего и холодного времени (до этого времени солдаты имели на все сезоны только мундир, под который они поддевали кто, что мог).

- Ввел для зимнего времени для часовых караульные овчинные шубы и валенки, причем в караульном помещении валенок должно быть столько, сколько требуется для того, чтобы каждая смена часовых надевала сухие валенки. Это правило караульной службы существует и сегодня.

- Учредил лазареты при каждом полку. Приказал, чтобы лекарями в полк допускались только лица, сдавшие лекарский экзамен в Медицинской коллегии. До этого многие лекари, бывшие по совместительству брадобреями и палачами, признавали один способ лечения - «пустить кровь», некоторые могли выковырять пулю спицей

- Под страхом каторги запретил делать удержания из солдатской зарплаты и под страхом смерти невыдачу солдатского жалования.

- Ввел для отставленных от службы из-за увечий или прослуживших более 25 лет солдат пенсии с содержанием таких солдат в подвижных или гарнизонных инвалидных ротах. До этого указа солдат, оттрубивших «от звонка до звонка» (25 лет) или увечных инвалидов, выкидывали из армии и предоставляли выживать, кто как умеет. Как правило, солдаты занимались нищенством, а если здоровье позволяло, то промышляли грабежом на больших дорогах, сбиваясь во вполне боеспособные «незаконные вооруженные формирования». Поэтому имелись указы при поимке отставных солдат-разбойников сразу казнить, потому что заведомо было известно, что кроме как владеть оружием и выживать в любых условиях, они больше ничего не умеют, а на любую каторгу такой ветеран после 25 лет службы чихать хотел.

- Запретил производство в унтер-офицерские чины неграмотных.

- Запретил использовать солдат в качестве рабочей силы в офицерских или генеральских имениях.

 В результате за несколько лет в армии был наведен образцовый порядок, существенно повысилась боеспособность, кардинально улучшился быт и условия службы нижних чинов. Павел ломал сословные преграды и вместо новобранцев типа пушкинского Петруши Гринева младшие офицерские и унтер-офицерские должности (костяк и основа любой армии) стали заполняться грамотными, привыкшими к службе, опытными в военном деле людьми недворянского происхождения. Ростопчин в одном из писем графу Воронцову свидетельствовал: «Нельзя себе представить, не видевши, чем сделалась наша пехота... Я видел ту, которая стоила стольких трудов покойному прусскому королю (т.е. Фридриху Великому), и я уверяю Вас, что она уступила бы нашей... »

Что касается «низкопоклонства Павла перед Пруссией», то здесь следует сказать следующее - Павел действительно очень уважал Пруссию. Да это и неудивительно - после того, как Европа стала свидетельницей подвигов армии Фридриха Великого, мнение, что прусское войско непобедимо, было аксиомой для всего «цивилизованного человечества». Вопреки всему это мнение было свойственно (что греха таить, было дело) и высшим слоям России. Фразы Суворова о том, что «русские прусских всегда бивали» считались «неполиткорректными». Например, тот же Ростопчин выражается более нейтрально - пехота-де «стоила стольких трудов покойному прусскому королю...». Действительно, трудов она ему стоила многих, если знать, что в двух великих сражениях, под Цорндорфом и при Кунерсдорфе, непобедимый Фридрих получил не сумел сломить русское войско. При Кунерсдорфе армия Фридриха была буквально уничтожена, стерта с лица земли. Конница Зейдлица, прозванная «железной», белые гусары, черные королевской гвардии гусары (с «мертвой головой» без нижней челюсти на киверах, эмблема, взятая по наследству танковыми войсками Вермахта) - все лучшее из армии Фридриха осталось лежать на поле боя. Король спасался, чуть ли не в одиночку и едва не попал в плен. Его настигали казаки, когда на помощь пришли сорок черных гусар с офицером. Гусары полегли все как один, а король сумел вывернуться из рубки и ускакать. История сохранила имя офицера, спасшего короля - ротмистр Притвитц, а шляпа Фридриха Великого, которую с него сбили в драке, есть в экспозиции Эрмитажа. Именно наблюдая за битвой при Кунерсдорфе, Фридрих сказал: «Русского солдата мало убить, его еще и толкнуть надо, чтоб свалился». И именно тогда же Фридрих высказал мысль, повторенную потом Бисмарком и многими другими знаменитыми немцами, о том, что германская армия непобедима, но только до тех пор, пока не связывается с русскими. Вот такие «труды» доставила Фридриху упомянутая Ростопчиным пехота.

