Вопрос о гей-культуре
Вопрос о гей-культуре
Гомосексуальность
становится все более приемлемой и даже встречает благожелательное отношение в
некоторых странах. Означает ли это конец ярко выраженной обособленной
гей-культуры?
Если
бы гомосексуальность была личным выбором человека, то сейчас бы было самое
удачное время ее выбрать. СМИ рассматривают гей-вопросы все с большей
серьезностью (например, освещение в прессе "парадов гордости" было в
целом скорее вежливое, чем язвительное). Телевизионные шоу изображают
гомосексуальные персонажи одобрительно; более того, их рейтинги зависят от
того, есть ли такие персонажи. Звезды, под всеобщие аплодисменты, открыто
заявляют о своей сексуальной ориентации. Для многих гетеросексуалов иметь друзей-геев
стало модным. Гей – это не просто хорошо, как когда-то кричали активисты, гей –
это очаровательно.
Эта
чудная картина, конечно же, ограничивается только отдельными пятнами
космополитизма в некоторых западных странах: во всех остальных местах гомосексуальность
до сих пор сталкивается с реакциями от непонимания до жесткого неприятия. Но в
этих просвещенных местах появляются первые представители нового уникального
класса: молодые гомосексуалы (те, кто достигли совершеннолетия где-то в конце
восьмидесятых); которые почти никогда не боялись оскорблений или физического
насилия; для кого каминг-аут это скорее относительно безболезненный ритуал,
изменение статуса, чем шаг через пропасть; и для кого СПИД не ассоциируется с
ужасными смертями друзей и ненавистью пуритан, а означает то же самое, что и
для современных гетеросексуалов: всего лишь необходимость использовать этот
раздражающий кусок латекса во время секса. Они (и автор этой статьи среди них)
– это первые представители нового поколения, которое может быть названо пост-гей
*: поколение, которое может вырасти, недоумевая, из-за чего был весь этот шум.
В
то время как нетерпимость потихоньку отступает, возникают новые вопросы. Если
общество примет гомосексуальность, не исчезнет ли необходимость обособленности,
закрытости, и не исчезнет ли вместе с ней гомосексуальная идентичность? Что
будет – или должно – значить называть себя "геем" лет, скажем, через
50? И какое направление должен принять гей-активизм?
Вопрос
постепенного разрушения гомосексуальной идентичности был поднят американским
автором Дэниелом Харрисом в книге "Подъем и упадок гомосексуальной
культуры" (Daniel Harris, "The Rise and Fall of Gay Culture").
Он прослеживает эволюцию характерных особенностей культуры мужчин-гомосексуалов
в Америке (такие как гей-журналы, "кэмп" **, отношение к СПИДу и
т.д.) на протяжении последних 30-и с лишним лет. И ему явно не нравится то, что
он обнаруживает. Зарабатывая признание гетеросексуалов, говорит он,
гомосексуалы как сообщество выглядят облагороженными, выхолощенными и
гламурными: геи отныне становятся неким безобидным продуктом модной индустрии,
заслужившей благодушный взгляд гетеросексуального большинства.
Итак,
отмечает Харрис, гей-журналы постепенно отказались от скрытости и эвфемизмов, а
взамен поместили некий "утопический образ субкультуры пост-гей
освобождения", в котором никто не испуган, не болен и не отвратителен.
Эстетизм "высокого кэмпа", который когда-то имел цель (по мнению
Харриса, он возник в среде гомосексуалов из желания компенсировать остракизм
чувством превосходства над узколобыми ханжами), сейчас превратился в
бессмысленную пародию на самого себя.
Через
частные объявления (их автор прослеживает на протяжении более пяти десятилетий)
когда-то одинокие гомосексуальные мужчины искали дружбу или просто секс; сейчас
их отношения стали "гетеросексуализированными", полными слащавых
любовных признаний и недостижимых романтических идеалов. Причина этого в том,
говорит Харрис, что, достигнув социального признания, гомосексуалы тут же попали
в категорию привлекательных потребителей. Они восприимчивы, зарабатывают выше
среднего, и, зачастую не имея детей, обладают достаточными свободными
средствами, которые не прочь потратить. Но впустив коммерцию в свою жизнь,
считает Харрис, геи позволили ей установить себе те же идеалы, что и для всех
остальных. "Во всех смыслах, - пишет Харрис, - коммерциализация
гей-культуры делает нашу жизнь тривиальной, приводит к недовольству и унылости,
усиливает интеллектуальную инертность".
Но
надо ли автору так увлекаться? Слишком частое потакание автора своей склонности
к полемике, к сожалению, портит книгу, которая во всех остальных отношениях
глубокая, написана хорошим языком и опирается на серьезные исследования. Хотя
Харрис и благожелательно относится к ассимиляции, он оплакивает потерю каждого
характерного отличия гомосексуалов – даже если это изменение, казалось бы, к
лучшему, по мнению наблюдателя, являющегося пост-геем.
Однако
аргументы Харриса довольно умеренны по сравнению с мнениями радикально левых
гомосексуалов, которые преобладали среди гей-активистов в начале 70-х.
Например, эти воинствующие активисты утверждают, что гомосексуалы никогда не
добьются полного принятия обществом при существующем социальном порядке, а
поэтому этот порядок необходимо изменить, в основном путем столкновений и
противоборства. "Когда-нибудь, - говорит Питер Тэтчел, выдающийся
британский гей-активист, - взаимоисключающие и жесткие особенности
сексуальности гетеро- и гомосексуалов будут вытеснены более полиморфной и
гибкой сексуальностью".
