Аутентичность
Аутентичность
Пивоваров Роман
Идея
аутентичности (подлинности, истинности, неподдельности) проходит, по сути,
красной нитью через большинство, если не все, концепций, относимых к корпусу
экзистенциальной психологии.Тем временем, не во всех из них она приобретает
понятийное оформление или становится термином теории. Общим местом для
экзистенциально мыслящих психологов и философов является сосредоточенность на
актуальном бытии человека в мире, его экзистенции, которую можно определить как
конкретную, биографическую, воплощенную жизнь конкретных людей, характеризуемых
уникальностью и незаменимостью. «Экзистенциальная феноменология изучает
экзистенции в терминах личностного вовлечения в ситуации в мире. Она направлена
на пробуждение к особому способу жизни, обычно называемому аутентичным
существованием (экзистенцией)» [1]
. Таким
образом, аутентичность – ключевая тема экзистенциальной психологии.
Возможно,
наиболее полное освещение и теоретическую разработку аутентичность получила у
Сальваторе Мадди, который поставил ее в центр представлений об идеальном
развитии личности, и следовательно, в центр идеальных устремлений терапевта.Анализируя
развитие личности, формирование жизненного стиля на позднем периоде развития
молодого человека, С. Мадди выделяет несколько этапов. Под первым понимается
«эстетизм», где освободившиеся от родительского давления и гнета молодые люди
рвутся познать все прелести жизни.Однако не связывая себя обязательствами, он
начинает вскоре чувствовать одиночество и стремится к совершенству в
отношениях, собственных устремлениях и возможностях.Это, по С. Мадди, второй
этап – стиль «идеализма».Наконец, «возникает идеальный в экзистенциальном
смысле стиль жизни – аутентичность, или индивидуализм, который углубляется всю
оставшуюся жизнь» [2]
.Это
происходит в результате принятия того неудачного опыта, с которым связано
разочарование от несовершенства мира в конце второго этапа («идеализма»).В
сердцевине экзистенциальной теории личности С. Мадди лежит различение
аутентичного и неаутентичного человека.Под аутентичным человеком понимается неконформная,
но, вместе с тем, ответственная личность.Определяя аутентичного человека и тем
самым противопоставляя ему человека неаутентичного, С. Мадди отмечает
следующиее их характеристики (в т.н. «Двадцати пяти тезисах экзистенциальной
психологии»): «ценности аутентичной личности определены и нестандартны, а
ценности неаутентичной личности размыты и стереотипны», «аутентичная личность
подходит к межличностным отношениям дифференцированно, ищет и рассматривает
разные их варианты, в то время как личность неаутентичная предпочитает не
дифференцировать свои отношения с людьми», «аутентичные люди стремятся к
близкому социальному взаимодействию, неаутентичные предпочитают поверхностные и
дистанцированные отношения», «аутентичные люди активны и оказывают влияние, а
неаутентичные – пассивны и подвержены воздействиям», «мысли и чувства
аутентичных людей носят цельный и планомерный характер, у неаутентичных же –
характер фрагментарный и бесцельный», и т.д. [3]
Знакомясь с
этими определениями, содержащимися в «25 тезисах», трудно отделаться от желания
подытожить высказывания Сальваторе Мадди словами о том, что есть люди плохие и
хорошие; последние и зовутся аутентичными.Действительно, создается впечатление,
что типология личности С. Мадди носит не столько психолого-теоретический,
сколько ценностно-этический характер.Нетрудно заметить, что в образе
аутентичной личности по Мадди заложены чаяния и устремления современной
западной протестантско-демократической культуры мышления и жизни.Многих
аутентичных личностей можно встретить в голливудских кинолентах: это честные,
социально-адаптированные личности-герои, уважающие себя и других, готовые и
близким и ответственным отношениям, равно как и испытаниям судьбы.Первый
пример, который приходит в голову, – это герои американского киноактера Тома
Хэнкса. Его герои в кинофильмах «Изгой», «Вам письмо», «Вечером в Сиэттле»,
«Зеленая миля» – конечно же, не рэмбо и не терминаторы, наоборот, люди со слабостями,
но знающие и понимающие их, с глубоко индивидуальной и четко определенной
иерархией ценностей, и проч., и проч., и проч.Таковы герои, пожалуй, во всех
фильмах, за исключением, разве что, «Форрест Гампа». Здесь главного героя вряд
ли можно назвать аутентичным по Мадди.Он заторможенный (неаутентичный),
испытывает вину (неаутентичный), обращен в прошлое (неаутентичный) и имеет
ограниченное социальное окружение (опять-таки неаутентичный).К аргументам,
почему Форреста Гампа все же можно считать аутентичным, мы вернемся ниже.