Есть и еще одна причина, по которой Павел питал некоторую слабость к Пруссии. Дело в том, что армия Фридриха была действительно очень сильна и по-настоящему инновационна для того времени. Фридрих провел в армии реформу, подобную последующим реформам Павла - он сломал сословные ограничения и дал возможность продвижения по службе инициативным офицерам с самых низов, подобно маршалу Зейдлицу. Армия Фридриха, армия нового образца, громила и Австрию, и Францию, и вообще всех, кроме русских. Интересно, что когда Бонапарт, тоже реформировавший армию подобным образом («в каждом солдатском ранце лежит маршальский жезл»), столкнулся с армией Пруссии, но уже не фридриховской, а переделанной его наследниками на старый лад, результат был прямо противоположным.

Когда Павел после десятилетий вольной жизни для дворян начал наводить в армии стальной порядок, когда он стащил с господ офицеров шубы и муфты, разогнал «егерей в фантастических мундирах», «услужливых Савеличей», без которых дворянские отпрыски в армии отказывались служить, и пытался заставить офицеров заниматься своим прямым делом вместо театров и псиных охот, вот тогда и были пущены в ход разговоры о «прусской палочной муштре». Достаточно взглянуть на армейские новации Павла, продуманные вплоть до самых мелочей, как становится совершенно ясно - Павел строил свою армию, не подгоняя ее ни под какие образцы. Заимствования были, но заимствовал Павел с умом, и заимствовал у сильнейшей армии Европы. Например, основным заимствованием из Пруссии был маршевый шаг и маршевая музыка. Ритм шага и ритм маршей с тех пор у русской и прусской армий был в общем идентичным. У французов и американцев ритм другой, более короткий, поэтому американские марши как таковые нами на слух не воспринимаются. Начался обмен маршами. Примеры «Варяга» и марша «Все выше, и выше, и выше... » далеко не единственные. В России был популярен марш «Alten Kameraden», а в качестве похоронного марша некоторое время (до появления «Спите, орлы боевые») использовался классический «Ich hatt einen Kameraden». Его переводили и обрабатывали многие поэты, включая Жуковского: «Был у меня товарищ,//Уж прямо брат родной,/ /Ударили тревогу,//С ним дружным шагом в ногу//Пошли мы в жаркий бой...» («Служили два товарища... вот пуля пролетела -и ага...» - из той же оперы) В свою очередь в Германии военные оркестры параллельно исполняли русские марши и маршевые мелодии, и эта традиция сохранялась вплоть до конца Третьего Рейха. Доподлинно известно, что военные оркестры Вермахта часто исполняли 7-ую симфонию Чайковского и успели до конца войны занести в свой репертуар 6-ую симфонию Шостаковича, написанную им в осажденном Ленинграде.

Внимание Павла было обращено не только на армию, но и на флот. Еще Цесаревичем, Павел предпринял заграничное путешествие с целью наблюдения за наиболее сильными флотами мира. После этого он в Гатчине организовал небольшую озерную флотилию. После воцарения Павел занялся делами флота всерьез. Был принят новый "Устав военного флота". Среди прочих усовершенствований устав смягчал и упорядочивал наказания, а физические наказания отменял вовсе (должность палача (профоса) на кораблях упразднялась). Кроме того, были составлены новые штаты флота, упорядочено финансирование, введено новое, более практичное обмундирование. Но основное внимание Павел уделял строительству новых и приведению в боеспособное состояние старых кораблей. Был установлен новый порядок содержания кораблей после окончания кампании при базировании их в портах в зимний период. Ответственными за содержание были определены командиры кораблей со своими экипажами. Корабли стали полностью разоружать и разгружать, вынимать мачты, корпуса покрывать дощатыми крышами, брезентовыми тентами и навесами, всячески защищать их от осадков. На кораблях была организована вахта, которая следила за состоянием трюмов, производила их осушку от фильтрационной воды, в хорошую погоду производила проветривание и просушку внутренних помещений.

За короткое четырехлетнее правление генерал-адмирала было построено около 20 линейных кораблей и около 15 фрегатов. Это было внушительное пополнение флота. Многие корабли более ранней постройки прошли серьезный ремонт и еще длительное время находились в составе флота. Огромное значение Павел придавал сохранению и разумному использованию корабельного леса, строго регламентировал процесс строительства кораблей, что позволило вдвое увеличить срок их службы. Одним из новшеств было повеление обшивать корпуса ниже ватерлинии медными листами для предохранения дерева от гниения. Шло активное строительство кораблей, причем гораздо более мощных, чем в предыдущее царствование -110 - 130 пушечных линейных кораблей. В связи с этим активно проводилась реконструкция верфей и портов в Петербурге, Кронштадте и Севастополе.

Результат армейских реформ Павла: «Его царствование в отношении соблюдения морских интересов Отечества было положительным. Ему Россия обязана покровительством торговому мореплаванию, оказанием поддержки Сибирскому промышленнику Шелихову и основанием Российско-Американской Компании. Для русского оружия эпоха Павла была исключительно блестящей и, как армия под водительством Суворова, своим итальянским походом, так и флот под начальством адмирала Ушакова своими действиями в Средиземном море, вплели неувядаемые лавры в венок русской военной славы».

