Что общего между чукчей и чебурашкой? Этюд по фольклористической ономастике
Что общего между чукчей и чебурашкой?
Этюд по фольклористической ономастике
А.С. Архипова
Илья Муромец, обращаясь
к Идолищу поганому: «Ах, ты, чурка
неотесанная» (Миллер 1900)
Анекдоты о
глупцах-соседях, живущих где-то на периферии, попупярны, видимо, в каждой
культуре – от Полинезии до Ньюфаундленда (Davies 1984).
Мне известны только две
работы, в которых сделана попытка объяснить причины популярности в русской
культуре анекдотического цикла о чукчах – статья Е. Г. Рабинович (Рабинович
1987) и статья Сета Грэхема (Грэхем 2006, в печати) и, но в них идет речь скорее
о причинах культурологического характера. На факт, что чукчи представлены
дураками в русской анекдотической традиции (что на поверку оказывается не таким
же и элементарным) возможно, оказала влияние именно «семантика фонетики».
Этноним «чукчи» по причинам, о которых пойдет речь в этой статье, отказывается
в группе пейоративных/экспрессивных псевдоэтнонимов. В общих чертах про это уже
упоминали Е. Драйцер, Е.Л. Березович, С. Грэхэм[1]
.
Слов на «чу-» в русском
языке не очень много (89 вхождений по «Толковому словарю Ожегова», в котором
всего 80 тыс. слов), правда, некоторые из них образуют большие семантические
гнезда (например, чудо). Но в этой работе будут рассмотрены только те случаи,
когда экспрессивные слова на «чу-» относятся к человеку, а именно:
реальные этнонимы на
«чу-» (чуваш) в ситуации, когда они используются в качестве инвектив (чудь);
ситуация, обратная
вышеприведенной, когда слова, изначально инвективами не являющиеся (чурка –
дерево, чурек – хлеб, чушка – свинья, чупа – залив), становятся таковыми и
обозначают определенную этническую группу;
другие диалектные
бранные слова на «чу-», обозначающие человека;
прибавление приставки
«чу-» к ряду слов для выражения экспрессивности действия или состояния
Реальные этнонимы и
пейоративные псевдоэтнонимы
Слово «чукча» собственно
является русификацией «чавчувен» («оленные люди»). Кроме него мы знаем по
крайней мере два этнонима на «чу-»:
Чуваши. Этноним для
обозначения тюркского народа встречается с XVI в. в русских источниках
(Фасмер).
Чудь. Обозначение
вепсов, карел. «Добрыня чудь покорил» (Кирша Данилов 1977). Представления о
чуди закрепились в русском фольклоре в виде преданий (предположительно первая
фиксация таких преданий была осуществлена в 1856 г. С.В. Максимовым), где чудь
выступает как мифологический народ или потусторонние существа (Дранникова
2004).
Чухонец. Презрительное к
отношению финнам.
Экспрессивные
псевдоэтнонимы из подлинных этнонимов
Уже в середине XIX века
этноним чуваш, кроме обозначения реального народа, получил дополнительное
значение «неопрятный человек» (тверск., пск., Даль 1882, IV: 611). Примерно с
того же времени чудь кроме мифологического народа приобретает также значение
«глупцы, недалекие люди, невежды»: чухари, чухи, чучкари (СО 3: 233, Березович
2001; Дранникова 2004: 74, 95), чухан (Ах ты чухан позорный!)[2]
, Как у Прони Чухаря голова – тетеря
(Дранникова 2004: 75); чуха – «нелепица» (Даль 1882, IV: 611). Интересно, что в
этот же ряд встраивается и слово чупа – узкий залив, во вторичном значении –
глупцы (карелы) (Дранникова 2004: 109). Жак Росси в своем «Справочнике по
ГУЛАГу» указывает на то, что чухной пренебрежительно называли людей с Севера
(30-50-е годы, Росси, II: 451). Чухна – бестолковый дурень (Даль 1882, IV:
611).