В каких бы
культурно-детерминированных формах идея подлинности не возникала бы, ее
сущностные (в противовес дескриптивным, внешним) характеристики все-таки
следует считать постоянными величинами.Для Виктора Франкла аутентичность, подлинность
возникала как результат обретения смысла.По А.Н. Леонтьеву, именно личностные
смыслы являются «строительным материалом» образа мира человека [4]
, «по
мнению Д.А. Леонтьева, «структурными составляющими личностями выступают
следующие смысловые структуры: личностный смысл…; смысловая установка…;
смысловая диспозиция…» (Д.А. Леонтьев. Структурная организация смысловой сферы
личности. Автореф. дисс. … канд. психол. наук. М., 1988)» [5]
.
Стало быть,
смысл (в широком смысле смысла: осмысленность, структура личностных смыслов,
смыслообразование и т.д.) – важная составляющая аутентичности.Но просто ли
смыслы человека задают (определяют, вносят вклад в) его
подлинность?«Осуществляя смысл, человек реализует сам себя.Осуществляя же
смысл, заключенный в страдании, мы реализуем самое человеческое в человеке» –
пишет Виктор Франкл [6]
.Несколькими
страницами ниже он приводит цитату из Ясперса: «Человек становится тем, что он
есть, благодаря делу, которое он делает своим» [7]
.Позволю
себе сделать следующий мыслительный скачок: смысл тогда ведет к подлинности
человека, когда выходит за пределы этого человека. Обрести себя аутентичного –
не в смысле лучшего, а в смысле подлинного – можно только, потеряв себя.Здесь
можно обратиться к текстам М.К. Мамардашвили, А.А. Пузырея, но, раз уж мы
начали цитировать Виктора Франкла, обратимся к его работе еще раз: «Если
человек хочет прийти к самому себе, его путь лежит через мир» [8]
.Такой же
линии мышления придерживался Мартин Хайдеггер, полагая трансценденцию как путь
к аутентичности:«Хайдеггер призывает сменить «вычислительный» способ мышления
на рефлексивный, даже медитативный (Gelassenheit). Возможность личностного
роста, аутентичного (со-)участия зависит от разрешенности базовых
экзистенциальных вопросов, в первую очередь, отношения к смерти. Хайдеггер
говорит о качественной трансформации во время аутентичных моментов и «движений»
в личной экзистенции. Тем самым он выходит за рамки рационального видения мира
и вводит в рассмотрение трансперсональный контекст» [9]
.
Тема
подлинности, аутентичности получила широкое отражение в художественной
литературе.Разумеется, в большей степени это относится к тем писателям, которых
принято называть экзистенциалистами.Герои Р.-М. Рильке и Ж.-П. Сартра искали
себя в бесконечном и давящем на них бытии.Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский, по
сути, в каждом своем произведении задавались вопросом о человеке.Но мне бы
хотелось остановится на малоизвестном романе Милана Кундеры «Подлинность» –
отчасти именно из-за того, что его заглавие напрямую соотносится с темой данного
текста.
В этом тексте
Милан Кундера следует своей давней формуле, которую он реализует и других своих
текстах.По сути, роман для Кундеры – определенная площадка, на которой ставится
эксперимент, название которого и выносится в заглавие произведения (ср. другие
романы: «Шутка», «Неспешность», «Бессмертие» и т.д).На этот раз автор исследует
человеческое лицо, настоящее и ненастоящее. Герои романа, немолодая любовная
пара, впадает в серию развенчаний образов друг друга.Для каждого из них
разрушается «подлинность» другого, но вместе с ней и собственная «подлинность».
И оказывается, что эти «подлинности» вовсе не «подлинности», а «кажимости».
Любопытно, что
в оригинале (роман написан на французском языке) книга носит название
L`identite, что, наверно, вернее перевести на психологический язык как
«идентичность» (хотя, по-видимому, не следует обвинять переводчиков в
неточности: слово «идентичность» вряд ли можно считать общеупотребимым; это
скорее, в русском языке, все же лишь психологический термин, и называть им
художественный роман вряд ли стоит).И разрушается у героев не подлинность,
аутентичность, а именно идентичность.Различия идентичности и аутентичность
существенны.В исследованиях, посвященных первой проблеме, часто можно встретить
фразы «конструируемая идентичность», «социальная идентичность»,
«этноидентичность» и др.В отличие от этого, аутентичность вряд ли предполагает
какое-либо определение, стоящее перед ним.Aутентичность, подлинность – это
нечто, стоящее за процессами и результатами самоидентификации; нечто,
находящееся за пределами образов «я» и их представленности другим.Именно
поэтому, на мой взгляд, аутентичности не следует быть категорией
оценки.Идентичность еще может быть оценена на предмет ее стабильности, силы,
социальной репрезентабельности, измерена в тех или иных степенях свободы и
т.д.Можно говорить, что человеку тесно в его идентичности, или наоборот, его
идентичность превышает его самого, его мир оказывается для него слишком
объемным, он в нем теряется.Аутентичность как некая доподлинность человеческой
жизни вряд ли размерна.Возможно, это некий привкус жизни, сама живость.И в
свете этих размышлений, возвращаясь к обещанному Форресту Гампу, именно он и
становится живым, аутентичным, в то время как его бодрые и позитивные «соседи
по кино», открытыеи решительные, оказываются в большей своей части довольно
иллюзорными.