Внешняя политика Павла I.

Став императором, Павел отменяет тяжелейший рекрутский набор и торжественно объявляет, что “отны­не Россия будет жить в мире и спокойствии, что теперь нет ни малейшей нужды помышлять о распространении своих  границ, поелику и без того довольно уже и предовольно обширна...”[1]. Сразу по вступлению на престол император Павел I заявил, что отказывается от приготовлений к войне с Францией.

“Нельзя изобразить, — пишет Болотов, — какое при­ятное действие произвел сей благодетельный указ во всем государстве, — и сколько слез и вздохов благодар­ности испущено из очей и сердец многих миллионов обитателей России. Все государство и все концы и преде­лы оного были им обрадованы и повсюду слышны были единые только пожелания всех благ новому государю...”[2].

29 ноября 1796 года была объявлена амнистия пленным полякам. Император повелевал “всех таковых освободить и отпустить в прежние их жилища; а заграничных, буде поже­лают, и за границу. Об исполнении сего наш сенат имеет учинить немедленно надлежащий распоряжения, предписав куда следует, чтоб со стороны губернских правлений и других земских начальств взяты были меры к наблюдению, дабы сии освобождаемые оставались спокойно и вели себя добропорядочно, не входя ни в какие вредные сношения, под опасением тягчайшего наказания”[3].

Вскоре заключается мир с Персией. В письме к прусскому королю от 3 января 1797 года Павел писал: “С имеющимися союзниками многого не сделаешь, а так как борьба, которую они вели против Франции, только способствовала росту революции и ее отпору, то мир может ослабить ее, усилив мирные антиреволюционные элементы в самой Франции, доселе придавленные рево­люцией”[4]. Контрреволюционный переворот 27 июля 1794 года приводит к падению якобинской диктатуры во Фран­ции. Революция идет на убыль. Блестящие победы гене­рала Бонапарта над австрийцами в Италии приводят к возникновению целого ряда демократических республик под эгидой Франции. Павел видит в этом дальнейшее распространение “революционной заразы” и выступает за созыв европейского конгресса для урегулирования территориальных споров и пресечения революционных завоеваний. Он готов даже признать Французскую рес­публику “ради успокоения Европы”, ибо иначе “против воли придется браться за оружие”. Однако ни Австрия,  ни Англия его не поддержали, и в 1798 году создается новая коалиция против Франции. Россия в союзе с Англией Австрией, Турцией и Неаполитанским королевством начинает войну   против Франции.

“Положить предел успехам французского оружия и правил анархических, принудить Францию войти в пре­жние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие”[5] — так расценивает Павел участие России в этой коалиции. Инструктируя генерала Розенберга, назначенного командовать русским экспеди­ционным корпусом, Павел писал: “...Отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные на счет войска впечатления (избе­гать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешествовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того ласковое и приязненное обраще­ние с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от “пагубной заразы умов”, соблю­дать церковные обряды и праздники”[6].

4 апреля Суворов прибыл в главную квартиру союз­ной армии, расположенную в местечке Валеджио на севере Италии. Уже 10 апреля взятием Брешии нача­лись военные действия. Против 86-тысячной армии союзников действовала 58-тысячная армия Франции; на севере ею командовал бывший военный министр Шерер, а на юге — молодой и талантливый генерал Макдональд. Используя численное превосходство со­юзников, Суворов решил оттеснить неприятеля в горы за Геную и овладеть Миланом, а затем нанести пораже­ние Макдональду. В дальнейшем он планировал через Савойю вторгнуться во Францию, а войска эрцгерцога Карла вместе с русским корпусом Римского-Корсакова должны были вытеснить французов из Швейцарии и устремиться к Рейну. 15 апреля началось упорное трех­дневное сражение с французами на реке Адда. В этот день дряхлого Шерера сменил один из лучших полко­водцев Франции генерал Моро.

В кровопролитном сражении успех сопутствовал то одной, то другой стороне. Энергичный Моро пытает­ся собрать вместе растянувшиеся на десяток километров войска, но ему это не удается. Потеряв три тысячи убитыми и пять тысяч пленными, французы откатыва­ются на юг. Участь Ломбардии была решена — реку Адда Суворов назвал Рубиконом по дороге в Париж. Получив известие об этой победе, Павел I вызвал пятнадцатилетнего генерал-майора Аркадия Суворова, назначенного в генерал-адъютанты, и сказал ему: “Поез­жай и учись у него. Лучшего примера тебе дать и в лучшие руки отдать не могу”[7]. Стремительным суворовским маршем с востока на запад союзники отбросили армию неприятеля и вошли в Милан. Не допуская соединения остатков армии Моро с Макдональдом, Суворов наносит ему поражение при Маренго и вступает в Турин. В ожесточенном сражении у реки Треббия терпит поражение и генерал Макдо­нальд. Спустя много лет прославленный маршал Франции говорил русскому послу в Париже: “Я был молод во время сражения при Треббии. Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру, меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов”.

