Секуляризация европейского и российского правосознания: религиозно-этические проблемы
Секуляризация европейского и российского
правосознания: религиозно-этические проблемы
В.А. Бачинин
Секуляризация,
совершавшаяся на протяжении нового и новейшего времени, сопровождалась такими
изменениями в сфере общественной жизни, как перераспределение церковной
собственности в пользу государства, освобождение властных институтов от
практики получения санкций со стороны церкви, эмансипация культуры, воспитания,
образования, быта людей от религиозно-церковных влияний.
Культурно-историческая
антитеза сакрализации-секуляризации. Секуляризация является противоположностью
другого процесса, также характерного для развития культуры и цивилизации — сакрализации.
Секуляризация и сакрализация — полюса живой, динамичной культурно-исторической
антитезы, между которыми располагается культурное пространство цивилизованного
общежития народов и государств. Между ними колеблется исторический маятник,
устремляющийся то в одну, то в другую сторону и его движения свидетельствуют
либо о волне сакрализации, либо о волне секуляризации. Состояние
нормативно-ценностных систем, социальных механизмов моральной и правовой
регуляции прямо зависит от этих процессов. Так, волна секуляризации с присущим
ей возвышение личностного начала, усилением рационализирующих умонастроений,
крепнущим духом антропоцентризма и социоцентризма порождает встречную защитную
реакцию со стороны апологетов сакральной картины мира, заставляет их защищать
эту картину, оправдывать Бога, создавая разнообразные варианты теодицеи. И
напротив, волна сакрализации, сопровождающаяся распространением умонастроений,
существенно приуменьшающих масштабы человеческой личности. Это заставляет
человека оправдывать самого себя в собственных глазах, искать средства и
способы духовного самовозвышения, создавать различные модели антроподицеи.
Секуляризация
как деструкция. Процесс секуляризации выполняет одновременно деструктивные и
конструктивные функции. С одной стороны он означает деструкцию традиционных
форм сакральности, а с другой — подготавливает социальную и духовную почву для
новых форм сакральности, в которых абсолютные ценности и нормы обретут тот вид,
который в наибольшей степени будет соответствовать новым социально-историческим
обстоятельствам. Применительно к праву это выглядит как сохранение
естественно-правового ядра при периодических переменах в системах позитивного
права. В условиях западной цивилизации волны секуляризации, как правило,
начинали угрожать традиционным иерархическим нормативно-ценностным вертикалям,
а это было чревато ослаблением устоев социального порядка, падением нравов,
ростом преступности, социальными катаклизмами. Символику секуляризованного мира
демонстрирует творчество И. Босха. В его картинах мир, покинутый Богом,
оставлен на произвол судьбы и оказался во власти темных сил. Всевозможная
нечисть, прежде страшившаяся Божьего гнева, теперь осмелела и начала выползать
из расщелин и укрытий. Мир наполнился омерзительными и злобными чудовищами.
Босх как бы предупреждает: обезбоженный мир станет напоминать кошмар безумца и
жить в нем человеку будет по-настоящему страшно, поскольку он окажется бессилен
перед распоясавшимися силами тьмы и зла.
Интенсификация
правотворчества как реакция на секуляризацию. Циивилизационный макроорганизм,
интуитивно ощущая опасность, которую несла в себе секуляризация, предпринимал
встречные меры и стимулировал процесс активного правотворчества. Так, в
императорском Риме на фоне ослабления религиозных начал, выхолащивания и
оскудения религиозных чувств у граждан возникла тенденция развития и укрепления
механизмов правовой регуляции социальных отношений. Несомненно, римское право,
как замечательный плод античной цивилизации, — один из результатов той скрытой,
подспудной секуляризации, которая постепенно высвобождала общественное и
индивидуальное сознание из плена языческих верований. Аналогичным образом
обстояло дело и в постренессансной Европе: процесс секуляризации сопровождался
там интенсивным развитием правосознания, правоотношений и правоведения.
Характерно, что классический Восток, не знавший мощных волн секуляризации, не
породил сколько-нибудь значительных правовых систем или открытий в области
правовой теории. Однако, неразвитость механизмов правовой регуляции на
протяжении всей истории государств Востока не приводила к сколько-нибудь
заметным проявлениям падения нравов и разгула преступности. И причина
заключалась в том, что традиционные нормативно-ценностные регуляторы
преимущественно религиозного характера, вместе с достаточно архаическими
нормами обычного права успешно осуществляли функцию социального контроля. Так
обнаруживает себя существенная культурно-историческая закономерность: чем
интенсивнее проходит процесс секуляризации, чем энергичнее осуществляются
разрушения в сфере иерархической пирамиды религиозных норм, тем острее
становится нужда в развитии институтов права как внешней регулятивной силы,
предназначенной удерживать стихию человеческих взаимоотношений в русле
цивилизованной нормативности.