Как
и Харрис, радикальные активисты считают, что подобное потребительство размывает
гомосексуальную идентичность; некоторые из них даже верят, что это делается
намеренно и с коварной целью. Обозначая себя понятием "квир", эти
активисты, раздражая непримиримых гомофобов постоянным изменением определения
так ими любимого слова "дискриминация", требуют не только легального
равенства для гомосексуалов, но и особые права – например защиты их от выпадов
гомофобов.
Однако
с увеличением общественной терпимости к гомосексуальности, растущее движение
"консервативных гомосексуалов" выдвинуло серьезные возражения против
левого радикализма. Часть консервативных гомосексуальных писателей считают,
что, как и радикальные феминистки, активисты левого крыла слишком захвачены
идеей политкорректности и образом гомосексуалов как жертв. Некоторые
гомосексуальные консерваторы даже обвиняют левых гей-активистов в потакании
устоявшимся в мышлении большиства стереотипов.
Поворот вправо
Эти
обвинения, например, можно найти в серии эссе "За пределами
гомосексуальности" под редакцией Брюса Бойера (Bruce Bawer, "Beyond
Queer"). Хотя Бойер и возражает против ярлыка "консервативный",
политическая программа большинства авторов эссе умеренная, и в основном направлена
только на получение гомосексуалами легального статуса, равного статусу
гетеросексуалов. Эти авторы против того, чтобы правительства или университеты
пытались принудительно вменить толерантное поведение законодательным путем. Их
статьи иногда появляются и в журнале The Economist (например, статьи Джонатана
Рауча). Другой известный автор - Эндрю Салливан, бывший редактор журнала New
Republic в Вашингтоне, - чья книга "Практически нормальный" (Andrew
Sullivan, "Virtually Normal") пропагандирует ассимиляцию гомосексуалов
в основное течение культуры.
В
свою очередь левые активисты обвиняют консерваторов в продажности, в потворстве
нетерпимому гетеросексуальному большинству, и в том, что они стыдятся самих
себя. Какая-то доля правды в этом есть. Некоторые консервативные авторы хотят,
чтобы гомосексуалы могли жить "как все" остальные, при этом
поддерживая выбор геев жить как либо иначе.
Более
мягкие претензии с обоих сторон звучат достаточно убедительно. С одной стороны,
гей-парады и изменения в законодательстве хоть и дают более слабый эффект
уменьшения гомофобии, чем новость, что твои близкие друзья являются
гомосексуалами но, тем не менее, способствуют некоторой защищенности. С другой
стороны, человек, уволенный с работы из-за сексуальный ориентации заслуживает
нечто гораздо большего, чем просто слабое утешение, что дискриминация
когда-нибудь исчезнет.
Но
которая из идеологий будет в конце концов преобладать в пост-гей культуре?
Скорее всего, обе. Несчетное количество рядовых гомосексуалов уже живет так
близко, как только возможно, к "консервативному" идеалу (хотя за
пределами Запада, это совсем не близко), стараясь не делать проблемы из своей
сексуальной ориентации и спокойно ожидая легального равенства. Меньшая часть
геев и лесбиянок, которые чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы
культивировать и поддерживать ярко выраженную идентичность (они обычно
преобладают среди более открытых профессий, например, в средствах массовой
информации) будут продолжать ее сохранять. И все это породит множество книг и
статей о ярко выраженной гомосексуальной идентичности. Действительно, наиболее
серьезная слабость большинства работ гомосексуалов именно в том, что авторы
пишут о самих себе.
*
"Пост-гей" - понятие, применимое к гомосексуалам, в большинстве
открытым, относящимся к своей гомосексуальности спокойно и естественно, редко
или совсем не испытывающим общественной дискриминации, и обычно имеющим
окружение, которое относится к гомосексуальности как к чему-то само собой
разумеющемуся; к гомосексуалам, которые не считают сексуальную ориентацию определяющей
характеристикой своей идентичности, и для которых стадия борьбы уже позади и
можно двигаться дальше.
**
"Кэмп" (иногда в русском "камп") – субкультурное
явление, вариант эстетизма, акцентирующий пристрастие к искусственному,
преувеличенному. Термин впервые введен в обращение 1954 английским писателем
Кристофером Ишервудом в романе "Мир вечером". Он же впервые
подразделяет кэмп на "низкий кэмп" и "высокий кэмп". В
широкий обиход введен критиком культуры Сьюзан Зонтаг в эссе 1964 года. Явление
"кэмпа" характеризуется принципом "эстетизации мира, возводящего
явления массовой культуры, чаще всего наиболее затасканные, в ряд шедевров,
выпотрошив их с помощью иронии и превратив их в стилизацию самих себя, - пишет
Анна Наринская ("Эксперт
",
2000). - Сьюзен Зонтаг ... отметила преобладание этого рода вкуса в самой
продвинутой на тот момент интеллектуальной элите Америки - гомосексуальном
арт-сообществе Нью-Йорка. Среди предметов, которые являются выражением кэмповского
вкуса, она упоминает светильники от Тиффани. Кэмп - прерогатива элиты, потому
что именно ей свойственна отстраненность. Очевидно, кэмп - это особый вид
культурной гордыни".
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.queerumir.ru/