За два месяца французы потеряли всю Северную Италию. Поздравляя Суворова с этой победой, Павел I писал: “Поздравляю Вас вашими же словами: “Слава Богу, слава Вам!”[8] 6 июля командующим французскими войсками был назначен прославленный генерал Жубер, прошедший путь от рядового до генерала за четыре года. Не зная о взятии австрийцами крепости Мантуя, Жубер неожиданно встретил всю союзную армию. Еще не поздно было повернуть назад в горы, но тогда он не был бы Жубером: 4 августа на рассвете орудийные залпы возвестили о начале самой ожесточенной и самой кровавой битвы в этой кампании. Никогда еще за свою долгую службу Суворову не приходилось встречаться с таким яростным сопротивлением противника. После этой битвы генерал Моро сказал о Суворове: “Что можно сказать о генерале, который погибнет сам и уложит свою армию до последнего солдата, прежде чем отступить на один шаг”[9].

Суворову потребовалось всего четыре месяца, чтобы освободить Италию. Союзники ликовали: в лондонских театрах о нем читаются стихи, выставляются его портре­ты. Появляются суворовские прически и пироги, на обедах вслед за тостом королю пьют за его здоровье. И в России имя Суворова не сходит со страниц газет, становится легендой. Восхищенный Павел писал полководцу: “Я уже не знаю, что Вам дать, Вы поставили себя выше моих наград...”[10].  Во Франции с тревогой ждали начала вторжения. Заключались пари — во сколько дней Суворов дойдет до Парижа. Но союзников в первую очередь волновали их собственные интересы: англичане предлагают сначала овладеть Голландией и Бельгией, и австрийцы в надежде заполучить последнюю поддерживают их.

Павел I был вынужден согласиться с новым планом своих союзников.

План этот состоял в следующем: австрийцы из Швейцарии идут на Рейн, а Суворов, соединившись с корпусом Корсакова, вторгается во Францию; в Голлан­дии начинает действовать англо-русский экспедицион­ный корпус, а в Италии остаются австрийцы. Суворов был против предстоящей перегруппировки огромной массы войск, но ему пришлось подчиниться.

28 августа русская армия начинает поход. Восполь­зовавшись этим, генерал Моро спускается с гор на по­мощь осажденной австрийцами крепости Тортона и за­нимает городок Нови. Пришлось Суворову вернуться назад, чтобы помочь союзникам и потерять на этом драгоценных три дня. Между тем австрийский эрцгерцог Карл, не дождавшись Суворова, начал выводить свои войска из Швейцарии, оставляя русский корпус Корса­кова один на один с французами. Узнав об этом, возму­щённый фельдмаршал писал в Петербург о Тугуте, пер­вом министре Австрии: “Сия сова не с ума ли сошла или никогда его не имела. Массена не будет нас ожидать, и устремится на Корсакова... Хоть в свете ничего не бо­юсь, скажу — в опасности от перевеса Массена мало пособят мои войска отсюда, и поздно”[11].

В Швейцарии против 60-тысячной французской ар­мии генерала Массены остаются 24-тысячный корпус Корсакова и 20-тысячный корпус австрийцев генерала Готце. Суворов спешит на выручку Корсакова кратчай­шим и наиболее трудным путем — через Сен-Готардский перевал. Но и здесь австрийцы подвели своих со­юзников — обещанных ими мулов не оказалось. “Нет лошаков, нет лошадей, а есть Тугут, и горы, и пропас­ти”[12], — с горечью писал Павлу Суворов. В поисках мулов проходят еще пять дней. Только 12 сентября армия начинает восхождение на перевал. По, скалам и утесам медленно, шаг за шагом, двигалась русская армия, преодолевая холод, усталость и сопротивление непри­ятеля. Когда в Петербурге узнали об уходе эрцгерцога из Швейцарии, разразился скандал, и только боязнь сепа­ратного мира между Францией и Австрией остановила Павла от разрыва с союзниками. Понимая серьезность положения и трудности, которые предстоят армии, он наделяет Суворова особыми полномочиями. “Сие предла­гаю, прося простить меня в том и возлагая на вас самих избирать — что делать”[13], — пишет он фельдмаршалу.

Суворов посылает в обход корпус Розенберга и с другой стороны — Багратиона, а с остальными атакует неприятеля, но безрезультатно: французы поднимаются выше и выше. Уже вечером во время третьей атаки помог Багратион, ударивший сверху. Перевал был взят, но дорогой ценой — из строя вышли около тысячи человек. А впереди их ждали более трудные испытания.