Развитие
позитивного права как следствие секуляризации. В Европе нового времени в
процессе секуляризации постепенно сузилась сфера компетенции канонического
права, целый ряд направлений в правоотношениях, касающихся международных,
политических, гражданских, семейно-брачных, уголовных вопросов перешел в
ведение светских государственных судов. В итоге в большинстве европейских стран
за каноническим правом осталась область преимущественно внутрицерковных
отношений. На протяжении XVIII — XIX вв. секуляризация проявилась в форме
заметного усиления позитивно-правовых умонастроений среди западных правоведов и
философов, склонных рассматривать право как самостоятельную регулятивную силу,
опирающуюся на мощь светских социальных институтов и не нуждающуюся в
религиозных и метафизических обоснованиях своих норм. Формируется сугубо
светская, «государствоцентристская» модель права, в которой последнее предстает
уверенным в собственной самодостаточности, в том, что оно способно
самостоятельно, без помощи религии и церкви поддерживать необходимый социальный
порядок. При этом практические кодификации как бы отменяют все предшествующие
религиозно-философские и религиозно-этические искания, приведшие к появлению
тех или иных конкретных норм и законов. Философскому и юридическому позитивизму
важен прежде всего сам закон в его прагматическом приложении. Здесь действует
отмеченная М. Вебером логика исторической рационализации права, проявляющая не
только в его секуляризации, но и в возрастании роли факторов специализации и
бюрократизации правоотношений, в непомерном увеличении числа регулирующих их
нормативных актов. Все это позволяет говорить о двойственной, амбивалентной
природе процесса секуляризации, который не вписывается в границы однозначных
положительных или отрицательных оценок. С одной стороны, Европа обязана ему
появлением того богатства правовых идей и систем, которым она гордится. Вместе
с тем, это богатство вряд ли способно компенсировать те существенные потери в
сфере духа и духовности, которыми обернулась для культуры практика
обесценивания высших абсолютов и разрушение классических нормативно-ценностных
иерархий.
Необходимость
в динамическом равновесии между началами сакральности и секулярности.
Социально-историческая практика успела продемонстрировать ту культурную модель,
которая позволяет успешно сочетать тенденции сакральности и секулярности на
началах цивилизованного паритета. Культура европейского барокко XVII в. являет
собой пример сочетания духа антроподицеи и духа теодицеи, человеческого и
божественного, секулярного и сакрального, свободы и ответственности. В барочной
картине мира Бог и человек выступают на равных, представляют собой две
равнозначные доминанты. Эта двухдоминантная модель миропорядка не отменяет
традиционной иерархической вертикали и одновременно не сковывает человека, не
ограничивает его духовную и практическую свободу. Более того, она защищает
человека от соблазна вседозволенности, оберегает от падений в бездну
имморализма. В ней религиозные, моральные и правовые нормы не конкурируют между
собой, а дополняя усилия друг друга, служат одной цели — укреплению
цивилизованного социального порядка.
Российская
модель секулярности. Русская культура серебряного века была близка к барочной
модели миропорядка. Сознание высокой продуктивности союза теодицеи и антроподицеи
присутствовало в трудах многих мыслителей конца XIX — начала XX вв.
Одновременно философия, литература, искусство несли в себе предчувствие того,
что последствия грозящей осуществиться секуляризации обернутся для России
чудовищными катастрофами, невероятным падением нравов, тотальной экспансией
зла. Между крайностями тотальной секуляризации и абсолютной сакрализации
культуры располагалось пространство возможного компромисса, продуктивного союза
противоположных начал. Русское необарокко, сочетающее идеи либерализма,
гражданского общества, правового государства с принципами духовности,
подчиненной высшим религиозным абсолютам, несло в себе возможность спасения
российской цивилизации от революционной катастрофы. Но безудержная экспансия
секулярности обернулась историческим парадоксом — уничтожением не только
религиозных основ духовности, нравственности, законопослушания, но и почвы для
развития начал свободы, гражданского общества и правового государства.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://studlib.ru/