В настоящее время в
Архангельской области зафиксировано употребление слов чухарь, чуча, чукча как
синонимов к «чудь». (Булатов 1997: 59; также Дранникова 2004). Здесь чукча
выступает в роли пейоративного этнонима рядом с чухарями и чудь и совершенно в
отрыве от значения подлинного этнонима «чукчи». Также Даль в своем словаре
пишет: «чуча, чудь или чукча – первобытный житель этих мест, ныне бранно» (Даль
1882, IV: 616). Соответственно, уже в середине XIX века чукча, как и чудь,
имели отчетливый пейоративный оттенок. Согласно Елистратову (1994: 554) в
городском арго чукча – странный, простоватый человек.
Образование
экспрессивных псевдоэтнонимов из слов,
инвективами не являющихся
Чурка. Один из случаев
образования этнической инвективы связан с метафорой, когда глупый человек
сравнивается с деревом. Иногда мы говорим: «Ну и дуб!», имя в виду умственные
качества субъекта разговора. Чурка – слово, изначально обозначающее часть
дерева (Даль 1882, IV: 615) – приобрело и другую семантику: чурак, чурка,
чурбан – «дерево, глупый человек, внебрачный ребенок». Уже согласно словарю
Ушакова 1940 г. чурбан – дурак. См чурбаниться – упрямиться, упираться,
ломаться.
В былине, записанной в
1899 г., Илья Муромец называет Идолище поганое «чуркой неотесанной» (Миллер
1900). Чуркестан – любая среднеазиатская республика Советского Союза (Юрганов
1997: 246), также чурка – недалекий советский человек, плохо говорящий
по-русски (Юрганов 1997: 246). Чурками сейчас устойчиво называют выходцев из
Азии.
Чушка. Видимо,
заимствование из тюркских языков[3]
. Прототюрск. *čōčka[4]
. 1) поросенок 2)
ребенок, мальчик 3) свинья. См. татар. čučqa, азерб. čošga,
казах. šošqa, башкир. sosqa и т.д. (Räsänen 1969: 113).
Чух, чух! — крик, которым подзывают свиней. Подзывание свиней чуваш-чуваш,
возм., навеяно созвучиями типа чух-чух, чуш-чуш (Даль 1882, IV: 616). В
современном повсеместном значении чушка – «грязный человек». Но такое
ругательство, пожалуй, сейчас не применяется по отношению к представителю иной
этнической группы, в отличие от ситуации с чуркой.
Чурек. Изначально
лепешка из тонского хлеба (Даль 1882, IV: 615). Заимствование из тюркских
языков: турк., азерб. čöräk (Фасмер 1987, IV: 386). Слово по
крайней мере с 70-х годов XX века стало обозначать выходцев из Азии, жителей
южных республик бывшего Советского Союза (если не раньше, но более ранние
фиксации не известны). То же самое – презрительное называние чебуреками
(Елистратов 1994: 542).
Чучмек. Не вполне
понятно происхождение слова чучмек, хотя этим бранным словом называют все те же
этнические группы – в 30-е годы уже зафиксировано в «Справочнике по ГУЛАГу»
(Росси 1991, Т. II: 450). Возможно, это контаминация общетюркского чучка +
узбек[5]
– чучмек. Так или иначе, -mək –
продуктивный тюркский суффикс. В армии узбеков дразнили, зажимая угол формы –
т.е. показывали свиное ухо[6]
. Капитан милиции подошел сначала к
чеченцу... О, чучмек! (Юрганов 1997: 247).
Чурбанбек[7]
. Презрительное название для все тех же
этнических групп, видимо, образованное путем слияния известного нам чурбан
(дерево, дурак) + бек (тюрк. «господин»). Так или иначе, здесь важно то, что
компонент «бек» опознается всеми как что-то однозначно тюрское.
Другие случаи инвектив
на «чу-»[8]
по отношению к человеку
В списке ниже
представлены слова на «чу-» из бранной лексики[9]
, не являющиеся этнонимами. Они отчетливо
разделяются на две большие группы: инвариантное значение для первой – <грязный,
неопрятный>, инвариантное значение для второй – <‘дурак’ в значении не
‘знающий норм поведения, т.е. невежливый, упрямый, нелепый’>.
<грязный,
неопрятный человек>
Похожие работы на - Что общего между чукчей и чебурашкой? Этюд по фольклористической ономастике
|