16 сентября рано утром авангард князя Багратиона начинает подъем на Росшток. Шестьдесят часов подряд длился этот беспримерный переход по рыхлому глубокому снегу в густом тумане. Трудным был подъем, но спуск оказался труднее. Дул резкий, порывистый ветер, чтобы согреться, люди сбивались в кучи. Спустились в местечко Муттенталь и здесь узнали страшную новость — корпус Корсакова был разгромлен еще 15 сентября. Катастрофа, усугубленная самонадеянностью Корсакова, была полной: шесть ты­сяч человек погибли, многие оказались в плену. В этот же день генерал Сульт разбил и австрийцев.

Покидая Цюрих, генерал Массена обещал пленным русским офицерам вскоре привезти к ним фельдмарша­ла Суворова и великого князя Константина.

Обессиленная русская армия оказалась запертой в Муттентале — оба выхода, на Швиц и Гларис, были блокированы французами. 18 сентября Суворов собрал военный совет. “Мы окружены предательством нашего союзника, — начал он свою речь, — мы поставлены в тяжелое положение. Корсаков разбит, австрийцы рассе­яны, и мы одни теперь против шестидесятитысячной армии неприятеля. Идти назад — стыд. Это значило бы отступить, а русские и я никогда не отступали!” Суворов внимательно  оглядел сосредоточенно слушавших его генералов и продолжал: “Помощи нам ждать не от кого, одна надежда на Бога, на величайшую храбрость и само­отвержение войск, вами предводительствуемых. Только это остается нам, ибо мы на краю пропасти. — Он умолк и воскликнул: — Но мы русские! Спасите, спасите честь и достояние России и ее самодержца!”[14]. С этим возгласом фельдмаршал опустился на колени.

19 сентября в семь часов утра к местечку Глариса выступил авангард под командованием князя Багратиона. За ним с главными силами — генерал Дерфельден, в арьергарде — генерал Розенберг. Предстояло с боями преодолеть хре­бет Панике, покрытый снегом и льдом, а затем спус­титься в долину Верхнего Рейна. Багратион, поднявшись на одну из вершин, обруши­вается на неприятеля; в это время Массена наносит удар по корпусу Розенберга, пытаясь отрезать его и уничто­жить. Упорное сражение закончилось отчаянной штыко­вой атакой. Французы не выдержали и отошли. В ночь на 24 сентября начался последний и самый трудный поход.

В это же время против французов, захвативших Ионические острова у берегов Греции, блестящую военно-морскую кампанию провёл великий русский флотоводец Ф. Ф. Ушаков. В результате неё были освобождены от французов оккупированные ими территории, в частности, штурмом русскими войсками при некоторой поддержке союзных турецких частей взята считавшаяся неприступной морская крепость Корфу. Преобразования Павла и здесь дали свои плоды – флот Российской Империи успешно сражался не против отсталого османского, а против очень сильного французского флота.

Только 20 октября в Петербурге узнали о благопо­лучном исходе кампании Суворова. Этот подвиг русских войск наиболее ярко показывает тот воинский дух, ту дисциплину и, в общем, те результаты, которая дала армейская реформа. “Да спасет Вас господь Бог за спасение славы государя и русского войска, — писал Ростопчин Суворову, — до единого все награждены, ун­тер-офицеры все произведены в офицеры”[15]. Русская армия получает приказ вернуться на родину. На вопрос Ростопчина, что подумают об этом союзники, император ответил: “Когда придет официальная нота о требованиях двора венского, то отвечать, что это есть галиматья и бред”[16].

Коалиция государств, каждое из которых руковод­ствовалось своими интересами, распалась. Павел не мог простить бывшим союзникам их предательства и преждевременного вывода войск эрцгерцога Карла из Швей­царии. После завершения похода Суворова Ф. Ростоп­чин писал: “Франция, Англия и Пруссия кончат войну со значительными выгодами, Россия же останется ни при чем, потеряв 23 тысячи человек единственно для того, чтобы уверить себя в вероломстве Питта и Тугута, а Европу в бессмертии князя Суворова”. Вступая в коалицию, Павел I увлекался рыцарской целью восстановления “потрясенных тронов”. А на деле освобожденная от французов Италия была порабощена Австрией, а остров Мальта захвачен Англией. Коварство союзников, в руках которых он был только орудием, глубоко разочаровало императора. А восстановление во Франции сильной власти в лице первого консула Бона­парта давало повод для изменения курса российской внешней политики.