В заключение
добавим, что аутентичность – не свойство, не черта и не способность
личности.Аутентичность – не предмет собственности: это не некое нечто, что
может у человека быть, а может и не быть.Точно так же, как подлинность – не
свойство картины: она либо является подлинником, либо нет (а вернее сказать, –
чтобы оставить данную дискуссию незавершенной, – «либо является другим
подлинник»). «Смысл нельзя дать, его нужно найти» [10]
, но найти
– не означает найти и положить в карман.В каком-то смысле следует говорить, что
обретение смысла – это становление им.
Поэтому
подлинность – вряд ли характеристика человека или его поведения (поэтому, как
мне кажется, формулировки С. Мадди и кажутся несколько пресными,
ненастоящими).Если искать говорить в терминах умных слов и сложных концептов,
можно, конечно же, сказать, что аутентичность – это некое «модулирующее
квазисвойство» или «стержневая метадиспозиция».Однако такие слова вряд ли
прибавляют операциональности понятию, не говоря уже о понятности.
Мне думается,
что «аутентичность», «подлинность» относятся скорее к таким категориям
(метасвойствам, квазидиспозициям), о которых следует не столько говорить ,
сколько оговариваться.Как писал Юрий Буйда: «важно всегда помнить утверждение
Плотина в "Эннеадах": увидеть то, что выходит за пределы этого мира,
путем обычного размышления невозможно: "ум должен как бы отпустить себя,
не быть умом". Отметим важное – "как бы", являющееся не
банальной уступкой здравому смыслу, но существенным элементом метода,
соприродного самому искусству» [11]
.В
каком-то смысле это «оговаривание» (примером которого могут быть лекции и
семинары А.А. Пузырея, осуществляющие «восхождение» к заявленной теме, но
никогда ее не добирающиеся), – метод любого размышления, претендующего на
собственное течение, вместо коренного решения вопроса. Потому что любое
окончательное означивание, по мысли Ф.И. Гиренка [12]
,
(поименование) прекращает размышления. Ясность, – т.е. состояние, когда все вещи
ясны: это – то, а это – это, – гибельна для философствования. Именно недостаток
(а точнее, почти отсутствие) имен, поименованностей, исчерпывающих сущность
своего предмета, нехватка слов о чем-либо дает нам возможность размышлять.
Возможно,
поэтому, если мы и определим «аутентичность», пришпилим ее булавкой к листу, то
тем самым ее и потеряем.Так что, «любая мысль, которая может быть выражена,
может быть выражена ясно, а та, которая быть выражена не может, о той следует
молчать» [13]
.
Список литературы
[1]
Spiegelberg,
H. (1960), The Phenomenological Movement. The Hague: Martinus Nijhoff. цит. по: «Феноменология в
психоанализе» (Автор неизвестен) // Интернет-публикация.
[2]
С.
Мадди.«Смыслообразование в процессе принятия решений». Пер. Е. Осина.Рукопись.
[3]
Д.А.
Леонтьев.Экзистенциальная психология.Лекционный курс.
[4]
А.А.
Леонтьев. Основы психолингвистики. М., 1997. Стр. 279.
[5]
Там же. Стр.
280.
[6]
В. Франкл.
Человек в поисках смысла. М., 1990. Стр. 43.
[7]
Там же. Стр.
59.
[8]
Там же. Стр.
120.
[9]
Феноменология
в психоанализе. (Автор неизвестнен) // Интернет-публикация.
[10]
В. Франкл.
Человек в поисках смысла. М., 1990. Стр. 37.
[11]
Ю.
Буйда.Желтый дом.М., Новое литературное обозрение. 2000. С. 9.
[12]
Ф.И.
Гиренок.Метафизика пата.М., 1996.
[13]
Л.
Виттгенштейн.Логико-философский трактат.