Обессиленная Франция больше всего нуждалась в  мире и спокойствии. Понимая это, Бонапарт с прису­щей ему энергией принимается за поиски мира. Уже 25 декабря первый консул направляет послания Англии и Австрии с предложением начать мирные переговоры. Это еще больше поднимает его авторитет, а отказ союзников от мирных предложений вызывает волну возму­щения и патриотизма. Народ горит желанием наказать врагов мира, и Бонапарт начинает подготовку к войне. Высказанное в январе пожелание сблизиться с Францией повисло в воздухе — еще сильны были идеи и традиции сотрудничества только с “законной” динас­тией, да и влиятельные общественные круги во главе с вице-канцлером Н. П. Паниным, колоритнейшей фигу­рой того времени, немало способствовали этому. Быстрый разгром Австрии и установление порядка и законности в самой Франции способствуют изменению позиции Павла. “Он делает дела, и с ним можно иметь дело”[17], — говорит он о Бонапарте.

“После длительных колебаний, — пишет Манфред, — Павел приходит к заключению, что государственные стратегические интересы России должны быть поставле­ны выше отвлеченных принципов легитимизма”[18]. Две великие державы начинают искать пути к сближению, которое быстро приводит к союзу.

Бонапарт всячески торопит министра иностранных дел Талейрана в поисках путей, ведущих к сближению с Россией. “Надо оказывать Павлу знаки внимания и надо, чтобы он знал, что мы хотим вступить с ним в перегово­ры”, — пишет он Талейрану. “До сих пор еще не рассмат­ривалась возможность вступить в прямые переговоры с Россией”, — отвечает тот. И 7 июля 1800 года в далекий Петербург уходит послание, написанное двумя умней­шими дипломатами Европы. Оно адресовано Н. П. Па­нину — самому непримиримому врагу республиканской Франции. В Париже хорошо знают об этом и надеются, что подобный шаг станет “свидетельством беспристрас­тности и строгой корректности корреспондентов”[19].

18 декабря 1800 года Павел I обращается с прямым посланием к Бонапарту. “Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе” — так начина­лось это послание. “Сам факт обращения к Бонапарту как главе государства и форма обращения были сенсаци­онными. Они означали признание де-факто и в значи­тельной мере и де-юре власти того, кто еще вчера был заклеймен как “узурпатор”. То было полное попрание принципов легитимизма. Более того, в условия фор­мально непрекращенной войны прямая переписка двух глав государств означала фактическое установление мир­ных отношений между обеими державами. В первом письме Павла содержалась та знаменитая фраза, которая потом так часто повторялась: “Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах раз­ личных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается”[20].

Сближе­ние между двумя великими державами шло ускоренными темпами. В Европе возникает новая политическая ситуа­ция: Россию и Францию сближают не только отсутствие реальных противоречий и общность интересов в широ­ком понимании, но и конкретные практические задачи по отношению к общему противнику — Англии. Неожиданно и быстро в Европе все переменилось: вчера еще одинокая Франция и Россия встали теперь во главе мощной коалиции европейских государств, направ­ленной против Англии, оказавшейся в полной изоляции. В борьбе с ней объединяются Франция, Россия; Швеция, Пруссия, Дания, Голландия, Италия и Испания. Подписанный 4—6 декабря 1800 года союзный дого­вор между Россией, Пруссией, Швецией и Данией фак­тически означал объявление войны Англии. Английское правительство отдает приказ захватывать принадлежа­щие странам коалиции суда. В ответ Дания занимает Гамбург, а Пруссия — Ганновер. В Англию запрещается всякий экспорт, многие порты в Европе для нее закры­ть. Недостаток хлеба грозит ей голодом.

В предстоящем походе в Европу предписывается: фон Палену находиться с армией в Брест-Литовске, М. И. Кутузову — у Владимира-Волынского, Салтыко­ву—у Витебска. 31 декабря выходит распоряжение о мерах по защите Соловецких островов. Варварская бом­бардировка англичанами мирного Копенгагена вызвала волну возмущения в Европе и в России. 12 января 1801 года атаман войска Донского Орлов получает приказ “через Бухарию и Хиву выступить на реку Индус”[21]. 30 тысяч казаков с артиллерией пересекают Волгу и углубляются в казахские степи. “Препровождаю все карты, которые имею. Вы дойдете только до Хивы и Аму-Дарьи”, — писал Павел I Орлову. До недавнего времени считалось, что поход в Индию — очередная блажь “безумного” императора. Между тем этот план был отправлен на согласование и апробацию в Париж Бонапарту, а его никак нельзя заподозрить ни в без­умии, ни в прожектерстве. В основу плана были положе­ны совместные действия русского и французского кор­пусов. Командовать ими по просьбе Павла должен был, прославленный генерал Массена. По Дунаю, через Черное море, Таганрог, Царицын 35-тысячный французский корпус должен был соеди­ниться с 35-тысячной русской армией в Астрахани. Затем объединенные русско-французские войска до­лжны были пересечь Каспийское море и высадиться в Астрабаде. Путь от Франции до Астрабада рассчитывали пройти за 80 дней, еще 50 дней требовалось на то, чтобы через Герат и Кандагар войти в главные области Индии. Поход собирались начать в мае 1801 года и, следователь­но, в сентябре достичь Индии. О серьезности этих пла­нов говорит маршрут, по которому когда-то прошли фаланги Александра Македонского, и союз, заключенный с Персией. Павел I был уверен в успешном осуществлении франко-русского плана покорения Индии, сохранявшегося в глубокой тайне.

Магистр Новой Европы.

Для полного понимания политики Павла, совершенно необходимо осветить революционное переустройство императором Ордена Мальтийских рыцарей. Павел неоднократно утверждал, что основа идеологии, суть которой приукрашена красивыми словами «Свобода, Равенство, Братство», «Права Человека», «Гуманизм» и проч., есть желание навязать Европе «равнение по низшим» (буквальное выражение Императора), что неизбежно, по мере распространения этой отравы, приведет к повсеместной деградации. Павел понял раньше кого бы то ни было, что эти идеи несут в себе определенное мировоззрение, и противостоять им можно только выдвинув свои идеи, которые также несут в себе мировоззрение, свое видение мира. А дряхлеющий мир монархий и разъединяющих общество сословий противостоять им не мог уже тогда (не в силовом плане - в силовом плане еще мог, а в борьбе за влияние на умы) и должен был становиться слабее в перспективе. Поэтому для борьбы против чуждой России и всей Европе либеральной идеологии Павел решил выставить в материальной сфере - принципиально новый по тому времени тип вождистского государства, основой которого будет иерархия, порядок, справедливость и народное единство, а в духовной - возрождение воинской (рыцарской) касты, объединенной в воинско-духовную организацию орденского типа, с присущими для всех рыцарских орденов церемониями, посвящениями, клятвами и обрядами. По замыслам Императора, на первом этапе Орден должен распространить свои принципы на русское дворянство, дабы вновь превратить его в воинскую касту и вобрать в себя лучших его представителей, а затем распространить его действие на всю Европу. Кроме того, Павел личным указом ввел принципиальное новшество - разрешил доступ в Орден лицам недворянского происхождения за личные заслуги, ввел в армии для награждения особо отличившихся нижних чинов медали в виде мальтийских крестов («донаты ордена св. Иоанна Иерусалимского»). «Павел I берет на себя возглавление католическим орденом с титулом великого магистра. И это в нем вовсе не компромисс с своей совестью или безразличие к той и другой религии. Орден мальтийских рыцарей, который привлек его внимание, был исключительно подходящим, как для индивидуально-духовной закалки, так и для просветления Европы. Мальтийцы, ведущие свой род от иоаннитов, рыцарей-монахов, ставили своей целью дела помощи ближним, но вместе с тем и с оружием в руках защищали европейский мир от неверных еще долго после того, как в Европе исчезло классическое рыцарство...»

«...Император Павел, с универсальной стороны мальтийства, оказался также непонятен Европе, как не поняли и русские смысла введения в России орденства. И католические и лютеранские государи мечтали только о том, чтобы спрятаться в свои норки и там отсидеться».

«Мальтийское орденство, введенное императором Павлом, надо рассматривать под двумя углами зрения: под внутренним, чисто русским, и вторым - универсальным. Первую, русскую идею, вложенную в рыцарство, правильнее всего назвать перерукоположением дворянства. Император Павел Петрович, с его обостренными понятиями чести и долга, веры и верности, никак не мог согласиться, что голый факт принадлежности к высшему сословию ставит человека, действительно, выше всех. Екатерининскому дворянству, шляхетного, польского типа, в особенности нужна была орденская, духовная прививка. Да и в дальнейшем Собакевич и Коробочка, Чичиков и Милюков, Ленин - были по паспорту дворянами, но какой прок России от их дворянства?»

«...Русский император лелеял мысль сгруппировать вокруг Мальтийского ордена все духовные и военные силы Европы, без различия сословия и вероисповедания, чтобы подавить движение, которое угрожало не только «престолам и алтарям», но также всему существующему порядку в мире. Кто знает, размышлял российский монарх, не суждено ли и сейчас этому Ордену объединить все лучшие элементы и послужить могучим оплотом против растлевающего движения? Помимо того Павла прельщали в Мальтийском ордене его традиции, рыцарский уклад и его мистическое направление, так отвечающее его собственному религиозному мировоззрению... »

«...Однако, Император Павел смотрел на Орден с его дворянскими установлениями не как на сословие или класс, а как на некоторое духовное начало, которое должно было приобщить к царству благородства и чести широкие народные массы и создать новую аристократию духа. С этою целью он всячески стремился облегчить доступ в Орден лиц недворянского происхождения, установив для них звание почетных кавалеров и награждая их мальтийскими крестами... »

Гибель Павла I.

Политика императора, царствующего всего 5 неполных лет, восстановила и сплотила против него могущественные силы, как внешние (английское правительство и связанные самым тесным образом с ним масонские ложи), так и внутренние (реакционная часть высшего дворянства, а также его либерально настроенная часть). В результате заговора, в который были втянуты и сыновья Павла Александр и Константин, император был убит. На престол взошёл Александр I, который сразу же изменил курс внешней политики России, отменив начавшийся поход русской армии в Индию. Англия была спасена, и история Европы пошла по другому пути. Невозможно предугадать, как бы она сло­жилась, не будь этой трагедии, но ясно одно — Европа избавилась бы от опустошительных, кровопролитных войн, унесших миллионы человеческих жизней. Объединившись, две великие державы – Россия и Франция – могли обес­печить ей долгий и прочный мир. Никогда раньше Россия не имела такого могущества и авторитета в международных делах. “Этому царствова­нию принадлежит самый блестящий выход России на европейской сцене”[22], — утверждал В. О. Ключевский. А. Коцебу писал: “Последствия доказали, что он был даль­новиднее своих современников в проводимом им курсе внешней политики... Россия неминуемо почувствовала бы благодетельные ее последствия, если бы жестокая судьба не удалила Павла I от политической сцены. Будь он еще жив, Европа не находилась бы теперь в рабском состоянии. В этом можно быть уверенным, не будучи пророком: слово и оружие Павла много значили на весах европейской политики”[23].

3.   Итоги правления Павла I.

Короткое, но насыщенное царствование императора-революционера является в русской и мировой истории вехой, требующей осмысления и более подробного исследования, так как оно было первой в мире попыткой построения нового прогрессивного государства, государства будущего. В самом начале XIX века в России началась бескомпромиссная борьба, которая не затихает и по сей день во всём мире. Да и не затихнет до полной победы одной из сторон - справедливого иерархичного общества, построенного по принципу «каждому - свое» или дегенеративного квазиобщества, зараженного идеологией «свободы, равенства, братства». Сейчас мы прекрасно видим правоту императора Павла - до какой степени упадка и нравственной ущербности может дойти безбожное общество «равнения по низшим». Мы видим подтверждения предсказаний Императора насчет патологической нетерпимости этого больного социума к любым здоровым проявлениям - ненависти грязи и ущербности к чистоте и идеалу. Император Павел пережил обычную для личностей его масштаба трагедию - он намного опередил свое время, оказался непонятым никем, кроме врагов, которые не оставляют его в покое до сих пор, даже через 200 лет после того, как они его убили. Павел начал эту неравную борьбу практически в одиночку и погиб. Слепота тогдашнего общества позволила идеологам «равнения по низшим» орудовать практически без сопротивления еще сто с лишним лет. Павлом была предпринята серьезная и продуманная до мелочей попытка создать тип государства, которое много позднее назовут корпоративным, национал-социалистическим, построить духовно-воинскую общеевропейскую организацию орденского типа для того, чтобы все европейцы, независимо от вероисповедания и сословия, могли, на основании личных данных и собственных заслуг, вступив в нее, объединенным фронтом преградить путь «равнению по низшим». Непонятым Императором были выработаны духовные основы идеального общества - народное единство, «аристократизация» не по сословию, а по заслугам, иерархичность, культ воинской доблести, верности и самопожертвования - именно тот духовный стержень общества, которое много десятилетий спустя осуществило самую серьезную попытку сломать хребет идеологии «равнения по низшим» в пользу. В современном мире продолжают борьбу за то же справедливое общество именно силы, которые называют националистическими.

Павел I, безусловно, достоин того, чтобы чтили его память. В ряду бесчисленных героев и мучеников, сражавшихся и погибших во имя очищения Европы от грязи «равнения по низшим» русский Император Павел I занимает одно из самых достойных мест, а по времени является буквально первопроходцем. Современник подводит итог его царствованию:

«Краткое царствование Павла I замечательное тем, что он сорвал маску со всего прежнего фантасмагорического мира, произвел на свет новые идеи и новые представления. Он желал научить нас, что различие сословий вредоносно, но иерархия, основанная на справедливости и единении народном - суть каркас государственного организма...»

Литература.

Оболенский Г.Л. Император Павел I. Смоленск, 1996 год

Чулков Г. Императоры. М.: Искусство, 1995 год.

Шильдер Н. Император Павел Первый. М.: Алгоритм, 1996 год. 

Ключевский В.О. О русской истории М. Просвещение, 1993 год.

Валишевский К. Собрание сочинений в пяти томах, том 5: “Сын Великой Екатерины Император Павел  1 (Его жизнь, царствование и смерть). М.: “ВЕК”, 1996.

Эйдельман Н.Я. Грань веков СПб.,1992 год.

Яцунский  В.К.  Социально-экономическая  история России 18-19 века. М., 1971 год.

Заичкин И. Русская история от Екатерины до Александра II. М.: Мысль, 1994 год.